Вернуться в Антарктиду
Шрифт:
Сноска 1* Мартин Груневег был монахом-доминиканцем, известным также как отец Венцеслав, который нечаянно оказался причастным к авантюре Мнишков в условиях Контрреформации в Речи Посполитой. В 1584-1585 годах он побывал в России, о чем оставил обширные «записки», содержащие, в частности, описание поездки во Львов, Киев и Москву. Записки, чьи фрагменты время от времени публикуются в академических изданиях, содержат ценные сведения о внутреннем положении России после смерти Ивана Грозного, последствиях Ливонской войны, быте и нравах населения Восточной, Центральной
**Эрих Ляссота (Ласота) фон Штеблау - австрийский дипломат, военный деятель и путешественник конца XVI — начала XVII веков. В 1594 году он посетил Запорожскую Сечь, по дороге проезжал Киев и написал отчет о поездке с интересными подробностями («Tagebuch des Erich Lassota von Steblau». Текст в главе цитируется по изданию 1873 года в переводе с нем. Ф.Бруна)
Сноска 3Высокогорный монастырь Сакья - крупная религиозная достопримечательность Тибета, находится в 148 км от города Шигадзе. Его построил Кончог Гьялпо в 1073 году, чей предок был первым из семи тибетцев, принявших посвящение в буддийские монахи (их называют Семеро избранных). До XIII века настоятели этого монастыря управляли Тибетом под покровительством монгольской династии Юань. В монастыре хранится уникальная библиотека, в которой в 2003 году археологи совершенно случайно обнаружили еще одно, замурованное в стену хранилище древних свитков. В нем было свыше 84000 трактатов, и не все они пока еще изучены и описаны)
4.5
4.5
Личное знакомство Соловьева с профессором Загоскиным состоялось лишь на его второй рабочий день в качестве медбрата. Встретив его в пустом холле, где старик, по своему обыкновению, сидел у громадного окна с видом на парк, Вик представился и спросил о здоровье.
Загоскин был наслышан от медсестричек о появлении в пансионате светловолосого красавца, поэтому проявил к новичку интерес.
– Как я еще могу себя чувствовать? По возрасту, - проворчал он, но диалог охотно поддержал. – А вы, значит, тот самый Соловей-разбойник, о котором мне все уши прожужжали. Что ж, молва не врала. Вы редкий экземпляр в нашем забытом богом болоте. Позвольте полюбопытствовать, откуда к нам прибыли и зачем?
Вик объяснил, что родился в Питере, но судьба, изрядно помотав его по миру, занесла однажды в Башкирию, где он и прижился.
– Этот край мне как вторая родина, - сказал он, - куда бы не уезжал, все время возвращаюсь.
– Судьба-Винтана – что река, - изрек со смыслом Загоскин, - носит человека как щепку, бросает во все стороны, а он барахтается, борется с течением, желая выплыть из стремнины, однако итог всегда один. Все будет так, как суждено.
– Вы фаталист.
– В этом нет ничего плохого. Или думаете, я – дряхлый параноик и дармоед, который только и способен, что небо коптить? И всем тут давно надоел.
– Ни в коем случае. Я уважаю вас за вклад в лингвистическую науку. Уж вас-то точно нельзя назвать дармоедом.
Загоскин недоверчиво поджал губы:
– Откуда
– По молодости, - ответил Соловьев, - я интересовался легендами о стране Лемурии, а Мадагаскар некоторые называют его частью, уцелевшей в катаклизме.
– Не кокетничайте. Ишь – «по молодости»! Можно подумать, что из нас двоих старик – это вы.
– Простите, - Вик улыбнулся, - оговорка вышла, хотел сказать «в детстве». Помню, мне попалась статья о том, что французские палеонтологи откопали на Мадагаскаре скелет огромной птицы, жившей более пяти тысяч лет назад. На ноге у нее было надето бронзовое кольцо, покрытое неизвестными письменами. Тогда все газеты мира писали, что найдено неопровержимое доказательство, что Мадагаскар некогда представлял собой единую территорию с Индостаном. Ведь письмена на кольце принадлежали цивилизации Мохеджо-Даро, а ископаемый страус был сухопутной птицей.(*)
(Сноска. Этот эпизод имел место в действительности, правда, имя Загоскина с ним никак не связано, это является фантазией автора, и хронологически эпизод случился за семь лет до указанного момента)
– И зачем вы мне это говорите? – глаза старика ярко сверкнули из-под насупленных кустистых бровей.
– Человеком, правильно определившим принадлежность письмен, были вы, уважаемый профессор. Фамилию Ивана Загоскина я запомнил очень хорошо.
Загоскин неопределенно хрюкнул, прищурился на слишком умного медбрата, потом отвернулся обратно к окну:
– С кольцом работали признанные эксперты. Я-то так, просто идею вслух высказал. Я не специалист по мертвым языкам.
– Но откуда-то вам стало известно, что это артефакт происходит из Мохеджо-Даро?
– Просто зрительная память у меня неплохая. Видел в музее нечто подобное, вот и брякнул, а газетчики подхватили.
– Загоскин снова повернулся к собеседнику, открыто изучая его с головы до ног.
– Удивительно, молодой человек, что вы умудрились связать сей незначительный эпизод со мной. Мало ли на свете Иванов Загоскиных, а вы меня первый раз видите.
– Вы же местная знаменитость, - пояснил Соловьев, улыбаясь, - о вас и вашей богатой биографии мне первым делом рассказали, а я всего лишь сложил два и два.
Загоскин издал еще один неопределённый звук, нечто среднее между хмыканьем и фырканьем. Он был одновременно и польщен, и недоверчив.
– А скажите-ка мне, Виктор-разбойник, вы спите головой на север или на юг?
Соловьев удивился:
– Не задумывался. Это важно?
– Смотря для кого. Так на север или на юг?
– На юг, - подумав, ответил он, представив мысленно расположение кровати в своем полуразвалившемся домишке.
– Значит, вы колдун. Только колдуны кладут подушку с южной стороны. Так считают на Мадагаскаре.
– Советуете переложить?
– Это вам решать, - уклонился Загоскин, - но вы – человек севера, из северной столицы. Не гоже вам с южными просторами связываться. Юг, он не для вас. Он вас погубит.
– Винтана сильнее нас, - напомнил Вик его же недавние слова, - носит нас как щепку в океане. Иной раз и в Южный океан занесет – как знать?
– Вы бывали в Южном океане? – тотчас заинтересовался профессор.