Видессос осажден

Тертлдав Гарри

Если бы Регорий предложил вылазку сейчас, Маниакес, возможно, был бы более склонен прислушаться к нему. Эта идея не настолько соблазнила его, чтобы заказать ее самостоятельно. У него было больше терпения, чем у его кузена - по крайней мере, так он продолжал говорить себе, хотя его послужной список слишком ранних переездов делал это предложение сомнительным.

Кубраты держали Видесс, город, в блокаде с суши, и вдали от него их моноксилы уничтожили несколько торговых судов, доставлявших припасы защитникам. Зерно не стало дефицитным,

но выглядело так, как будто скоро будет, что привело к росту цен на рынках.

Маниакес вызвал двух ведущих торговцев зерном. Один из них, Бораидес, был невысоким и пухлым и все время улыбался. Другой, Провос, был высоким, худым и печальным. Возможно, их внешность и темпераменты были разными, но они думали одинаково.

Бораидес сказал: "нехорошо мешать человеку получать честную прибыль, хе-хе".

"Мы занимаемся рискованным делом, ваше величество", - согласился Провос. Он тщательно хрустнул костяшками пальцев, один за другим, двумя большими пальцами в последнюю очередь. Хлопающие звуки были поразительно громкими в маленьком зале для аудиенций императорской резиденции.

"Я позвал вас сюда, чтобы попросить вас снизить цены по собственной воле, - сказал Маниакес, - и попросить вас попросить ваших коллег сделать то же самое".

Глаза Борайдеса метнулись влево к Провосу, который перевел взгляд прямо на него. Оба мужчины одновременно закашлялись. "Ничего не поделаешь, ваше величество", - сказал Провос.

"Хотел бы, но не может", - согласился Борайдес. "Мы, продавцы зерна, мы никому не доверяем. Да я и сам себе в половине случаев не доверяю, хе-хе. Я передаю другим парням то, что ты только что сказал мне, они могут взвинтить цены из-за того, что ты сказал, и лучшей причины, чем эта, нет ".

"Им было бы разумно посоветовать не делать ничего столь глупого, - сказал Маниакес.

Бораидес начал очередную легкомысленную историю. Провос поднял руку. Его пальцы были длинными и, за исключением суставов, тонкими. Маниакес подумал, не потому ли это, что он хрустнул костяшками. Тощий торговец зерном спросил: "Почему это, ваше величество?"

"Потому что, если они попытаются несправедливо нажиться на людях в это смутное время - о чем вы двое, конечно, никогда бы даже не подумали - я бы решил, что у меня нет другого выбора, кроме как открыть имперские зернохранилища, чтобы снова снизить цены".

"Вы бы не сделали такого, ваше величество", - сказал Борайдес. "Ну, это стоило бы доброй воли торговцев зерном на долгие годы".

Маниакес сердито выдохнул через нос. Самомнение некоторых людей никогда не переставало его удивлять. Он сказал: "Должен ли я приказать солдатам отвести вас к стене, уважаемый сэр? Хочешь подняться туда и увидеть кубратов и макуранцев собственными глазами? Если это убедит тебя, что они действительно там, я буду счастлив организовать это ".

"Я

знаю, что они там, ваше величество, хе-хе", - сказал Борайдес. "Дело только в том, что..."

"Если ты знаешь, что они там, почему ты не ведешь себя соответственно?" Перебил Маниакес. "Я не хочу, чтобы люди голодали, пока мы в осаде, и я также не хочу, чтобы люди ненавидели мужчин, которые продают им зерно. Обе эти вещи могут заставить их сражаться хуже, чем они сражались бы в противном случае, и это все, о чем я беспокоюсь. Если город падет, мы погибнем - по-настоящему, а не метафорически. Кроме того, джентльмены, я не прочь рискнуть тем, что торговцы зерном разозлятся на меня ".

"Но..." Борайдес был готов продолжать спор.

Провос, казалось, лучше воспринимал реальность. "Это никуда не годится, Бор", - печально сказал он. "Он может сделать с нами больше, чем мы можем сделать с ним, и это все, что от него требуется". Он поклонился Маниакесу. "Мы будем удерживать цены на настолько низком уровне, насколько сможем, ваше величество. Если вы откроете императорские зернохранилища, вы всегда сможете сбить их еще ниже. В этом и заключается суть профессии автократора".

Это верно", - сказал Маниакес. "В любом случае, я рад, что у одного из вас хватает ума понять это".

"Бах", - сказал Борайдес. "Если мы выведем на улицы достаточно людей ..."

"Многие из них в конечном итоге погибнут", - пообещал Маниакес. "Ты тоже погибнешь. Возможно, ты заметил, что у нас в городе солдат на целую армию. Если торговцы сейчас будут протестовать из-за того, что не могут раздолбать, они пожалеют, как я уже говорил ранее. Как ты думаешь, сколько они смогут продержаться, прежде чем солдаты начнут грабить лавки торговцев, которые доставляли ... неприятности, особенно если они не думали, что кто-нибудь накажет их потом?"

Бораидес, казалось, все еще не был готов держать рот на замке. Провос зашипел на него. Они сблизили головы. Маниакес позволил им бормотать столько, сколько им заблагорассудится. Когда они закончили, ему было трудно решить, кто из них выглядел менее счастливым. Вытянутое лицо Провоса, вероятно, казалось печальным в самый радостный день в его жизни, и сейчас он не был весел. Борайдес обычно выглядел веселым, даже когда таковым не был. В данный момент он не выглядел веселым.

"Вы поступаете с нами ужасно, ваше величество, не давая нам честно получать прибыль от нашей работы", - сказал он. "Вы можете заставить нас сделать это - Провос прав на этот счет, - но вы не можете заставить нас полюбить это".

"Я никогда не говорил, что вы не можете получать свою обычную прибыль. Я говорил, что вы не можете наживаться", - ответил Маниакес. "Вспомните. Обратите внимание на мои слова. Мне не нравится идея голодных бунтов. У меня и без того достаточно проблем за пределами города. Если я смогу остановить беспорядки внутри города до того, как они начнутся, вам лучше поверить, что я собираюсь это сделать ".