Видессос осажден
Шрифт:
Посланник начал падать ниц. Маниакес, потеряв терпение, которое он культивировал, махнул ему, чтобы он не беспокоился. Мужчина сразу перешел к делу: "Ваше величество, Иммодиос, который хорошо его знает, заметил Тикаса за стеной".
Маниакес напрягся и дернулся, как будто рядом ударила молния. Что ж, возможно, это было не так уж далеко от истины. "Заметил его, не так ли?" сказал он. "Ну, он уже пытался убить его?"
"Э-э, нет, ваше величество", - ответил гонец. "Клянусь благим богом, почему нет?" - Спросил Маниакес. Он позвал антилопу - или, если его боевой конь не был готов, любое другое
"Я вижу его", - ответил Маниакес. Тзикас вышел за пределы досягаемости для стрельбы из лука. На нем был макуранский кафтан, который развевался на ветру, и он отрастил бороду пышнее, чем положено по аккуратно подстриженной видессианской норме, но, тем не менее, его нельзя было ни с кем спутать. Его телосложение, как и сказал Иммодиос, отличало его от коренастых кочевников, составлявших ему компанию, но Маниакес подумал, что узнал бы его даже среди макуранцев, чей угловатый рост был ближе к его. Все, что вам нужно было сделать, это подождать, пока вы не увидите, как он указывает на что-нибудь, на что угодно. Я хочу, чтобы это исходило из каждой поры его тела.
Метатель дротиков стоял в нескольких шагах от него, готовый выпустить свои снаряды в кубратов, когда они нападут всерьез. Дротики ждали наготове рядом с ним, в плетеных корзинах, которые заменяли огромные колчаны. Эти дротики будут метаться дальше, чем самый сильный человек сможет выстрелить из лука.
Отец Маниакеса позаботился о том, чтобы Маниакес знал, как управлять всеми видами двигателей, используемых видессианской армией. Автократор почти слышал, как старший Маниакес говорит: "Учеба не причиняет тебе долговременного вреда, и время от времени какая-то ее часть - и ты никогда не знаешь заранее, какая именно, - пригодится".
После наброска приветствия своему отцу Маниакес заметил: "Я оцениваю расстояние до сына шлюхи примерно в полтора фарлонга. Тебе это кажется правильным, Иммодиос?"
"Э-э, да, ваше величество", - ответил Иммодиос. Хотя вопрос застал его врасплох, он подумал, прежде чем заговорить. Маниакес одобрил это.
Он схватил дротик, вставил его в желобок катапульты и сказал: "Тогда, возможно, ты окажешь мне честь служить на другой лебедке. Я не знаю, сможем ли мы поразить его, но на лед со мной, если я не собираюсь пытаться ".
Иммодиос снова моргнул, затем усилием воли повернул брашпиль. Для дистанции в полтора фарлонга требовалось пятнадцать оборотов колеса; большее количество намотало бы веревки слишком туго и отправило бы дротик слишком далеко, в то время как меньшее - и он не долетел бы. Деревянная рама катапульты заскрипела под усилием натяжения мотков веревки.
Метатель дротиков указал не совсем в нужном направлении. Маниакес использовал пику, чтобы направить ее в сторону Чикаса. Он проверил прицел с помощью двух штифтов, вбитых в раму параллельно пазу. Все еще не совсем верно. Он повернул двигатель еще немного рукояткой, затем удовлетворенно хмыкнул. Тикас не обращал внимания на активность на стене. Он указывал на что-то на уровне земли, на что-то, чему кубраты уделяли пристальное внимание. Маниакес
"Да, ваше величество, я полагаю, что мы осаждены", - ответил мрачный офицер.
Маниакес взял деревянный молоток и резко нажал на спусковой крючок. Это высвободило метательные рычаги, которые дернулись вперед, отправляя дротик в путь. Двигатель, приводивший его в движение, взбрыкнул, как дикий осел. Половина рамы подбросило в воздух. Мгновение спустя она рухнула обратно на дорожку. Дротик полетел прямо к Чикасу, быстрее и по более плоской траектории, чем любой лучник смог бы пустить стрелу. "Я думаю, мы собираемся..." голос Маниакеса повысился от волнения.
Кубрати шагнул перед видессианским отступником. Кочевник, должно быть, заметил дротик, потому что широко раскинул руки за мгновение до того, как тот поразил его. Прежде чем у него появился шанс сделать что-то еще, он сам был отброшен в сторону ужасным ударом.
"Глупый болван", - прорычал Маниакес. "На лед с ним - я хотел Тзикаса". Он схватил другой дротик и вонзил его в желоб катапульты.
Слишком поздно. Даже когда он и Иммодиос работали с лебедками по обе стороны от двигателя, он знал, что было слишком поздно. Тикас и кубраты разбежались, все, кроме несчастного парня, которого сразил дротик. Он лежал там, где упал, как таракан, на которого наступил ботинок.
Маниакес послал второй дротик, просвистевший в воздухе. Он почти сбил с ног другого кочевника и промахнулся не более чем в десяти-двенадцати футах от Тикаса. Предатель продолжал наступать, пока не оказался вне досягаемости орудий на стене. Он прекрасно знал, как далеко они могут забросить. Он должен был бы, с горечью подумал Маниакес.
"Близко", - сказал Иммодиос.
"Близко, да", - ответил Маниакес. "Близко - этого недостаточно. Я хотел его смерти. Я думал, что поймал его. Немного удачи..." Он покачал головой. Он не видел многого из этого за время своего правления, и все, что у него было, ему пришлось создавать самому. Своевременная ошибка врага, по-настоящему важное макуранское сообщение, попавшее в его руки… следующий раз, когда он увидит что-то подобное, будет первым.
"Интересно, что этот предатель показывал кубратам", - заметил Иммодиос.
"Понятия не имею", - сказал Маниакес. "Мне тоже все равно. Проблема в том, что он все еще может показать им это, когда захочет, что бы это ни было. Он бы ничего им не показал, если бы не этот жалкий кочевник, да хранит его Скотос навеки ". То, что кубрати заплатил жизнью за то, что оказался не в том месте в неподходящее время, показалось Маниакесу недостаточным наказанием.
Иммодиос настаивал: "Что Тикас знает о том, как построены городские стены?"
"Довольно много, к несчастью для нас", - ответил Маниакес. "Однако он не собирается подходить достаточно близко, чтобы использовать все, что он знает, если мне есть что сказать по этому поводу".
Но много ли он мог рассказать об этом? Иммодиос, будучи бдительным, остроглазым и бывшим коллегой Чикаса, распознал предателя с большого расстояния. Сколько других офицеров, вероятно, сделают то же самое завтра, или послезавтра, или через неделю? Чем дольше Маниакес думал об этом, тем меньше ему нравился ответ, к которому он пришел.