Винтервуд
Шрифт:
— Вы знаете, что приняла, — тихо сказала Лавиния.
Он взял ее за руку:
— Давайте жить день за днем, мисс Херст.
Теперь она твердо знала, что он вовсе не пытается ее использовать ради Флоры или ради кого бы то ни было другого. Он и раньше никогда ее не использовал — разве что в том смысле, что не хотел оставаться один, без нее. Она готова была поверить, что он чуть ли не любит ее. Она понимала: им обоим известно, что значит страдать, но страдания, на которые они идут, так похожи на величайшее счастье.
Глава четырнадцатая
Слуги шептались про хозяйку. Ее
Тем не менее слухи ширились. Фиби что-то нашептала на ухо Лили, а Лили рассказала Мэри. Мэри же, совершенно не умевшая хранить тайны, поведала все запутанные версии Лавинии. Хозяйка произносила какие-то бредовые речи, если хозяин приближался к ней, она поднимала крик и, кроме того, сказала, что, если этот мистер Пит снова заявится в дом, она вызовет полицию, чтобы его арестовали.
Доктору Манроу пришлось прописать ей какое-то снадобье, от которого она спала без просыпу двенадцать часов, а когда пришла в себя, слабым голосом попросила привести мистера Эдварда, но никого больше видеть не пожелала. Маленькая собачка спала возле нее. Мистер Эдвард пробыл с ней десять минут, а потом начал ерзать и хныкать и заявил, что ему не нравится видеть свою маму больной в постели, ему хочется пойти поиграть со своими новыми оловянными солдатиками. Так что хозяйка, бедняжка, осталась одна-одинешенька, если не считать собачки да Берты, занятой разными делами. Бедное создание с помутившимся разумом...
Такова была версия Мэри. Лавиния подозревала, что здесь было немало чистейшей выдумки. С чего бы это Шарлотте хотеть, чтобы Джонатона арестовали? Она запретила рассказывать что-либо Флоре. Но Флора с ее интуицией успела узнать многое. На следующее утро после похорон леди Тэймсон она проснулась в спокойном и внешне безразличном ко всему настроении. Лавиния достаточно хорошо ее изучила, чтобы не пытаться вывести ее из этого состояния. Лучше, чтобы она оставалась спокойной и не тратила зря силы. Когда царящая в доме непривычная тягостная атмосфера рассеется, настроение ее поднимется. А пока что необходимо продолжать ежедневные упражнения и массаж, и, быть может, чудо повторится и Флора убедится вновь в своей способности шевелить пальцами ног.
Хорошо хоть, что ей ничего не было известно о том, как Лавиния чуть ее не покинула.
При свете дня Лавиния ясно поняла, каким эгоистичным и недопустимым было ее намерение. Она накрепко привязана к Флоре, пока та не начнет ходить. Это было главным. Все остальные соображения мало что значили.
Дэниел распорядился, чтобы Флоре пока не сообщали о наследстве, оставленном ей бабушкой. Он боялся, что этот последний жест леди Тэймсон произведет на девочку слишком сильное впечатление. Пусть острота ее горя несколько притупится. Правда, она вряд ли способна понять, что означает владение дворцом в Венеции, крупным состоянием в виде акций и ценных бумаг, а также множеством всевозможных драгоценностей. Она была еще слишком мала, чтобы отдать себе отчет в том, что отныне, независимо от того, останется ли она
Слуги, сплетничавшие не только о хозяйке, но и об этом великом событии, вели себя достаточно сдержанно. На этот раз даже Мэри ни разу не проговорилась. Меньшую скромность проявил другой человек.
Был солнечный день, и Лавиния оставила Флору сидящей в синем саду, а сама пошла в дом за бумагой и красками для рисования. Когда она возвратилась, по заросшим травой дорожкам расхаживал Джонатан Пит, разговаривавший с Флорой своим громким, далеко разносящимся голосом:
— Значит, вы теперь богатая маленькая девочка. Ну и как вам это нравится?
Флора сердито ответила:
— Что вы делаете в моем саду? Вас никто не приглашал. Вы всюду ходите без приглашения?
— Вовсе нет. Большинство людей ведет себя гораздо вежливее, нежели богатая и красивая мисс Мерион. А вот и мисс Херст! Мисс Херст, манеры вашей барышни, к сожалению, все еще оставляют желать лучшего.
— Мисс Херст, скажите ему, что этот сад — личная собственность. Он не имеет права здесь находиться.
— Это правда, мистер Пит, — сказала Лавиния. Джонатан разразился своим приводящим в бешенство смехом.
— Со стороны такой богатой молодой женщины, как мисс Мерион, говорить такие вещи — значит проявлять чрезмерную скаредность.
— Почему вы не уезжаете из Винтервуда? — резким голосом спросила его Флора. — Бабушка Тэймсон умерла. Вам не из-за чего больше здесь оставаться.
— Но, может, мне приятно оставаться. Может, есть люди, на которых мне приятно смотреть. — Джонатан погрозил пальцем. — Вы не должны делать вид, что вам известны все мотивы моего поведения, принцесса.
Лавиния взглянула на побелевшее от ярости лицо Флоры.
— Лучше оставьте-ка нас, мистер Пит. Иначе нам придется уйти домой, — сказала она.
На лице его промелькнуло на мгновение выражение, не имевшее ничего общего с его неизменной веселостью. Впрочем, он тут же улыбнулся и сказал:
— Ваши желания для меня закон, мисс Херст. Ведь на самом деле мы должны помнить о необходимости самым тщательным образом заботиться о маленькой мисс Мерион. К величайшему прискорбию, она калека и как видно, унаследовала безу... простите, эмоциональную неуравновешенность своей маменьки; персона она в высшей степени ценная. Быть может, со временем мне удастся проникнуться хотя бы самым малым ее расположением. Так или иначе, в одном она может не сомневаться: в будущем нам предстоит часто видеться. Я приглашен к вам в гости на Рождество. Правда, это необычайно мило со стороны моей кузины Шарлотты?
Он поклонился и с важным видом пошел прочь, высоко вскинув голову.
Флора в панике накинулась на Лавинию:
— Мисс Херст, как могла мама пригласить его в гости? Этого быть не может! И что он имел в виду, говоря, что я безумна, как мама. Мама же не сумасшедшая. Или сумасшедшая — скажите же, мисс Херст?!
Лавиния не знала, как ей удержаться и не выдать кипевшего в ее душе бешенства.
— Этот мистер Пит! Ты не должна верить ни единому его слову. Это просто чудовище какое-то! Он называет тебя калекой, а твою маму безумной. Я готова убить его!