Виктор
Шрифт:
Амайя повинуется и стягивает бретельки платья с плеч, позволяя мягкому шелку ниспадать по ее идеальному телу. Она цепляет пальцами трусики и легко снимает их.
— Ляг на спину и раздвинь ноги для меня.
Она делает несколько шагов назад, пока ее колени не упираются в матрас, и она падает на спину, затем начинает двигаться дальше, но останавливается. Ее туфли все еще на ней.
Она тянется к ремешкам, но я поднимаю руку.
— Оставь их.
Амайя кивает и молчит, продолжая покачиваться на подушках. Она раздвигает ноги, предлагая мне свою киску, как сладкий десерт,
Я подкрадываюсь к ней, вытаскивая распорную планку, которая спрятана на самом видном месте на столбике кровати. Пристегиваю ее лодыжки к планке, затем перехожу к запястьям. Снова привязываю ее к изголовью. Она пытается пошевелиться, но не может, краткая борьба посылает импульс к моему члену. Я снимаю галстук и пропускаю его сквозь пальцы.
— Не завязывай мне глаза. Я хочу тебя видеть, — она кусает губу, ожидая моего ответа.
Я поднимаю бровь. Обычно все идет по-моему. Но делаю, как она просит, и вешаю галстук на стул, вместе с остальной одеждой. Ее глаза жадно следят за моим телом, и, наконец, взгляд останавливается на моем члене.
Я хватаюсь за основание и провожу рукой вверх по себе, постанывая и представляя, что это она прикасается ко мне.
Провожу по кончику, собирая капельку предэякулята. Затем вытираю о ее губы. Она высовывает язык, пробуя меня на вкус.
— Я собираюсь трахнуть твое лицо, — говорю ей, предупреждая о том, что должно произойти.
— Но ты связал меня?
Я ухмыляюсь и оседлаю ее грудь, направляя свой член к ее рту. Она смачивает губы и открывает их для меня. Одной рукой опираясь о стену, а другой удерживая голову в удобном положении, я глубоко вхожу в ее горло.
Она стонет, и вибрация губ толкает меня вперед, желая большего. Я толкаюсь сильнее, чувствуя заднюю стенку горла. Ее глаза наполняются слезами, которые стекают по щекам, размазывая оставшийся макияж.
— Мне нравится видеть, как ты вот так плачешь, с моим членом во рту, — издаю сдавленные звуки, задевая заднюю стенку горла. — Это чертовски потрясающе.
Мои яйца сжимаются. Притягивая ее голову ближе, я уверен, что в этот момент она не может дышать. Но я жестко кончаю ей в горло и не вырываюсь, пока она не проглотит все до последней капли. Она жадно берет все это, и я выскальзываю, мой член размягчается.
— Ты в порядке? — спрашиваю, когда она делает глубокий вдох. Большим пальцем вытираю скатившиеся слезы и приподнимаю бровь, когда она не отвечает.
Но она кивает; у нее перехватывает дыхание.
— Ты так хорошо справилась, — хвалю ее. Она слегка улыбается, как каждый раз, когда это делаю. Не уверен, замечает она или нет, но мне нравится. — Ты моя хорошая девочка, поняла?
— Да, сэр, — говорит она, задыхаясь.
Она натягивает ремни, и я качаю головой, цокая: — Я с тобой еще не закончил.
Ухмыляюсь и хватаю ошейник и дополнительные ремни.
Ее глаза расширяются. Я не могу сказать, от паники или от любопытства.
Застегивая на шее ошейник, который купил специально для нее, я слежу
— Скажи стоп-слово, — говорю хрипло. Я не могу начать, пока не услышу.
— Красный, чтобы остановиться, — говорит она, закусывая губу.
— И?
Остаток вечера будет посвящен только ей. Я должен быть уверен, что она наслаждается каждой секундой, даже если ей нужно, чтобы я отступил.
— Желтый, чтобы притормозить? — предполагает она.
Я забираюсь между ее ног, уставившись вниз на самую совершенную киску, которую когда-либо видел.
— Хотел бы я, чтобы ты могла увидеть себя прямо сейчас. Я уже снова становлюсь твердым, — прижимаю свой член к ее бедру, чтобы она могла почувствовать правду в моих словах.
— Тогда трахни меня, — умоляет она, извиваясь.
Смеюсь и шлепаю ее по клитору: — Я трахну тебя, когда закончу есть, — она стонет, и я шлепаю ее снова. — Мне нравится, какой чувствительной ты становишься.
Наклоняясь, я провожу языком по клитору. Услышав, как она снова зовет меня по имени, я посасываю его и засовываю палец внутрь нее.
Я стону: — Ты, блядь, вся мокрая. Мой член у тебя во рту делает такое с тобой?
Вынимаю пальцы и вместо этого трахаю ее языком. Мой нос прижимается к ее чувствительному пучку нервов. Она начинает повторять мое имя, как мантру, пока, наконец, не вскрикивает и не кончает мне прямо на лицо.
Она всхлипывает, когда я отстраняюсь и наклоняюсь обратно. Дважды провожу членом по ее щели, затем вхожу. То, как она скована в этой позе, облегчает глубокое проникновение и делает трах более жестким.
Я медленно выхожу, наблюдая за тем, где мы соединяемся, и толкаюсь обратно. На этот раз сильнее. Я продолжаю трахать ее, изголовье кровати ударяется о стену в такт моим толчкам.
Оркестр наших стонов наполняет комнату, и, черт возьми, я еще не хочу кончать, но я так близко.
Нажимаю на ее клитор большим пальцем и кружу. Ее глаза закатываются, и киска сжимает мой член, когда на нее обрушивается очередной оргазм, и вскоре я присоединяюсь к ней, рыча от собственного освобождения.
Мы ничего не говорим и не делаем. Наше тяжелое дыхание — единственный звук в комнате. Я опираюсь на предплечье, чтобы не упасть на нее.
Мое тело все еще дрожит. В конце концов, я нахожу силы пошевелиться, когда вижу, что Амайя выглядит полностью прижатой подо мной. Но ее лицо сияет, и она улыбается, так что я понимаю, что ей не больно. Тепло разливается по моей груди под гулким стуком сердца.
Я медленно выхожу, протягиваю руку, отстегивая ремни, удерживающие колени Амайи к груди, и помогаю опустить ноги. Массирую каждую часть ее тела, к которой прикасаюсь. Щелкаю по кольцу ошейника, наслаждаясь тем, как он смотрится на ней, понимая, что хочу, чтобы она постоянно его носила.