Вернуться в Антарктиду
Шрифт:
– Тогда лучше в парк, - постановила Мила. – Яд из организма следует выводить в движении, а не заедать пирожными.
*
Фото Уфы, где гуляют главные герои романа
Архиерейка. Примерно здесь в книге располагается пансионат
Памятник Салавату Юлаеву в парке
Беседка на смотровой площадке в парке, куда Вик и Мила скоро придут
5.2
5.2
Вик
– А потом я отвечу на ваши вопросы. Договорились?
– Я согласна, - уверила его Милка, в глубине души сомневаясь, что исполнит обещание. Задавать уточняющие вопросы по ходу дела – это было ее страстью, с которой безуспешно боролись все лекторы в институте.
– Тогда я начну. Как вам известно, во все времена существовали люди, увлеченные различными нестандартными теориями. Многочисленные авантюристы ищут, например, сокровища затонувшей Атлантиды, ищут фанатично и невзирая на сопутствующие расходы. Копаются в архивах, рискуют в опасных походах, бросают семьи ради погони за призрачной мечтой, но самое невероятное, что им иногда везет, и они действительно что-то находят. Причем, не какие-то обломки горшков или статуэтки, которые реально продать на черном рынке, а по-настоящему ценные вещи, способные перевернуть наши представления об истории и устройстве вселенной.
– Вы искатель сокровищ? – не поверила Мила, которой Соловьев представлялся верхом благоразумия. – Ой, простите, вы просили не перебивать…
– Я вас понимаю, все это звучит пугающе, и в мои откровения будет трудно поверить, но, к сожалению, я действительно знаком с искателями сокровищ, которым повезло. Опуская подробности, скажу так: они нашли хранилище древней цивилизации, погибшей много тысячелетий назад. А в этом хранилище – некий технологичный артефакт, который умудрились включить, не представляя толком ни принцип его работы, ни последствий. Их поступок предсказуемо привел к серьезным проблемам, и теперь некоторые люди, причастные к поискам, находятся в беде.
– Можно спросить, где именно нашли хранилище – неужели на Мадагаскаре? Раз вокруг него все крутится…
– Не совсем так. Хранилище и артефакт, который привел к беде, нашли в Антарктиде. Когда-то давно, в то время, когда этот континент был свободен ото льда, там проживали люди, создавшие высокоразвитую культуру. После того, как ось вращения Земли изменилась и Антарктида начала покрываться льдом, они нашли себе новую родину, переселились на соседние земли. Одной из таких земель стала ныне затопленная территория, простиравшаяся от Индии и Индонезии до Мадагаскара. Некоторые называют ее Лемурией.
– Но Лемурия… это же сказка! Это же Балаватская, Рерихи, розенкрейцеры!
– Сказкой это считалось вчера, а сегодня появились новые факты. Наука не стоит на месте. Пытаясь объяснить, почему, несмотря на близость к Африке, большинство растений и животных Мадагаскара не имеют ничего общего с флорой и фауной Черного континента, а коренные обитатели острова относятся не к негроидной расе, а к жителям Индонезии, ученые бросали все силы на поиски верных ответов, ведь это было вызовом для их пытливого ума. И эта тактика начала постепенно приносить плоды. С тех пор, как в конце 19 века географ Реклю написал, что Мадагаскар является обломком затонувшего материка, (*) у его теории появилось много последователей. Не эзотериков, а реальных ученых. В 21 веке гипотеза Лемурии начала подтверждаться благодаря геологам и океанологам, проводившим исследования в Индийском океане на протяжении многих лет. К примеру, изучая фрагменты древней континентальной плиты возле острова Маврикий, они обнаружили циркон – характерный для континентальных пород минерал, чего невозможно было бы найти, не будь Маврикий когда-то частью обширной
– Мадагаскар до сих пор как одно большое белое пятно, он плохо изучен, - пробормотала Мила. – Я помню, нам это говорили гиды.
– Именно так, остров ждет своих исследователей. Однако профессор Загоскин, положивший добрую половину жизни на изучение мадагаскарских диалектов и их происхождения, оказался причастен и к другим, смежным секретам. Изучая язык мальгашей, он невольно изучал и их историю, и в процессе фанатичных поисков столкнулся с вещами, которые было трудно объяснить в рамках укоренившейся научной парадигмы. Будучи умным и осторожным человеком, Загоскин о многом помалкивал, но, возможно, что-то такое он изложил в своих путевых дневниках – это мне еще предстоит выяснить.
– И за ним, за его дневниками началась охота?
– Поскольку вопрос о сокровищах древней цивилизации с некоторых пор перестал был умозрительным предметом и уделом отдельных сумасшедших, в игру вступили весьма серьезные силы, - ответил Вик. – То, чему мы недавно стали свидетелями в пансионате, может, и выглядит, как попытка банального ограбления, но на самом деле является отголоском куда более опасных процессов.
Мила задумалась. Никаких противоречий в словах Соловьева она не находила. То, что о ценных и невероятных открытиях не кричат на каждом углу, было понятно, эти вещи держатся в секрете, особенно, если речь не об осколках амфор, а о более функциональных вещах. И то, что профессор Загоскин мог обладать подобной тайной, тоже походило на правду. Получалось, что Вик Соловьев и впрямь не обычный медбрат, а человек, идущий по следам преступников, пытающихся завладеть величайшими ценностями. А еще он обмолвился, что старается помочь своим знакомым, нечаянно угодившим из-за этого в беду. Это было достойным делом и очень ему подходило.
– Вы – частное лицо, которое ведет расследование, желая помочь друзьям? – уточнила она.
– Лучшей формулировки и не подберешь, - улыбнулся Вик. – Надеюсь, вы верите мне? Я не вру, как и обещал.
Милка подтвердила. Она ему и впрямь верила, пусть и чувствовала, что всей правды он ей не открывает. Она надеялась, что это пока.
В парке, куда они наконец-то добрались, в этот час было шумно, воздух звенел от детских голосов, оккупировавших нарядные горки и карусели. Родители малолетних сорванцов кучками стояли у ограждений, наблюдая за отпрысками, или сидели на лавочках, подложив под себя мягкие «сидюшки», чтобы не продрогнуть.
Мила повела Соловьева в глубь просторной аллеи, где было не так многолюдно. Спустившись по пологой лестнице на смотровую площадку, она вошла в ажурную беседку и встала у перил. Вокруг беседки росли высокие деревья, но сейчас, лишенные листвы, они совершенно не застили вид, и река Белая просматривалась на всем своем протяжении.
– Здесь красиво, - кратко прокомментировал Соловьев.
Налетевший сильный ветер взметнул Милкин шарфик, кокетливо повязанный поверх плаща, и она прижала его рукой. Увы, она оделась не по сезону, ее сбило с толку яркое весеннее солнце. Недавно приобретенный ею плащ не спасал от холода, однако пойти на прогулку с Виком в старом обтрепанном зипуне, что выдали ей в пансионате, Мила посчитала ниже своего достоинства. Теперь ей приходилось терпеть, потому что на смотровой площадке было куда прохладней, чем на набережной.
– Я часто здесь бываю, когда выхожу пройтись, - тихо произнесла она, едва заметно ежась.
– Практически, только здесь и бываю...
Душой ей всегда было легко здесь, на вышине, среди огромного неба и солнца, среди чирикающих на ветках птиц. Обдуваемая со всех сторон ветром, ловя щеками его прохладные поцелуи, Милка чувствовала себя живой.
– Знаю, - откликнулся Вик, вставая с ней плечом к плечу, - вы заделались типичной домоседкой. Этот город вас изменил.
– Откуда вам знать, какой я была прежде?