Виршевая поэзия (первая половина XVII века)

Коллектив авторов

Како и что напишем к твоей бесовской гордости, Аки к некоей неученной конной борзости? Иже самого коня в пропастный ров вметает И всадника на нем погубляет, Такоже и твоя безумная гордость ум твой заношает И благородную твою душу во ад низпосылает. За что тако гордишися и возносишися, И таковою славою нелепою обносишися? А сам еси многому божественому учен, Да почто таковою лютою страстию аки в волчию кожу оболчен? И паки много богодухновеннаго написаннаго веси, Мню, яко всевают ти в сердце твое таковую страсть лукавыя беси. И каков еси взором и видением, Таков еси и бесовским тем лютым кичением. Скажи ны, что еси и откуда учинен? Не от того же ли общаго нашего творца содетеля сотворен И на сотворенную им землю пущен? И на се нам имети ум свой совершен. Не такоже ли земля еси и пепел? И почто таковою безумною гордостию своею усвирепел? Не такоже ли кал еси и смрад? Почто оскверняеши душевный свой виноград? Или богат и честен зришися? И почто таковою лютою страстию побеждаешися? Все богатство твое с тобою в погибел да будет, А лукавая твоя душа наипаче вечных мук не отбудет. Помяни прежних гордых и злых царей, Аки лютых и неистовых зверей. Како за злую свою гордость зле погибоша, И во адову пропасть душами своими снидоша. А ты пред ними — обычная чета, Тако творя не надейся же вечнаго живота. Первие помяни, за что Денница [16] с небеси свержен И во дно адово ввержен, И ныне нерешимыми узами связан, И от главы и до ногу обязан, Последи же мучен будет в безконечныя веки И с подобными ему человеки. Помяни, за что фараон в мори потоплен И со всем своим воинством водою покровен, [17] И ожидает вечных мук. И всяк возносяйся такоже не избудет от бесовских рук. Помяни, за что Навходоносор царь в вол претворен И на времена царства был лишен, И аще бы пред богом не смирился, То бы на веки во ад вселился. И не бы был устроен попрежнему во свое царство, Понеже и всякого человека возношает многое богатство. Яко же и ты, как учал быти богат, Так учинился еси аки рогат. Зри, яко может бог и не тебя смирити И по предваршему в нищете тя учинити. Помяни, за что гордый Антиох зле живот свой испроверже, Сам себе в сердце свое ножем вверже [18] . Тако же во дне ада до века пребывает, И вечных и нестерпимых мук ожидает. Помяни, за что Озия учинися прокажен, Подобно же тому и ты тем обложен. [19] Аще еси таковое злодейство твориши, То гордостию своею такоже душу свою погубиши. Помяни, за что окаянный Ирод жив червми снеден, И такоже во дно адово сведен. И ныне у самого сатаны в коленех седит, И сам пред собою свою гибель зрит. И много таковых в тогдашнем и нынешнем веце, Добро убо есть смиреномудрие в всяком человеце. Видиши ли, каковы быша велики, А не сподобился со избранными лики. И своею гордостию и высокоумием туне погибоша, Такоже и, преже рехом, душями своими во дно адово снидоша. Зри сего и внимай, И создателя своего не забывай. Всяко высокоумие в человецех мерзко есть пред ним, А мы сами себе превыспренно мним. Что же великий апостол Павел пишет, Яко драгим бисерием нижет: Гордость всяку отложше и удобь обратный грех, Понеже гордый и величавый бывает в посмех, Последи же зле потребляется И душею своею во ад низпосылается. [20] Почто аки водный говор надымаешися И умом своим паче своея меры возношаешися? Почто нами, последними четами, гнушаешися И тленным своим богатством возношаешися? Не веси ли, яко тленное богатство ржа и тля? [21] Едина добродетель богу, та будет без тля. И не хощеши нас нарещи прямым званием, Но раковым и юродивым нарицаеши нас именованием. И кличеш нас к себе, аки псов, И гордостию своею держиш в сердцы своем, аки усов. Аще бы еси сам не имел таковаго нелепаго порековала, То бы безумная твоя гордость тако и нас не нарекала. А то сам еси нелепым прозванием словешь, Общее естество раккою [22] зовешь! О прочем же помолчим, Да в конец безумие твое обнажим, Понеже вси есмы повинни греху, А таковою страстию

такоже не быти вверху. Лишись, лишись таковаго обычая и нрава, Да будет ти от мук вековечная избава. Аще ли утвержением злаго своего обычая не хощеш лишитися, То зле будет во гроб тебе вселитися, Зане господь бог гордости и величания не любит, Всяк бо царство небесное добродетелию купит. И паки гордым бог противляется, [23] И всяк возносяйся и нехотя смиряется. И паки гордость никому добра не сотворяет, Токмо душу во ад низпосылает. Или не веси, яко бог мертвит и живит, И всех нас сердца нашя и мысли зрит, И богатит, и убожит, А благодатному человеку лета умножит? Яко же глаголет божественная Анна, Душа бо ея пред богом аки небесная манна. Глаголет в третей своей песни, Словеса бо ея пред богом нелестни: Сице не хвалитеся и не глаголите высокая в гордыни! [24] Мы же глаголем: добро убо есть жити в душевней простыни. Зле же в гордости и в лукавстве пребывати, Такоже и в неправедном богатстве дни своя изживати. Паки та же святая Анна глаголет, Яко же некоим осном колет: [25] Ни да изыдет велеречие из уст ваших, Якоже видех при очесех наших. Когда еси был небогат, Тогда никому был супостат. Не токмо небогат зрелся, Но рад бы тогда был како и наелся. Ныне же по царьской милости обогател, Того ради нами, убогими, и возгордел. Может бог, дав, и отняти, А несотворшему добра, добра не видати. Хотехом было с тобою знатися, Ино несть мочно убогому з богатым соединятися. Ниже достоит с ним дружбы имети, Комуждо своя верста знати, И выше себе не искати. Яко же глаголет премудрый Исус Сирах, Понеже всегда богатый убогому бывает страх. Глаголет же убо: з богатым дружбы не имей! [26] Того ради и ты по сему разумей. И паки несть мощно агньцу с волком жити, Такоже и убогому з богатым дружбу чинити, Еще же смиренному з гордыми и величавыми И нравы и обычаи лукавыми. Или кому, последней чете, з благоплеменитым знатися, Но достоит от них удалятися. Понеже они таковыми гордят И глаголати с ними не хотят. Тем довлеет всякому свое число лобзати, И на бога вся упования полагати, И у него милости и заступления прошати. Тот может все, и кому благодать свою дати, И убогих сирот обогащати. Той паки — всем промышленник и питатель, Понеже — общий нашь творец и зиждитель. О всех нас промышляет, И на всех нас милосердым своим оком призирает, И повелевает нам в дом свой к себе приходити, И чтоб тебе беседа с нами чинити, И в препирателных словесех нас уничижати. Или будет в мале нас хощеши напитати, И тебе нас тем единем часом не накормити, Вемы бо, что хощещ, нас чем любоукорити. И паки единем словом нас яко утешаешь, А другим аки ножем в сердце уязвляешь. Ино лучше убо есть ничтоже даяти, Нежели досадителными словесы разсужати. И сие писанейце во уме своем разсужай, И сам себе вразумляй. Гордость николи добра не приносит, Разве душу во ад низносит. Того ради нрава и обычая таковаго лишися, И под крепкую руку божию смирися, И будет ти зде и тамо благо, Понеже смиреномудрие всегда драго. И да не прийдеш в первое свое достояние, И от всех людей будешь в посмеяние. И сие писанейце писано к тебе досатително, Обаче будет тебе и вразумително, Понеже от таковыя страсти возбраняет И твое безумие обличает. Аще еси много разумеешь божественаго писания, Но не можешь стояти противу бесовскаго запинания. Всякому бо человеку такову страсть в сердце всевают, Тем от творца нашего и содетеля далече нас отвращают. Аще ли послушает сего нашего к тебе речения, Да избудешь оного вечнаго мучения. Аще не послушавши, сам веси, Что всевают таковую страсть в сердце твое лукавыя беси. И ты мужайся и укрепляйся, И против общих супостат, радуяся, вооружайся. И таковей страсти не давай в себе прохода, И молися Христу богу до последняго своего душевнаго исхода. И да будеши сын света, И да сподобишися праведных совета. И вящи же того не имам, что к тебе писати, Затченых убо ушес не наказати, Такоже гордых и величавых, Таковии бо не приемлют словес здравых: На свою гордость и упрямство уповают И добро аки худо вменяют. Аще ли возносишися своим отечеством, Но грехом своим нелеп еси уродился человечеством. Тако бо есть от бога первый дар. А гордому обличителныя словеса бывают в пар. И сему писанейцу — конец. А творящему злое не будет от бога венец.

16

Денница — русская калька латинского слова Люцифер (одного из имен сатаны).

17

...за что фараон... водою покровен... — Здесь и в последующих фрагментах поэт обращается к примерам из Священного писания, показывающим, как жестоко бог карает людей за гордыню. По библейской легенде, всевышний покарал египетского фараона с войском, преследовавшего израильтян, бежавших из Египта. Красное море расступилось перед беглецами, и они свободно прошли по морскому дну. Фараон же с войском был поглощен морской пучиной.

18

...за что гордый Антиох... в сердце свое ножем вверже. — Речь идет о правителе Иудеи Антиохе IV Эпифане, фанатичном поклоннике греческой культуры, насильственно искоренявшем в своей стране иудейскую религию и обычаи. Согласно библейскому преданию, в 168 г. до н. э. он ограбил Иерусалимский храм, забрав оттуда все сокровища, за что был убит.

19

...за что Озия учинися... обложен. — О судьбе иудейского царя Осии рассказывается в Библии.

20

Гордость всяку... низпосылается. — Свободная интерпретация слов апостола Павла из послания к Коринфянам.

21

...яко тленное богатство ржа и тля? — Свободная интерпретация евангельских поучений Христа: «Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут».

22

Ракка — арамейское ругательство (пустой человек).

23

...гордым бог противляется... — Парафраз стиха из Соборного послания апостола Иакова: «Господь гордым противится, смиренным же дает благодать».

24

...не не хвалитеся и не глаголите высокая в гордыни! — Слова Анны, матери библейского пророка и судьи Самуила.

25

...осном колет... — т. е. жалом, костью.

26

Глаголет... не имей! — Цитата из Книги премудрости Иисуса сына Сирахова.

Послание к некоему

Слово 1-е.

О человечестем нраве,

живущем добре во христианстей славе.

Еще же о жестости и о немилости, з гордостию

Заношает бо некоего всадника конь своею борзостию и по случаю вметает в пропасть непроходную, и паки сопривносит ему беду неизгодную. Тако же и гордость заносит всякого в пропастный ров, и не приидет уже таковьш во христианский зов. Много бо от такова наука смерть случается, всяко бо творяй злое в муку отсылается. Потому ж жестокии и немилостивии добро не сотворяют, но токмо держащим ю адския двери отверзают. Сложение бо и сочинение зрится двоестрочью, ничто ж убо божию долготерпению точно. Бездна же убо есть пред ним нашего согрешения, паче же бездна его, божия, долготерпения [27] . Ты же, любимый друже, умом своим о сем разумевай, всяку гордость и немилосердие от себе отревай. И внимай, и ревнуй всегда доброму нраву, и да получеши от бога добрую славу. Ведомо буди твоему честному достоинству, и да не позазриши моему к себе непристоинству. Аще будет и неизрядне что написуем, но обаче твоему благоумию назнаменуем. Аще ли же своим доброразумием и сам сия свеси, что злии и люти греховнии наши привеси душу и тело наше зле же и люте погубляют и во адская мучения и томления нас низпосылают. И паки злии и жестоцы человеческия нравы лишают нас вечныя и нескончаемыя славы. Начнем же зде к твоей честности изрековати и в твоя честная и пречестная ушеса влагати: ничто же убо будет злее человеческаго нрава, его же бо ради погибает и добрая слава. И паки ничтоже лютее человеческия жестости, не поминает бо в себе божественныя ревности. Егда бо человек злим обычаем своим ожесточает, тогда всехь наказанных ему от бога забывает. Внегда убо в летех и нетерпимых болезнех бываем, последи же всего того себе забываем. По оздравии же от болезнии паки своя хотения творит, да окаянному телу своему во всем угодит. Како таковою горестию человек одержим бывает, яко ни самая медвенная сладость услаждает? И никоторыя сладости могут усладити и таковую лютую и несказанную горесть утолити. Ниже паки прочая хитрости могут уврачевати, егда убо чювства наша учнут в таковых болезнех пребывати. И кто паки может таковую лютую горесть знати? Мню, яко ни самому мудру мужу написати, понеже несть мочно к чесому привменити, мню бо паки, яко всех горестей земных превзыти. Колми паче душевный исход лют бывает, понеже в той час всего ума своего человек отбывает и всеми уды своими и члены не владеет, понеже к последнему дыханию душа его спеет, ниже паки помнит, что от настоящих, токмо видит окрест себе много предстоящих. И ничтоже к ним языком своим и усты вещает, токмо аггелов божиих и лукавых подзирает, хотящих душу его с телом разлучити, — к праведным или ко грешным присовокупити. Ничтоже паки отходяй света сего сказует, токмо страх и трепет всем предстоящим ту назнаменует. Како убо тою душею своею томится, неисповедим страх и трепет во очесех его зрится. Еще же грознее и страшнее всего того сказати, трепещет бо и трясется грешная десница написати. Но обаче по нужди деянию и глаголу послужит, всяк убо человек не вовремя по душе своей потужит. Сам Христос бог наш в той час распят на кресте является, и она, грешная душа, семо и овамо обзирается, яко же убо некто муж мудр и разумен о сем написа [28] . Такова убо болящему в тот час бывает гроза. И не весть камо от такова страха бежати, понеже не может всеми уды своими двизати. И лежит человек на одре своем, яко весма безгласен. Аще в сем веце временнем язык его был и ясен, обаче не рачил себе добрых дел творити, токмо в лености и презорстве изволил есть жити. И паки зрит очима своима неисповедим страх, всяк убо земен человек пред господем яко прах. И паки не помнит сам себе в таковое время, токмо видит пред собою грехов своих великое бремя; яко явно пред очима его в той час предстоят и делы и деянми ему зле и люте претят. И то не может нас таковое видение устрашити, чтобы, воставши от своих болезней, греха не творити. И мы, когда оздравеем, всего того забываем и окаянному телу своему во всем угождаем, и паки на злый свой обычай возвращаемся, и к греховному паки деянию поощряемся. Что ж убо во оном веце указует муки несказанны, и грехи наша предстанут пред нами вси явны, и что ж тогда может усты своими отвещати? — Токмо лютии аггели [29] будут нас в вечныя муки гнати! Обаче и то нас, грешных, в веце сем устрашит, всяк бо человек свою волю и хотение творит: и грехи своя аки ужем долгим на ся привлачит, дондеже, пришед, смертный его час посечет. Ин же ни в самой старости от злаго дела отставает, того ради душу свою во ад низпосылает. Сия бо вся случаются нам от лютаго нашего обычая и от земнаго и конечнаго нашего неудержания, и забытия от нас божественнаго писания, еще же — от дияволскаго злаго уловления, и от конечнаго ж нашего неудержания. Воистинну, яко безумии и несмыслени являемся, что самохотно от заповедей божиих удаляемся и паки на веяния злыя дела поучаемся, аки свиния в кале греховне и во всяких сквернах валяемся. Еще же паки похотеваем и на блудное смешение, и на конечное душевное и телесное погубление. Како убо не боимся лютаго онаго геенскаго пламене? — Всяка убо грешная душа будет аки главня за злая своя неподобная деяния. Того ради отпадаем божественнаго упования. Еще же инии в велицей славе и богатстве живут и бедных и беззаступных аки львы овец жрут. Инии же в царской светлости пребывают и паки аки львы народное множество устрашают, и усты своими яко змии на бедных зияют, понеже на погибелное свое богатство и славу уповают; и гордостию своею аки кедры высоцы возносятся, того ради сами душами своими во адово дно сносятся. И паки таковии своего конца до конца забывают, того ради зде и тамо безвести бывают, и не чают на себя смерти и кончины прийти, а не ведят, яко и неволею будет в вечныя муки итти. И толко кому в веце семь временнем ни жить, а смерти своея и кончины никому не избыть! Еще же инии в черных и пестрых ризах во властех бывают, и тии також на славу свою и честь взирают, и дни своя и лета в гордости и в величании препровождают, а последняго своего конца не воспоминают; и того ради незапныя же смерти приемлют, аще и многия себе грады и села обемлют. Мы же, не судя сия, глаголем: недобро убо ходити всем по своим волям [30] . Добро убо есть всякому дела господна творити, да будет со Христом богом своим во веки жити. Еще ж зли и люти тати разбойницы бывают, а от злаго своего обычая не отставают; и по заказании и по муках то ж творят и сами себе смертию губят, и паки потом живот свой нелепо скончавают и вечных благих себе отнюд не обретают. Подобие же тому и всякия грехотворцы творят, — по покаянии многих своих грехов в то ж зрят, возлюбихом бо до конца временный сей век. О, воистинну зла и люта человеческая жестость! От нея ж погибает божественная ревность, к тому ж гордость. И немилосердие когождо губит, всяк бо грехотворец о души своей не болит, а грехи своими аки рожцы наслаждается, тем видимо душа его во ад низпосылается. Аще же кто учнет о души грешней своей радети, таковый будет всегда лице божие зрети. Ничтож убо господь бог без покаяния оставил, но от сложения мира святых своих преуставил. И паки безумнаго и злаго ничто ж накажет, токмо во аде зле и люте спостражет. Ты же, любимче, буди делы своими благ, и да не запнет ти общий наш враг. И последняго своего часа до конца не забывай, и всегда на господа бога своего с верою взирай. И тако спасеши свою благородную душу, и да изсядеши яко и Израиль на блаженную сушу [31] . Прочее ж — буди покровен десницею вышняго бога, и да сподобишися от него небеснаго чертога.

27

Бездна... нашего согрешения... бездна его, божия, долготерпения. — Противопоставление двух «бездн» — распространенный библейский мотив, широко вошедший в христианскую типографию и древнерусскую поэзию.

28

...муж мудр и разумен о сем написа. — Очевидно, имеются в виду так называемые «самогласные» погребальные песни византийского гимнографа и богослова Иоанна Дамаскина (ок. 650 — до 754) (см.. Филарет. Исторический обзор песнопевцев и песнопения греч. церкви. — Спб., 1860. — С. 213-215) или Слово 1-е «Диоптры» Филиппа Пустынника (см.: Прохоров Г. М. Памятники... — С. 200-211)

29

...лютыи аггелы... — Здесь: падшие злые ангелы, демоны.

30

...человек свою волю и хотение творит... недобро убо ходити всем по своим волям. — Речь идет о христианском учении «о свободе воли», т. е. о якобы данной человеку от бога свободе выбора между добром и злом. Иллюстрируя основные положения этого учения, поэт стоит на строго ортодоксальных позициях: он осуждает сознательное своеволие «всех» людей и предлагает им согласовывать свои помыслы и поступки с волей божьей (Ср.: Полн. собр. творений св. Иоанна Дамаскина. — Спб., 1913. — Т. 1. — С. 212-233). Здесь же см.: ...аки свиная в кале греховне... аки львы... яко змии... аки кедры высоцы возносятся... — Все это — библейские образы. См. также: ...инии в черных и в пестрых ризах во властех бывают... — Подразумеваются церковные иерархи и царские вельможи.

31

...яко и Израиль на блаженную сушу. — См. примеч. 2 к «Посланию некоему горду и величаву».

Слово 2-е.

О прелестнем сем и видимом нами свете,

и о живущих нас всех человеков в Новем Завете,

и о всем нашем временнем и суетнем житии,

и о невнимании нашем, еже о вечном бытии;

и о многоработней нашей и тленней плоти,

бываем ея ради яко безсловеснии скоти;

и о окаянной нашей несытой утробе,

иже бо смеятися нам творит, видящи мертвеца в самом гробе;

а еще ж о лености нашей и презорстве к богу,

пребывали кто в нем не доспеет к небесному чертогу.

Аще и двоестрочием или речи сугубством строк слагается и от многих вин вкратце объявляется, и хотящим е неленостно прочитати и всякому самому себе яко в зерцале смотрити [32] , како сей свет не дасть нам о душах своих пещися и от прелестнаго обдержания отрещися. Аще и кроме нас, грешных, святыми отцы изнаписано и все наше временное сие житие изписано, но неизлиха будет и нам, грешным, написати и от того же божественнаго писания вкратце сказати, и невнимание наше и презорство объявити, и в ваша честная ушеса вложити. Аще паки и двоестрочием счинися, но обаче божественному писанию не возбранися. И паки любящим е внетелне прочитати, а нелюбящим в том нам, грешным, не зазирати, понеже ничто же писано, кроме святых отец писания и нашего к добрым делом невнимания. Обаче рещи, — общая то наша чаша. Аще изволит послушати духовная любовь ваша, начнем же о свете сем прелестней и о всем нашем житии телеснем. Воистинну сей свет аки лукавая блудница, [33] нань же зря, веселится и беземертная наша царица. [34] Паки неложно есть лукавая блудница, яко и мудрых сердца до гроба льстит и паки яко некоторою уздою всех человек содержит: не токмо младых и юных и во благоденствии живущих, но и самыя смерти и конца себе ждущих. Егда во образе смерти пребываем, тогда света сего и сотворенная в нем забываем. Егда же от сна своего возбуждаемся, тогда световным тем осиянием возвеселяемся: зрим, како солнце осиявает всю вселенную и веселу, и радостиву творит плоть нашу тленную, и паки красно и радостно нам видети своими очесы. Зрим землю, украшаему различными цветы, и не поминаем, яко вся та нам писана суть уметы. Зрим, како садове цветут и различны винограды, а не помышляем, како бы нам достигнута в небесныя ограды. Зрим грады и домы, согражденны превелики, а не воспоминаем, како пребывают праведных лики. Зрим полаты и домы сограждены превелики, светлостию и хитростию утворены, того ради забываем самыя нашея всетворителныя вины. Зрим некогда различное ризное украшение, от него же бывает во уме нашем возношение. Зрим много злата и сребра, и бисера многоценнаго, того ради забываем камыка безценнаго [35] . Зрим многия яди и пития различныя, и образы и зраки наличныя, и тем сердцы своими и очесы уязвляемся, и к вечному пребыванию не возпомянемся; и конец естества нашего забываем и тем от Христа своего и бога далече бываем. Некогда и сами себя в ров погибелный пореваем, а вечных и нестерпимых мук не помышляем и не воспоминаем. Зрим паки доброту и красоту коегождо убо лица, и тем уязвляются некрепкая наша сердца. Некогда же бывает безсмертная наша вещь, иже посылаются за таковыя грехи во огнь и пламенную пещь. Зрим и слышим входящую в гортань нашу сладость, и от того нам бывает чювственная радость. Некогда же случается и блуду вход, и тем забывается нам душевный наш исход. Сладок убо, воистинну сладок, мудрым мудрых совет, тако ж и прилепляющимся к настоящему сему житию зримый сей свет. Аще кто будет и в велицей своей старости, и тот не отлагает от себе земныя сея радости, и мнится, яко безсмертен быти, и мыслит во уме своем, чтоб ему во благоденьстве жити и временныя тоя славы не отпасть, а невесть, како приидет божия власть, сиречь смертный и страшный и последний час, пожнет бо много и несозрелый клас. [36] Зрим пред собою множество предстоящих, а не воспоминаем ово во гробех лежащих, и не помышляем, яко тацем же всем быти, а — кому сколко ни жити, а смерти не избыти! Цари же паки и владетели царство к царству привозхищают и тем велию себе хвалу и честь приобретают. Вельможи же их, видяще к себе честь велику, а не воспоминают во уме своем, како бы им достигнути к праведных лику. А богатии богатство к богатству прилагают и во всяк день прибытки к прибыткам причитают, и радуются, и веселятся, зря на свое богатство, а не помышляют, како бы им внити в небесное царство. А нищий и неимущий о нужных своих пекутся, також и тии — далече от Христа своего и бога несутся. А инии о иных своих потребах всегда попечение творят, також о души своей мало прилежат и во вся дни живота своего пекутся о своих телесных, а не поминают по себя посланников безвестных. Неложно бо есть сей свет прелестная пиявица. Радует же ся и тот, на ком лежит и малая славица. Вящшая же слава и болши ум возвышает и душевныя добродетели творить не повелевает; по Великому Богослову [37] : не токмо египтян льстит, но и всех нас, иеросалимлян [38] , очеса межит. Еще же и самый пастырский жезл держащих и посническое житие проходящих честию и славою, и саном прелщает и ум их к возношению возставляет. И паки глаголет златый языком Иоанн, [39] иже от чрева материя божественным светом осиян: Мир сей яко лукавая блудница, поистинне, яко злоковарная лисица. Неложно

бо паки речено, яко мзда омрачает очи мудрых [40] и творит их аки безумных и немудрых, и от того их погибают правыя глаголы, и чинятся в них душевныя от того расколы. Сего ради не даст сей свет о души своей пещися, и до конца прелести его не отрещися: Не токмо в славе и богатстве живущии и радуются, и веселятся, но и в недостаточных житиях пребывающии о смертном часу не тщатся; вся дни живота своего пекутся о телеснем потребстве и помышляют же о суетном и о земнем богатстве. Понеже сей свет прелестными своими зло льстит и ум наш, и сердце всегда веселит, и паки сладостен и радостен нам является, потому слабый наш ум к нему прилепляется. Не вем, како бы ум и мысль приложити, развее на всесилнаго бога надежда вся возложити, чтоб всякому христоименитому конец благ получити и с ним, со Христом и богом нашим, во веки веков жити. Не хощет бо он, творец наш и бог, никому погибнути, и нам бы к нему сердцы своими слово благо отрыгнути, и к добродетелем его всегда подвизатися, и противу супостат своих вооружатися.

32

...всякому самому себе яко в зерцале смотрити. Уподобление писания зеркалу — традиционный мотив древнерусской учительной литературы, восходящий к Соборному посланию апостола Иакова.

33

...сей свет аки лукавая блудница... — цитата из Поучения Иоанна Златоуста (ок. 347-407), знаменитого византийского проповедника и писателя. Далее следуют поэтические перефразы из его поучительных Слов.

34

...безсмертная наша царица. — Здесь — душа.

35

...забываем камыка безценнаго. — Согласно толкованиям «Физиолога», драгоценным камыком — камнем (адамантом, или алмазом, жемчугом и др.) назывался Иисус Христос.

36

...пожнет бо много и несозрелый клас. — Мотив заимствован из Слова Иоанна Златоуста в великий вторник (см.: Успенский сборник XII-XIII вв. — М., 1971. — С. 318).

37

Неложно бо есть сей свет прелестная пиявица... по Великому Богослову... — Григорий Назианзин-Богослов (ок. 330-ок. 390), ранневизантийский церковный деятель, философ, проповедник и поэт. Здесь цитируются его «Словеса избранная еже суть толковая», переведенные на Руси в XII в.

38

...всех нас, иеросалимлян... — В переносном смысле. Раскрыть этот смысл помогают те же «Словеса избранная» Гр. Богослова: «Египтяне же суть мирские, иерусалимляне — монахи. Славы же и власти не только одни мирские желают, но и чернецы...»

39

...глаголет златый языком Иоанн... — См. примеч. 2.

40

...мзда омрачает очи мудрых... — цитата из библ. Книги премудростей Иисуса сына Сирахова.

Слово 3-е.

О человечестей плоти

Что же рцем или что возглаголем о многоработней нашей окаянней плоти? Якож вначале рехом: бываем бо некогда ея ради яко безсловеснии скоти. Или, рещи, горши того безсловеснаго скота, забываем бо ея деля вечнаго живота, внегда бо вь ея хотении пребываем, а к вечному селению не помышляем. И паки день и нощь об ней печемся, тем от Христа своего и бога далече несемся. Не токмо они, невернии, но и мы — вернии, окаянному своему телу угождаем и никако ж к вечному тому пребыванию помышляем. Кто силен будет тело свое уморити, тот возможет и душу свою от вечныя муки свободити. Аще кто в похотение его вдастся, тот и нехотя в места мучения предастся, день бо и нощь во своих похотех пребывает и госпожу свою аки злый конь всадника низлагает [41] . Не вемы, како ея <плоть нашу> смирити, душу свою от вечныя муки свободити, совокуплена бо есть с нею, безсмертною царицею, и сотворенна бысть тако ж всесилнаго бога десницею; и друга без другой не можета зде быти, а и во оном же веце вкупе же имут жити. Аще добре или зле зде пожиста, райския или адския двери себе отвориста. Ох, увы, злая и лютая томителница и всякого греха любителница, паче всех любодейца, госпожи своей и себе лютая злодейца! Пространное ж ея деяние не у время зде написати, могут о том любомудростныя книги сказати — какова ея сила и действа, и многая ея различная злодейства. Мы же зде вкратце абие изрековаем, к вашей духовней любви предлагаем. Кто неработен будет своему телу и кто тако потщится к духовному делу, якож день и нощь о телеснем своем потребстве печется и от Христа своего и бога далече несется. Того ради подобает противу ея аки храбру воину стояти и воли ей в ея хотении не давати. Аще и несть мощно души нашей без нея быти, но обаче не все бы в ея хотении жити. Тем подобает ея аки коня браздою крепким умом своим кому держати [42] и во всех ея похотениих воли ей не давати.

41

...госпожу свою... низлагает — т. е. душу (разум).

42

...подобает ея аки коня браздою крепким умом... держати... — Мысль эта выражена в Псалтыри (Пс, 31, 9), в Соборном послании Иакова (III).

Приложим же глагол

О несытой нашей утробе,

яко ж и выше рехом, смеятися нам творит,

видящи мертвеца при самом гробе

Ея ж многия вины от святых отец некто изрековает [43] , от нея ж лютое падение души нашей бывает. И ин некто мудр и свят муж об ней изоаписа [44] и вся ея мудрования тонце исписа. И вси святии отцы об ней изрековают и всегда утесневатися повелевают. Понеже насыщение чрева целомудрие раззоряет и бдению многу спону сотворяет, и прочим добродстем супротивляется, и никогда же к горнему пребыванию возвышается. И аки свиния обыче в кале валятися, всегда бо хощет чрез меру насыщатися. И паки всегда к своим волям и хотением течет и всех нас доле влечет. Ея же ради забываем и самаго аггельскаго прихода во время душевнаго нашего исхода. Како страшно и грозно аггел душу нашу исторгает и выспрь или вниз с нею отлетает, и, по божию велению, тамо ея посаждает. Она же до суднаго дни тамо пребывает и потом во уготованное ей место отсылаема бывает, и радость или злость претерпевает. Горце же рощи, како лютыя бесове исторгают и, вестно есть, яко в место мучения с нею отлетают и тамо ю паки посаждают. Она ж тамо сетует и воздыхает, и конечнаго мучения ожидает. Ох, увы, окаянное наше тело! Его же ради презираем всякое духовное дело и ищем всегда телеснаго наслаждения, тем же забываем душевнаго нашего спасения. И паки всегда ищем плоти своей потребных, а не поминаем страшных словес судебных. Кто до конца окаянную нашу сию утробу смирит, всех бо нас в похотениих своих крепце содержит? — Токмо аще у кого твердый и непоколебимый будет ум, иже отревает от себе всякий пустошный глум и выну помышляет в себе горнее пребывание, и паки отревает от себе всякое плотское мудрование, и на всяк день сам себе морит аки злый супостат, понеже хощет себе видети добрыми делы богат и не хощет душе своей в вечней муце быти, и помышляет, чтоб в безсконечныя веки со Христом жити; и паки зелным воздержанием плоть свою удручает, и тако востание ея на дух умучает. Той возможет ю таковым начинанием смирити и вся похотения ея умертвити. Ничтож бо нам тако весело и радостно является, якоже бо утроба наша всегда насыщается, и ничтож тако печално, яко же гладом измирает, и ни о чем бо обыном в то время помышляет, токмо бы потребными своими насытитися и всеми чювствы своими возвеселитися. О ней же по вся дни многое тщание творим, о души жь нашей и сторичнаго жребия тако не приложим! Чтожь паки подобает к ней еще рещи? Не имам, како ум и смысл приложити и како бы до конца ея смирити. Понеже несть мощно человеку живу быти, аще живота своего не кормити. Обаче, рещи, вся злая от утробы человеку раждаются, того ради вси человецы от творца своего удаляются. Вначале ж реку лютую страсть — блуд, о нем же нам будет неумолим суд; его же ради вся злая на земли совершишася, а творящии его сами душами своими во ад вселишася; и днесь злая в нем совершаются, и паки делающии его во ад вселяются. Паки ж утробы ради и чрева свары и бои бывают, много ж от того и смерть приемлют. Чрева ж ради и утробы в раби и в холопи человецы предаются. Во время ж глада и сами богатии со всем богатством отдаются, яко же быша во Египетстей земли [45] . Всяк убо утробе своей внемли, не может бо не ядеши много терпети, ниже, объядшися, в добрых делех бдети, алкати же и жадати много не терпит. Насыщенная утроба душу и тело губит, по насыщении же чрева паки ясти похотевает, прирожденнаго же естества своего не оставляет. Аще когда и от матерних ложесн младенец родится, тогда божиим промыслом самоучне воскричится и абие восхощет млека от сосцу матери своея ссати, потом и к дебелой пищи учнет прилежати и паки потом пойдет к болшему ращению, а простиратися учнет к вящшему чревному насыщению. Что ж реку и что возглаголю и коею хитростию премину? — Понеже и сами святии отцы изрекоша многую ея вину, что от нея злая вся совершаются, угождающии ей едва в рай вселяются. От матерних ложесн с прирожденным своим естьством изыдет, с тем же естеством и во гроб идет. Не вемь, како ум мой и мысли не могут постигнути, како бы царство небесное достигнути. Кто не работает телу, и никто тако потщится к духовному делу, понеже убо люто есть достигнути и нужно есть от прелестнаго сего жития остати. Что ж еще реку и что возглаголю о невнимании нашем и презорстве к богу, иже всегда повелевает нам итти к небесному своему чертогу? И — еже о небрежении нашем о наших душах, како презираем божественный страх? Еще же и — о некрепости нашего ума, понеже умь наш к сему свету прилежит весма? И — како забываем того страшнаго часа, а слышимь всегда многая божественная словеса? Како не устрашимся того страшнаго суда? — Потом комуждо будет и нестерпимая мука, и лютое вечное мучение, и огненное геенское изжение. Како не воздрогнем, слышаще нестерпимыя муки, в них же попирати нас будут бесовския руки? Како божественныя книги аки горы положены и вся наша обычаи и нравы обнажены? Те ж господни слова и святых отец маки трубы вопиют, а всех нас в царство небесное зовут. Мы же вся сия мимо ушей своих пущаем и аки аспиды глухия ушеса своя затыкаем [46] , и друг чрез друга аки неистовы пореваемся, и о многогрешной душе своей не подвизаемся. Мним ся всяко, яко безсмертни быти, а тщимся всегда, чтобы зде во благоденстве жити. А все окаяннаго ради нашего того несытства чрева, его же ради забываем вечнаго мучения... Что нас может вящьше того устрашити, чтоб нам злых дел своих никогда не творити? Чим же скончаю и что еще глагол приложю? — И паки всю надежду на Христа, бога моего, возложю. Той всю нашю слабость и небрежение весть, и всякого человека, конец жития его, свесть, и веде, яко слабо есть естество наше ко греховному падению. Того ради ожидает нас господь на чистое покаяние, и да подасть нам господь многое свое наказание, чтоб мы от злых своих дел удалилися и к нему, творцу своему и богу, добрыми делы приложилися. Аще ли не тако, то аки неплодная смоковница посечены будем [47] и вечных и нестерпимых мук не избудем. От них же всех избавит нас господь своим милосердием. И не прогневан буди тем нашим к тебе злым жестосердием. И ты, господи боже наш, от милости своея нас не отрини и от греховнаго рва нас изрини. Без твоея бо помощи не можем спастися и к горнему пребыванию вознестися. Ты бо, владыко, не хощеши никому погибнути и падшаго естества нашего не воздвигнути. Аще ли не твое долготерпение, то вси погибнем и душ наших от греховнаго падения не воздвигнем. Того ради надеемся на твоя премногия щедроты и да не лишени будем красныя и райския доброты. Аще и самовластием нашим бывает нам греховное падение, но твое к нам ожидает нас многое долготерпение. Да будет, пресладкии наш Иисусе, в горнем Иерусалиме наше водворение и со Отцем, и со святым и животворящим Духом, и со всеми святыми веселие. Аминь.

43

Ея ж многия вины от святых отец некто изрековает... — Вероятно, подразумевается Слово 14 «О всюду злословущей и обладающей лукавей утробе» из переводной Лествицы Иоанна Синайского — византийского религиозного писателя VII в.

44

И ин некто мудр и свят муж об ней изнаписа... — Возможно, палестинский монах и религиозный писатель IV — нач. V в. Касепан Римлянин, написавший «Сказание о восьми злых помыслах» (гл. «О объядении»).

45

...яко же быша во Египеттей земли. — По библейской легенде, Иосиф, сын Иакова, предсказал фараону, что Египет постигнет голодное семилетие. Когда оно заступило, Иосиф начал раздавать египтянам собранную им заранее пшеницу, беря в обмен их серебро, скот, имущество до тех пор, пока у них ничего не осталось. Тогда, чтобы не погибнуть от голода, все египтяне согласились отдать фараону за зерно свои исконные земли и сделаться его рабами (Быт. 41; 47).

46

...аки аспиды глухия ушеса своя затыкаем... — цитата из Псалтыри (Пс, 57, 4).

47

...аки неплодная смоковница посечены будем... — См. примеч. 9 к «Посланию некоему сребролюбителю».

Слово 4-е.

О чести родителей своих

Добро убо есть, воистину добро, родительское имети поучение и рождьшия своея матере повеление, — когда ея кто с покорением слушает, тогда аки с сахаром семидалный хлеб [48] кушает; егда же престанет кто ея слушати, тогда аки опреснок [49] з горчицею учнет кушати. Добро бо есть, воистину добро, аки избранное и чистое сребро, — кто рождьших своих с покорением слушает, яко на всякь день аки с медом хлеб свой кушает. Зор убо есть, воистину зло, родителям своим не покарятися и всегда своимь волямь вдаватися. Таковии человецы зде зле постраждут и сами себе аки некими узами вяжут. Писано бо есть: чти отца твоего и матерь [50] и не буди чюжих доброт надзиратель; и тако будеши на земли долголетен, и всем будеши во зрении своем благолепен; и родителем твоим о тебе будет веселие, а тебе самому — за честь их — в рай вселение и тамо — райския пищи наслаждение, всегда, ныне и присно и во веки веков упокоение.

48

...семидалный хлеб... — «крупичный», изготовленный из отборной пшеничной муки.

49

...опреснок... — хлеб из пресного теста, используемый для церковного причастия. Вся фраза является интерпретацией стиха из библ. Книги Чисел: «...со опресноки и с горчицею да снедят ю <пасху>».

50

Писано бо есть: чти отца твоего и матерь... — Цитируется Книга премудростей Иисуса сына Сирахова (III, 8).

Слово 5-е.

О пиянстве и о блуде

Люто убо есть, воистинну люто, пиянство, понеже погубляет душевное богатство, пиянству держащихся умь и мысли помрачает и душевнаго богатства горе к богу не возвышает. Море без рук и без ног убивает, також и пиянство, не имея никоторых удов, всякого человека погубляет и самого того безплотнаго ума нашего помрачает и на всякое злое дело поощряет, и творит человека яко нечювственна и безстрашна, и гнушатися духовнаго брашна. Совершенно же о сем рещи и к настоящему слову притещи: Вся злая и нелепая от него совершаются, а пияный человек аки во тме шатается и вне ума своего бывает, а естественнаго своего ума не отбывает, — ходит умом своим яко тмою помрачен. Зло убо, воистинну зло, иже кто таковому деянию обучен! А вся таковая творятся нашим невоздержанием и общаго врага нашего и борителя запинанием. Той бо никому от нас не хощет добра. А удержание от греха пиянства — паче всякого сребра. И паки не прелщайтеся чюжимь взором, и да не пребудеши посреде аггелским и человеческим позором, яко от взора, по реченному, похоть раждается, потом человек в Дело привмещается. Яко же глаголет божественный апостол: похоть, заченшаяся, раждает грех [51] , а грех, заченшийся, сотворяет бесом смех; потом исходатайствует смерть, понеже всем нам предлежит таковая сердечная сеть. И паки к чюжим частей не прикасайся, противу общаго врага и борителя мужественне вооружайся. И паки пий воды от своих студенец, да получиши от бога нетленный венец. И еще паки глаголет: будите доволни своими оброки, и да не творятся в вас таковыя душевныя пороки. Ничтож злейши таковага уязвления и — ничтож добреиши сицеваго ненавидения. Сего ради от бога комуждо свой закон вдан и чтоб всякь от таковаго греха был оправдан, — ничто ж убо лютейши блуда и прелюбодеяния, — и не творил бы таковаго злодеяния. Вси греси легчайше прощаются, а сицевыя тяжце запрещаются. Тако ж на долго время тела Христова причащатися возбраняют и тако святыни божия лишают, душу же и тело погубляют и во ад низпосылают. Того ради блюдися и снабдевайся крепко и да не будет хождение твое лепко, паки же — буди ти неослабно ступати, а заповедей господних не преступати. Запалит ли тя аще таковое зжение, воспомяни во уме своемь вечное мучение. В той час содрогнися душею и телом, яко ж некто глаголет от святых великих отец, [52] ему же открыся глубина духа вконец: люто убо очима яту быти и сердце свое тем уязвити. О прочих же удех наших зде прекратим, да не в конець беседу продолжим. Ин глаголет: соблюдай око твое чисто [53] , да не видит зла! Ин паки глаголет: не даст господь на жребии своем жезла. [54] И паки пророк глаголет: ничто ж лукавее ока [55] . И вси святии глаголют: ничтож злейши душевнаго порока. Паки ж глаголеть вышереченный отец, [56] ему ж открыл господь разум и премудрость в конец: да будут очи твои прикровени аки девица в чертозе, а тебе б удержевати себе на мнозе. Паки ж глаголет: очи убо лакоме и некасаемых касаются, а души наши велми от того повреждаются. Паки той же великий вселенный учитель Павел апостол наводит [57] и тем всех нас в страх божий приводит, — яко блудником и прелюбодеем судит бог. И тако, блюдися — да не вознесется на тя таковый фиалный рог. Понеже и все мы тому пристрастии и сотворении бо есмы к добру и злу самовластии, того ради подобает нам крепость во уме своем имети и всегда смертный час пред очима своима зрети. Таковое аще злое дело делом совершиши, и ты от творца своего и бога едва милость получиши; многими же поты аще не потрудишися, и ты отнюдь телу и крови Христове не причастишися. Вся же священная правила велми о том запрещают и на много время тела Христова причаститися не повелевают. Паче же огненный столп, царьству тезоименит [58] о том нам вемли же претит. На многа лета во епитемию положил и на всех нас аки крепкую бразду наложил; не исполнив лет, не велит таковому страшному делу касатися, — и страшно убо есть и грозно телу Христову касатися. Недостойне, зло бо есть, зло таковое прелютое дело, понеже погубляет ум и самую душу, и тело. Неложно есть, воистину — второе пиянство, повреждает бо наше душевное богатство, исходатайствует бо нам вечное мучение... Что ж нам о том много свидетелство приводити?! — Подобает нам самим себе учити, чтоб нам таковаго дела не творити, а творцу своему и создателю не грубити, души своея и тела не губити, а с ним бы, творцемь нашем, во веки жити. Глаголати же о прочем помолчим, а всю есмы надежду на творца своего и бога возложим. Той бо есть милостив ко всем, воистину, аще и прогневаем его в чем, а он всех нас ждеть на чистое покаяние и в вечное с ним пребывание. Аминь.

51

...глаголет... апостол: похоть, заченшаяся, раждает грех... — Цитируется Соборное послание апостола Иакова: «похоть заченши раждает грех, грех же содеян раждает смерть».

52

...некто глаголет от святых великих отец... — По-видимому, говорится о Григории I Великом (его же на Руси называли Беседовником, или Двоесловом), римском папе (590-604), писателе-моралисте и проповеднике.

53

Ин глаголет: соблюдай око твое чисто... — Парафраз из Книги пророка Аввакума (I, 13).

54

Ин паки глаголет... на жребии своем жезла. — Цитируется библ. книга Псалтырь царя Давида.

55

И паки пророк глаголет: ничто ж лукавее ока. — Очевидно, имеется в виду пророк Даниил. Ср. то же в Книге премудростей Иисуса сына Сирахова: «Лукавее ока что есть создано?..» (XXXI, 15).

56

...глаголеть вышереченный отец... — См. примеч. 2.

57

...Павел апостол наводит... — Цитируется Первое послание апостола Павла Коринфянам (V, VI).

58

...огненный столп, царъству тезоименит... — Речь идет об одном из основоположников восточнохристианской патристики, ранневизантийском теологе и писателе Василии (от греч. — царский) Кесарийском или Великом (ок. 330-379).

Авраамий Палицын

Стихи о том, «како господь немощных укрепи противо сопостат» из Сказания об осаде Троицкого монастыря

И разумешя вси чюдотворца молитвы и поспех, И уже нази не боятся блещащихся доспех. И хотящей дом пресвятыя Троица гордостно низложити осадою, Всегда обагряеми кровьми бегают от немощных низлагаеми подсадою. И ждущей приати различныя муки В руки своя прияшя крепкиа луки. И лениви бышя к жерновом востающеи мельцы, Внезапу бышя на сопротивных удалые стрельцы. Не часто уже ударяются к стенам носящей на главах шлемы, Смерти бо ищущей во очеса тем верзающеся яко пчелы; К язвам же сынове беззаконнии всегда суть терпки, Но зверски низлагаются кормящимися серпы.

Предполагаемое изображение Авраамия Палицына. ГИМ, XVII в.

Стихи о «побиваемых у дров» из Сказания об осаде Троицкого монастыря

И мнозем руце от брани престаху; всегда о дровех бои злы бываху. Исходяще бо за обитель дров ради добытиа, и во град возвращахуся не бес кровопролитна. И купивше кровию сметие и хврастие, и тем строяще повседневное ястие; к мученическим подвигом зелне себе возбужающе, и друг друга сим спосуждающе. Иде же сечен бысть младый хвраст, ту разсечен лежаше храбрый возраст; и идеже режем бываше младый прут, ту растерзаем бываше птицами человеческий труп. И неблагодарен бываше о сем торг: сопротивных бо полк со оружием прискакаше горд. Исходяще же нужницы, да обрящут си веницы, за них же и не хотяще отдааху своя зеницы. Текущим же на лютый сей добыток дров, тогда готовляшеся им вечный гроб... Их же господь еще закры, тии благодарствоваху, а их же суд постиже, тии злые рыкаху. Отец бо исхождаше, да препитает си жену и чяда, и брат брата и сестры, тако же и чяда родителей своих; и вкупе вношаеми бываху дрова и человеческаа глава.