Вино в потоке образов

Лиссарраг Франсуа

96. Краснофигурная амфора; Смикр; ок. 510 г.

Письмо используется здесь совершенно по-разному, и представленные здесь четыре надписи, несмотря на то что все они в равной степени являются частью изображения, имеют три разных статуса. Вертикальная надпись, если можно так выразиться, чужеродна изображению и как бы паразитирует на нем; имена собственные, расположенные рядом с головами персонажей, играют роль легенд или, скорее, указателей, позволяющих идентифицировать персонажей; для каждого из поэтов эта надпись – нечто вроде атрибута. И, наконец, цепочка гласных букв, исходящая из уст певца, является графическим эквивалентом пения, визуальным маркером мелодии. Это условное обозначение заставляет надпись звучать одновременно с инструментом и в дополнение к нему; художник не стал передавать слова поэта, а просто обозначил звучание как таковое, безо всякого лингвистического содержания.

Это графически изощренное изображение решает проблему включения поэзии в вазопись двумя способами: оно называет поэта по имени, идентифицируя

его, и передает его пение. Первое вообще редко встречается в вазописи, где жанр портрета отсутствует как таковой. Кроме этого сосуда с образом Алкея известно еще несколько современных ему изображений, где по имени назван Анакреонт; имеет смысл предполагать, что речь здесь идет скорее об отсылке к определенному виду пения и к определенному образу жизни, чем о настоящем изображении поэта. [268] Гомер, несмотря на всю свою значимость для афинской культуры, ни разу не представлен на сосуде. Единственный легендарный поэт, который фигурирует в вазописи, – это Орфей, зачаровывающий варваров-фракийцев или зверски растерзанный фракийскими женщинами; [269] до мирной гавани симпосияздесь еще плыть и плыть.

268

Об этом см.: Frontisi-Ducroux F., Lissarrague F.,ор. cit. (глава 1), р. 14–16.

269

На эту тему см.: SchmittМ. Der Tod des Orpheus…, AntK, Neuntes Beiheft,Bern, 1973, S. 95-105.

97. Чернофигурный эпинетрон; т. н. художник Сапфо; ок 500 г.

98. Чернофигурный скифос; школа Пистия; ок. 515 г.

Но чаще звучание передается по-другому. Некоторые надписи, имеющие отношение к музыкальным инструментам, по-видимому, являются звукоподражательными. Так, изображение сатира-флейтиста, по праву названного Terpaulos,«тот, кто зачаровывает флейтой» [96], [270] снабжено непонятной надписью, идущей вертикально, вдоль его тела: netenareneteneto.Эта серия повторяющихся слогов напоминает нотную фразу и будто бы исходит из самой флейты.

270

Краснофигурная амфора; Берлин, inv. 1966.19; Beazley, Рата 323/3 bis (см. главу 2).

На другом, фрагментарном изображении мы видим амазонок: они вооружаются и отправляются на войну. Одна из них [97] [271] играет на трубе; рядом с ней написаны повторяющиеся слоги: totote, tote,никакого смыслового значения они не несут и, скорее всего, являются условным обозначением музыки. [272]

В вазописи конца VI – начала V века такие непонятные надписи встречаются нередко. Иногда они имеют чисто декоративный характер: заполняют поле изображения или заменяют значащие надписи. В некоторых случаях не лингвистический, а чисто графический аспект порождает значение. [273]

271

Чернофигурный эпинетрон; Элевсин, 907; Haspels, ABL 228/54.

272

См.: BilisA.Un nouveau document musical, ВСН108, 1984, р. 99-109.

273

Lissarrague F.Ecrire et dessiner sont identique en leur fond, in С. Berard ed., Imageenjeu,Lausanne, 1988.

Так, на сосуде с изображением музыканта, который сидит и играет на лире [98], [274] надпись даже не доходит до уровня звукоподражания: он изображен поющим, с открытым ртом, и перед ним начертаны бессмысленные значки, неразборчивые буквы или просто точки. Надпись сведена до траектории: словно вода из желоба, буквы льются потоком – до самых ног певца.

99.· Краснофигурная чаша; т. н. художник Бригоса; ок. 480 г.

274

Чернофигурный скифос; Музей искусства Элвиджема, Мэдисон, 1979.122;Мооn W. G.Greek Vase Painting in Mid-Western Collections, Chicago, 1979, № 70,р. 123·

100. Краснофигурная чаша, m. н. художник Бригоса, ок 480 г.

В большинстве случаев надпись читаема и слова певца имеют смысл. На медальоне чаши [99] [275] мы видим пирующего юношу; он полулежит, в правой, вытянутой вперед руке он держит миртовую

ветвь и поет: pilekai,«люблю и…». [276] Траектория его песни идет ото рта к руке, написано только самое начало – два первых слова. За счет этого создается удвоенный динамический эффект: из-за расположения надписи кажется, что слова исходят из уст певца, из-за того, что надпись прервана, кажется, что слова произносятся в данный момент. Жест юного симпосиаста – весьма характерный жест для коллективных исполнительских практик, принятых на пиру. Известно, что пирующие в некотором роде принимали друг у друга эстафету, «передавали справа налево миртовую ветвь [277] » и пели по очереди на заданную тему или же подхватывали песню, начатую соседом. Эту форму пения называли словом scolion,которое указывает на ее извилистость,пение по очереди. [278]

275

Краснофигурная чаша; Флоренция, 3949; Beazley, ARV376/90

276

В этой надписи «p»передает «ph», см.: KretschmerР. Die griechischen Vaseninschriften, Gutersloh, 1894, Раг. 48, s. 81, 230.

277

Поллукс, VI, 108.

278

Плутарх. Застольные беседы, I, 1,5. См.: Аристофан. Осы, 1229–1249, и серию песен, процитированных Афинеем, XV, 694с-696а.

Среди песенных отрывков, с которыми нас таким образом знакомят сосуды, встречаются обращения к богам. На фрагменте чаши [100] [279] бородатый симпосиаст запевает: opollon, «о Аполлон». Перед ним, в поле изображения, висит щит, украшенный изображением птицы, и поножи; в этот период доспехи на пиру изображаются редко; но они упоминаются в отрывке из Алкея, где поэт призывает к воинской отваге. [280] Обращение к Аполлону сходно с тем, что, к примеру, появляется в начале платоновского «Пира»:

279

Краснофигурная чаша; Париж, Кабинет медалей, 546; Beazley, ARV372/26.

280

Алкей у Афинея, XIV, 627a-b (= fr. z. 34 Lobel-Page).

– Затем, – продолжал Аристодем, – после того как Сократ возлег и все поужинали, они совершили возлияния, спели хвалу богу [Аполлону], исполнили все, что полагается, и приступили к вину. [281]

Так же и Феогнид упоминает Зевса Олимпийского и Аполлона, бога симпосия.

Зевс, живущий в эфире, пусть держит над городом этим К нашему благу всегда правую руку свою Пусть охраняют нас и другие блаженные боги Ты же, о бог Аполлон, ум наш исправь и язык Пусть форминга и флейта священный напев заиграют, Мы же, во славу богов должный исполнив обряд, Пить вино и вести приятные всем разговоры Будем, ничуть не боясь мидян, идущих войной [282]

281

Платон, Пир, 176а (пер. с. Апта).

282

Феогнид, 757–764 (пер. с. Апта). Цит. по: Эллинские поэты…

101. Краснофигурная чаша, Дурис, ок 480 г.

102 Краснофигурная чаша, ок 460 г.

103. Краснофигурная амфора; Евфроний; ок. 520 г.

Обращение, пусть и краткое, к Аполлону на этом изображении напоминает о ритуальном измерении симпосия.

Другие высказывания носят профанный характер. Так, бородатый пирующий с чашей в руке поет: oudunamou,«нет, я не могу…» [101]; [283] фраза не закончена и что, собственно, не в состоянии сделать пирующий, понять невозможно. С этим изображением сопоставляли несколько строк из Феогнида, где поэт сетует на то, что не может больше петь, потому что выпил лишнего; однако можно при думать еще множество других вариантов завершения этой подвешенной, незаконченной фразы. Примечательна поза пирующего: голова откинута назад, правая рука поднята так, чтобы грудь оставалась открытой и горло не чувствовало стеснения. Запрокинутый назад затылок представляется характерным для дионисийского экстаза жестом; он встречается у Еврипида в «Вакханках», в речи, которую произносит хор:

283

Краснофигурная чаша; Мюнхен, 2646; Beazley, ARV 437-1 28. Относительно надписи: Феогнид, 939–940.