Вернуться в Антарктиду
Шрифт:
Она встретилась с ним глазами. Его глаза ей улыбались, но лицо при этом оставалось сосредоточенным. Мила чувствовала, что разговор очень важен для него, но раскрывать сразу все козыри не спешила. Надо было понять, что у него на уме и за кого он ее принимает: за случайную свидетельницу, преступницу или помощницу в его изысканиях.
– Он рассказывал вам о Мадагаскаре?
– Он дал мне почитать свою книгу. Путевые заметки о поездках на остров. Он ездил туда несколько раз и в целом провел там около десяти лет. Мадагаскар имел для
– Как звали этого предка, вы случайно не помните?
– Нет, простите. Имя – Иван, кажется, как у него, а вот фамилию совсем не запомнила. Он жил в 18 веке, бежал с Камчатки вместе с ссыльными офицерами и после долгого и опасного плавания добрался до Мадагаскара.
Устав бороться с притяжением, Мила разорвала зрительный контакт и отвернулась к реке. По Белой, казавшейся в этот погожий денек какой-то неопрятной, плыли обломки желтоватых льдин.
– Разве Загоскин издавал свои путевые записки? – пробормотал Соловьев в задумчивости. – Как же мы просмотрели…Или это была рукопись?
– Нет, обычная книга. Название издательства не помню, как и год выпуска, но это точно не было кустарным самиздатом. Правда, он сопроводил книгу чуднЫм замечанием… - Мила снова посмотрела на Соловьева, не в силах долго сопротивляться собственным желаниям. – Он сказал, будто это последний экземпляр, а все другие уничтожены. Если честно, я не поняла.
– Книга все еще у вас? Вы ее прочли?
– Начала читать, и да, она все еще у меня, - честно призналась Мила. – Вы думаете, его из-за нее убили? Кто-то реально уничтожил все экземпляры и пришел за последним?
Спросив это, она почувствовала, как вопросы, казавшиеся такими важными, пока их не озвучили, режут ухо. Однако Вик не стал насмехаться. Он вновь прикоснулся к ней, приглашая продолжить путь.
– Покажите мне потом эту книгу, пожалуйста.
– Да, конечно. Если хотите, то можем вернуться прямо сейчас и…
– Не стоит, ведь наша прогулка только началась. А книга пока в безопасности.
– Вы уверены, что за ней никто не влезет, пока нас нет?
– О ней же никто не знает, верно?
Мила решила уточнить:
– Не знает о книге или не знает о том, где она лежит?
Вик хмыкнул и ответил, как ей показалось, обтекаемо:
– Загоскин вам верно сказал: у него последний экземпляр. Упоминание об этом издании стерто из всех анналов.
Мила озадаченно моргнула и промолчала. Виктор тоже замолчал, но потом сказал, оправдываясь:
– Наверное, вам кажется, что я говорю загадками, но это оттого, что я начал с неправильного конца.
– Тогда начните с правильного.
– Именно это я и собираюсь. Но сначала позвольте еще вопрос?
Мила кивнула.
– Что вы помните о собственной поездке на Мадагаскар?
– Это было в прошлой жизни. Я была там как туристка, и на острове с нами не случилось ничего примечательного. Я вообще не понимаю,
– А где именно вы были, в каком районе?
– В центральном. Простите, - она нахмурилась, сводя к переносице тонкие брови, - но все, что связано с Мадагаскаром, причиняет мне боль. Это глубоко личное, и если вас ведет простое любопытство, то не мучайте меня. Прошу вас!
– Я тоже прошу у вас прощения. Конечно, я не имею права бередить ваши раны, но вы сами, наверное, понимаете, что все взаимосвязано.
– Я ничего не понимаю! Что вообще происходит? Что вы хотите от меня?
Они вышли к набережной, в этом месте подтопленной и узкой, и взяли курс вдоль берега. На открытом пространстве солнце слепило, но от реки несло прохладой. Снег, которого этой зимой навалило щедро, в последние дни стремительно таял. Серые ноздреватые сугробы еще пытались спрятаться от весенних лучей между заборами и под кустами, но упорное солнце находило их и там. Под ногами бежали ручьи, питающие лужи, покрывающиеся по ночам ледяной корочкой.
– Пойдемте в парк, - предложил Соловьев, не отвечая на вопросы. – Или, может, в кафе? Я вас угощу кофе и каким-нибудь десертом.
Миле стало ясно, что Виктору откровенность дается нелегко, уж слишком нетривиальна тема, и он сейчас прикидывал, что ей можно сказать, а чего нет. Кажется, он не доверял ей. Думал, что она как-то связана если не с самим Загоскиным, то с его смертью. И это приглашение в кафе… возможно, он желал усыпить ее бдительность. Сделать так, чтобы она, расслабившись и забывшись, выложила всю подноготную. Но что взамен?
– Кафе – это лишнее, - сухо ответила она.
– Это будет слишком напоминать свидание.
– А вы категорически против свиданий? Даю слово, что мы просто поговорим о том, что вас волнует. И да, я помню, что вы ненавидите лгунов. Лгать вам я не собираюсь.
После подобного заявления Мила просто не могла не попытаться:
– Тогда ответьте, почему вы прятались у Михалыча в сторожке? Вы ждали, что к Загоскину придут? Вы и в пансионат устроились из-за него?
– Это долгий разговор, и начинать его следует не со сторожки, а с самого начала. Вот только имеется одна загвоздка: правильно истолковать факты может только тот, кто к ним готов.
– Считаете меня неготовой? Лгать не собираетесь, но и объяснять не намерены.
– Ни в коем случае, иначе зачем бы я позвал вас на прогулку? Но информация – это ответственность.
– Снова пытаетесь сделать меня вашей сообщницей?
Он улыбнулся краешком рта:
– По-моему, у вас отлично получается эта роль.
– Издеваетесь?
– Шучу, - со вздохом ответил он. – Так что насчет кафе и десерта?
– Требуется подсластить пилюлю?
– Предчувствую, что часть моих слов будет отдавать ядовитой горечью.