Виршевая поэзия (первая половина XVII века)

Коллектив авторов

Послание князю Алексею Никитичу

Ко благочестиву и милосерду ти по бозе прибегаю, На милование себе человеколюбие твое премоляю, Яже благая по своему добронравию твориши инем, Земли касаяся челом, и аз прошу тя о сем. Юже аще без пестроты добродетел по бозе совершипш, Ангельскаго спребывания по желанию за се не погрешиши. Лучшая вся и угодная богови слышу творима тобою, Ея же, милости получити желаю, к совершению добродетели подаждь ми собою. Конец всем добродетелей наричет писание любовь. Сея рачител явився, и ты во благих не будеши убог. Елико по Христову заповеди паче клеврет ныне милостию поспешиши, Юн сый леты, но со старейшим смыслом во вход царства небеснаго инех предвариши. Непричастна мя и лишена всякаго добра призрети не отвратися, И к требованию моему милость и человеколюбие, бога ради, показати не отрецися. К надежи всех и содетелю своему, Христу, о пременении скорбных молюся И тебе, желателю ребесныя доброты, о поможении ми веюся. Ты же, о пречестне, к болезненыя душа <моя>, молем, ухо свое приклони И в напастех и скорбех моих облехчение учини. Честь и славу благородию твоему от бога за се наипаче притяжеши, Юже аще бога ради милость на мне, беднем, покажеши.

Стих [123] :

О подобосолнечных луч теплоте зимою бед содержимый, милосердию твоему, надеяся, притех, вопию ти: обогрей от скорбей озяблое ми сердце теплым и милосердым своим призрением!

123

Стих — это оригинальный молитвословный стих, построенный на развертывании традиционных метафор: «солнечные лучи милосердия» и «зима бед».

Алексей Зюзин

Послание Стефану Матвеевичу

Великое убо светило на тверди небесней тогда пресветле сияет и вся твар уясняет, егда лучезарнаго сияния темный облак не закрывает. Мысленое же солнце тогда паче преизобилует славою, егда не помрачено будет печалию многою. Довлеет же, по апостолу, таковыя печали лишатися [124] , — от нея же вражде на бога ражатися. Печалование же стяжати нам таково, иже покаяние нераскаянново спасение соделовает. Которое ж прежде возглаголю? Свое ли скорбное другу возвещу? И боюся, да не опечалую сим, еже о нас дружелюбнаго сердца; или вопрошу о настоящем благопребывании дружне, негли сим ослабу печали своей восприиму, по реченному словеси Весть бо всегда слово полезно утешати скорбь и беседа ближняго разсыпати печаль. Искренняя ж и древняя наша любы, вселшаяся в нас искра сердечное распадение распалает, и паче невещественаго огня ревность твоего дружелюбия воспоминание вжигает, и душевная ми чювства уязвляет; не своя о своих благодеянии или злострадании изъявляти понуждает, но яже о вселюбезных наших, паче же присных, благопребывании уведати всеусердне желает. Другу бо рече Сирахович: верну несть измены и несть равенства

доброт его [125] . Что же ли ныне, твое дружелюбие, преж изреку? Или чему тя подобна сотворю? Которое ж твое изрядное доброродство, паче ж в добродетелех удобство воспомяну? Им же, от всех дающаго всем беззавистно благодать, преизобилно одарован еси.

124

Довлеет же, по апостолу, таковыя печали лишатися... — Имеются в виду слова из Второго послания апостола Павла к Коринфянам: «сего мира печаль смерть соделовает...» (VII, 9).

125

...верну несть измены... доброт его. — Цитата из Книги премудростей Иисуса сына Сирахова.

*

Стихотворение А. И. Зюзина. ГБЛ, ф. 726, № 2, 1-я половина XVII в., л. 233 об. (автограф).

Милостию всещедраго и всядержащаго бога И его божественными лучами озаряему премного. Люборачителнаго ради и к высоте вперяемаго разума, Обаче же добродетелнаго ради жития и благонравия. Совершено же чистоты ради светлости, Творимо держимыя богом во твоей крепости. И паки же к нашему малоумию неисповедиму благодателю, Всеизящнаго божественаго писания глубине открывателю, И грубоумия моего светлостию сего озарятелю, И превысокаго философскаго учения дивну сказателю. По всему зрю, моего неразумия вразумлятелю Радостию реку и веселием сердца, Ибо в душе ми написася любов твоя, о блаженная верста. Яве, яко ныне год безвременен нам ко всему наста. Твоея же духовныя любви воспоминание сия ми вся разгна, Елма любовнаго душа всегда в души любимаго. Любов бо истинную подобает имети аки столпа неколебимаго. Мню, яко и твое боголюбие о сей подобно сице прилежит, О еже в забвение духовныя любви по заповеди не подлежит.

Сторицею двоица <С>, десятицею десят трегубо <Т> и дважды два со единем <Е>, и паки трижды три <Ф>, и един <А>, и паки пят пятицею сугубо <Н>, к сим же четверочастное сторицею <У>.

И паки десятое четыре <М> и един <А>, и трегубное сторицею <Т>, и дважды един <В>, и три з двема <Е>, и паки пятица единицею <Е>, и един двоицею <В>, и трижды два з двема <И>, и паки десятица девятицею <Ч>, и сторица четверицею <У>.

АСЕТЛЕЙ ФЮФИК (ОЛЕШКА ЗЮЗИН) челом биет.

*

Глагол множественных сокращение время належит преминути, Обаче же должно есть любовный соуз воспомянути. Сего ради и сию епистолию вмале абие дерзнух написати, Понеже бы светлосиянныя любви, по Спасову глаголу, не забывати, О пребывании же кождаго друг другу возвещевати, Да тем душя и сердця унывающа попремногу возвеселяти. Рже благовозвещанием печал и уныние разсыпается, Забытием же приятеля та в сердце зело вселяется, Да тем человек, аще безпомощен и безнадежен, сокрушается, Разумнаго устава и существа умнаго отрешается: Абие же и в день светлости аки в темне нощи пребывает, В суете ума своего дни своя, живя, препровождает.

Михаил Татищев

Послание царю

Великих превысочайших государей превосходящему властодержцу, елико Уропии и Азии многих государств преславных самодержцу, любителю и хранителю изрядну заповедей богословных и доброопасному правителю закон православных. Которое таковому ныне принесу многое благодарение, иже древних во благочестии сиятелных царей превосходит его милосердие, им же российский скипетр преславно украшается, государем великим Пограничным выну страшен имянуется, о нем же велелепная хвала в конца вселенныя истекает, слава и богомудра и милостива всяка страна того нарицает, предивна и храбра и всякими благостынями цветуща, основание незыблемо в вере Христове попремногу имуща. Добротою бо целомудрия чистоты выну украшается, аще и царскою диадимою преславно присно облачается, Росийскаго царствия народом богоданный пастырь, благочестия державным целомудрия пластырь, любовию же к богу всякими добродетелми наипаче превосходит, аще и земнаго царствия скипетроправления повсюду проходит. Готова себе тем бога в помощех выну обретает, о нем же везде упование свое со усердием полагает. Честно убо во звездах на аере пресветлое солнце, его же ко всем милосердием наполнено сердце. Светло же и преславно на тверди озарение лунно, тако же милосердие сияет ко всем нам непременно, им же власти и саны благородным богатно даруются, вышней же чести достойнии от него сподобляются, и иже под властию сущих всякия благости наслаждая. Царское же свое благосердие в них сим умножая. Аще и многия ему от врагов приключаютца кручины, реки проливает молитв к богу от сердечныя пучины, просят царьстей своей державе быти немятежней, от вражиих прилог сохранитися неврежденней. Щадит же многия враги своя везде повинны, аще нецыи являются и смерти достойны, дарует свою царскую благосердую милость и свою огненосную уставляет о них ярость [126] . Хощет бо и враги на любовь мирну обратити, о ней же и впредь верным в соединении жити, лесть и лукавство отнюдь в них не именоватись, общей же всем единой власти царьстей его повиноватись. Прошу же и аз твоего царьскаго милосердия прияти, а свое рабское страдание тебе, государю, явити. Светлость твоего милосердия выну на мне сияет, всячески же презелною милостию всегда озаряет. О всех же на тебя, государя единаго, упование возлагаю, еже твое царское древнее обещание к собе поминаю. Государское царское ваше слово непременно бывает, о нем же кто на бога надежду свою выну возлагает. Мне, холопу, и писати к тобе, государю, невместно, и самому тебе, государю, многая о мне, холопе, известно. Хощет ми ся, государь, тебе, государю, пред лицем твоем послужити, а твое благонравие и впредь нас утвердится воспоминати. Лепо нам работати тебе, государю, аки богу, коя нам работа всегда приносит радость многу, аще и главы своя за тобя, государя, всегда полагаем, твое царское крестное целование сим исполняем. Аще и вина которого от нас пред тобою, государем, явится, твоим же царским праведным судом таковый казнится, и да не начнут таковии впредь злая паки дерзати, щедроты твоя царския на гнев подвизати. Еже неких, слышим, зломудренныя советы ухищряют, вину законопреступну неповинным налагают, и многое зло в мире от таковых выну содевается, в них же правда в слово истинное не обретается. Еще кто со усердием своим выну на бога уповает, ложна совета и льстива того бог избавляет. Истинна же пред лицем лжи не срамится, глаголати же и действовати своя не стыдится. О прочих же ныне писати тебе, государю, не имею, свою же рабскую работу обявити тебе, государю, не смею. Прошу, еже на ны суетнаго слуха и льсти не приймати, о них же царскому ти богомудрому сердцу в печали не пребывати, да во всех устнах слава будет непрестанна, аще твоя царская ушеса к таковым будет неуклонна. Рука твоя царская тогда паче на враги укрепится, бывшая злая всяко от всех аще от среды изженутся. Тебе, государю, истинне и правде подобает внимати и лжу суемудренных наношений всяко отревати. Правда правых всегда от смерти избавляет, разум же истинну хотящих приязнь сподобляет, им же кто, божественный апостол Павел глаголет, поработится сему и рабы ти всяко не усрамится [127] . Ваше царское, еже в подручных попечение имети, о всех же всяко подобает доброопасно смотрети; ими же кто себе прирбретает честныя саны, хулныя же и тщетныя глаголы произносит на ны, царскому остроумию о сих внимати не подобает. Аще кто неистинну в царския твои ушеса влагает, речей хулных кто глаголати на нас когда не срамится, сей деиствовати многа зла не стыдится, конечную скорбь содевает радости вашей и непременное сетование наносит худости нашей. Христоподобное еже твое царское молю милосердие, свое рабское от души молебное предлагаю усердие, величества царския ти светлости видети хочю, еже и милость твою совершенну на собе сим улучю. Тогда убо, государь, в нас всяка истинна и лжа явится, лыста же ноги коея предстати тебе, государю, истинне укрепятся, хитрости же в нас никоторые никто не обрящет, о них же кто на ны и многая клевещет. Что же, государь, имам впредь о сем сотворити, аще твое благонравие не имат нас возвратити, хуление же и поношение мя от вас, государей [128] , о все не удалит.

126

...огненосную уставляет о них ярость. — Очевидно, скрытое уподобление царя Михаила его св. патрону «огненосному» «архистратигу небесного воинства», архангелу Михаилу.

127

...им же кто... у срамится. — Цитируется Послание апостола Павла к Римлянам (VI, 16).

128

...от вас, государей... — Такое обращение к царю Михаилу было принято при жизни его отца Филарета Никитича (ум. в 1633). Возможно, автор имеет в виду царя и его ближайших родственников по мужской линии.

Борис Репнин-Оболенский

Казание о человеческой жизни двоестрочно, велми душеполезно атуры).

Человече, не похвалися восходящии на верх самыя высоты, веселящися и радующися, зрящи всего мира красоты. Но паче помышляй, еже бы ти безвредно оттуду слести и паки на обычном своем смиренном месте сести. Внимай, душе, аще и велию честь себе от бога и от человек получи, и ты все житие свое господеви богу своему со усердием поручи. Ничесо ж во уме своем свыше меры предлагай, о господе бозе укрепляйся и возмогай, <и> нищелюбием и милостынею грехом своим помогай. Видех днесь и утро окаянную свою душу честию облагаему, от неких же лестию и завистию, и ложными словесы облыгаему. Изволих паче во уме своем хулное себе имя стяжати, нежели здешняя ради чести во оной муце пищу собою червем учрежати, бояся, да некако нынешняго века утешением тамошняго избуду, идеже лики святых водворяются, изгнан буду от<т>уду. Слышу по вся дни почитающих мя и зовуща человеком началным и ужасаюся присно и хожду сетовалным сердцем печалным. Да некако вменит ми ся сия величания и в гордость, и отъемлется от мене сего ради разумение и бодрость. За то ли, окаянная душе, венцем царствия небеснаго венчают, что во здешнем веце честно провожают и встречают? Не срамляеши ли ся, видев пред собою столы доброуделчаты и настилаемы на них пред очима твоими скатерти затейчаты? Ризами украшаешися и одры покрывавши постелми глаткими, и пищею и питием различными утешаешися сладкими. Помышляй егда, како здешняго ради веселия получиши во оном веце плачевнаго адскаго селения. Не приложат тебе та оправдания нынешных времен настоящих и не призовут в помощ здешняго века слуг твоих, ныне тебе предстоящих. Но всяк кийждо от нас тамо мзду свою понесет, яже отсюду с собою добродетель и злобу принесет. Многия помыслы и размышленья на душу мою приходят — и об величествии сана, и об несолюбственном разсуждении, в жалость мя приводят. Боюся, да некако впаду в неразсудную дерзость и явлюся пред богом и человеки непотребен и мерзость. Несть ми лепо уста отверзати пред господем богом своим и Спасом, или исправитися пред содетелем своим дыханием и гласом. На что твое упование, еже мниши не своею волею во властех, а не останешися суеты и присно во вся часы пребывавши во страстех? Не подобися величеству оному прегордому фарисею [129] , но ревнуй в разсуждениих с тихостию боговидцу пророку Моисею [130] : со смирением и с тихостию дело господне учрежати повелевай, кротостию и терпением жестокия нравы одолевай! Колико поропташа жидовския люди на пророка Моисея, или Аспристии царие возревноваша на пророка Елисея [131] ? — Николи же люди божия озлобление налагаше, ею все упование со мнозем терпением на господа бога полагаше. Возмог ли бы убо на пагубу им едино слово изрещи, яко же при Илии посланных от Ахава царя огнем пожещи? [132] Сия зряще, душе моя, смирением и терпением совокупи. тем во царствии небеснем вечное селение себе купи. Нескоро, по апостолскому словеси, ни на кого руки не налагай [133] , но со мнозем испытанием и свидетелством запрещение полагай. Не дай места злобе своей акаянней утробе. но благоуветливым словом наказати навыкай по своей природе. Аще и мнози завистию навыкоша таковых осуждати, еже со смирением и с тихостию извыкоша повинных разсуждати, ты же, душе моя, завидливых глаголы ни во что полагай, но все житие свое к смирению и к терпению Христову прилагай; сице нрав свой о господе бозе, спасителе своем, поучи, тому единому в руце правду, суд и милость поручи.

129

...прегордому фарисею... — Имеется в виду евангельская притча о мытаре и фарисее, ставившем себя выше всех людей, которая завершается словами: «всяк возносяйся смирится, смиряяй же себе вознесется» (Евангелие от Луки, XVIII, 10-14).

130

...не ревнуй... боговидцу пророку Моисею... — По библейской легенде, пророк Моисей вывел израильтян из египетского плена и сорок лет блуждал с ними в пустыне на пути к «земле обетованной». Все это время израильтяне постоянно роптали на Моисея и даже несколько раз восставали против него. Однако он с помощью бога Яхве, с которым постоянно советовался, терпеливо смирял их гнев.

131

...Асиристии царие возревноваша на пророка Елисея... — Согласно Библии, пророк Елисей был ближайшим учеником и преемником Ильи-пророка. Он дважды отвел войска сирийского (но не ассирийского!) царя Венадада от Самарии, подстроил его убийство, а перед своей смертью предрек тройное Поражение Сирии от Израиля.

132

...при Илии посланных от Ахаеа царя огнем пожещи? — В начале библейской четвертой Книги Царств помещен рассказ о том, как разболевшийся иудейский царь Охозия (а не Ахав, царь Дамаска!) дважды посылал за Ильей-пророком по пятьдесят воинов, которых Илья пожег небесным огнем; третьему посольству он не противился и предрек царю скорую смерть.

133

...ни на кого руки не налагай... — цитата из Первого послания апостола Павла к Тимофею (V, 22).

Приказная школа стихотворства

Стефан Горчак

Послание Ивану Васильевичу

Двоестрочие

Священному и честнейшему и сердечному другу сиречь священнику, Общаго винограда Христова сии речь рода человеческаго молебник Священному иерею Ивану Васильевичу великое от меня челобитие, Уже бо и обоим вам вкупе [134] сердечное от меня рукобитие. Да и сие грубое мое писанейцо любезне прочтите, Узрите бо что в нем неисправно, в том не судите. Иже за духовную любовь покройте все собою. Занеже на укор вам будет негде грешным мною. Будите бо свидетели сами что забвение на всех хвалится, Реку ж, имея ум смущен, никако же от забвения избавится А иже паки весте, что живем в

суетах житейских, Ныне же пребываем все в злых детелех мерских. Но и потому краткий умъ нашь темен бывает, Обаче же глубины разума никако же достигает. Мне же и сие писанейце послати к вам случися вскоре, Уже бо тупому уму нашему стало в ызморе. Иже аще бы и мочно изряднее поставите, Вем, яко не мощно было скорых посланников уставити. А от всея душа о тебе всегда скорбим. Но и многие речи к тебе плодимъ. Уже бо человеку от веры все рождается, Разве друг вере при скорби познавается. Аще бы не от сердца тебе любили, Да никако же к тебе такие речи плодили. О тебе всегда от всея душа скорбим, Всякия ж<е> речи многия к тебе плодим. Аз же молю о те<бе> у бога, да будеши покровен десницею <вышняго>, Той же премилостивый бог избавит тя и от свирепства нижняго. И моли за ны господа бога, реку ж, и за мя многогрешнаго, Сведый сердца и утробы, той избавит от лютаго огня вечного. И яже и преисподная избавит муки вечныя; иже хощет, Той и может. Абие же сие писанейце прочтите, Моего же к себе писанейца до меня не истеряйте. И сами зрите, что положено трудов немало, Ныне ж<е> сколко грубаго ума нашего в том стало.

134

...обоим вам вкупе... — возможно, Наседке и Арсению Глухому.

Послание справщику Арсению Глухому.

Великому честнейшему иноку Арсению и всеизящному твоему разумению, многогрешный и неключимый раб, иже желает получить души своей отрад, последний во всех человецех, а первый в грешницех. Не всяк может слагати душеспасительныя стихи, и несть достоин нарещися чину священъства, и изрядного на себе по чину носити иерейства, но обаче отрыгновение твое, по именованию венец [135] , тако же молит получити от бога добрый конец. Падая на земли, много челом бьем и от сердечнаго желания к тебе вопием: Буди, боголюбиве, здрав и спасен и паки всегда добрыми делы поновлен. А нам бы, слышаще твое доброе пребывание, радоватися и противу бы врагов своих крепце ратоватися. А желаем очи и лице твое в радости видети, и вся грехи своя злыя возненавидети. А, пожалуешь своим благоутробием, про нас вопросишь, да даст ти господь, чего у него просишь. А мы, грешнии, по сей час душевне живы, аще и возрастают в ней помыслы гнилы. А в скверне теле его же святая воля. А въпред он же сам истинный свет весть, и судьбы его кто от человек исповесть?! Что же, како и откуды начнем писати, и к тебе, любимому, ны слово утешительное послати? — Грехом своим умом случилъся весма туп<ый> и не умею списовати изрядными поступи, и в филосовъских училищах николи же не бывал, и литоръских остроном [136] , сам веси, не читал. Токмо на простописанныя взираю, и тех изящно разумевати не возмогаю. Сокращение рещи, — великое море не требует рек, подобие и бог не скуден, аще и хвалим от неких человек. В лепоту море и без рек всегда полно, такоже и у бога идет все стройно. Тако же и тебе, велеумну мужу, не имети от нас, недостаточных, таковую нужу, и не требе наше грубое и неполезное плетение, и да не въменится аки паучное прядение. И не подобает нам выше себя искати и такое же бремя на собя налагати. Подобает же нам, грубым, от вас просвещатися и доброму учению и разуму наиматися. Паче же начнем глаголати, о чем нам мысль предлежит и всегда душа наша зелне горит. Якоже бо некая чада, имеюще печаль, аки некое великое время не видевъше рождьших своих, и не могут их забыти и сердце свое от таковыя печали свободити, подобие и мы таковую скорбь о тебе имеем и пособити себе никако недоумеем. Свидетеля тебе, истиннаго бога, представляем, к нему же есмы вси, грешнии, пребываем. Почто, всеизрядне, царствующий град оставил, а любомудрия своего нам, грешным, не прибавил? Паче же в нем великия и красныя холмы<...> И укрепился еси ныне во единой ограде жити. Или обещался еси до конца от нея не изыти? Или воспомянул еси в себе божественное писание и в нем духовное наше воспитание? Свободь всяк инок трех страстей [137] , и да избавлен будет многих прелестей. Ей, ей, воистину, тако может быти. Да не всяк так возможет жити. Или еще реченое, четырми делесы душа иноку оскверняется [138] , и пребываяй же в таковых едва спасается. Великому елефандру [139] и царския дворы пустыня бывает, тако же и крепкий подвижник на всяком месте не погибает. И аще и нигде бесовъских козней не избежати, но легъчае будет многия виды от себя отревати. Ни учители, ни указатели тебе хощем быти, ни душевнаго твоего благородия повредити. Ни убо, ни, не буди, любимиче, тако! Но да духовную любовь глаголем ти всяко. Прекратим же слово о сем, да не в конец продолъжено будет в нем. И да не отягчим твоих честных ушес, и да не явим своих всех неизрядных словес. И паки возвратимся к своему нам желанию, некли вонмеши грешному нашему стенанию. Прииде, возлюбленне, в царствующий град! Да насадиши в душах наших доброплодный виноград. И вселися по-прежнему близ царствующаго града, и да будет мысли нашей велика в том отрада. И пребуди с нами хотя мала время. Да отринеши от нас аки некое великое бремя, не для ради многих людей и славы человеческия, но для ради меж нами любви отеческия. Болезнуем всегда о тебе душею и телом, да не можем тому пособити никоторым делом. Свидетель тебе той же, истинный бог, иже по своей милости возносит християнъский рог. К кому нам, недостаточным и грубым, притещи, и грубость свою, и печаль с кем разврещи? Кто нам слово сомнительное разрешит и колеблющую мысль нашу умирит? И егда нас раздражают и грехом нашим стало велиим, и всем им востати на нас аки зверем дивиим; и ненавидят над нами от самодержца призрения, понеже несть от нас к богу сердечнаго моления. Аще бы было от нас сердечное к богу моление, тогда бы было к нам царское призрение. И паки потому царь к нам не призирает, что недобродетель наша к богу возбраняет. И в том им, ненавистником нашим, сугуба бывает радость, а нам от них всегда сердечная бывает пакость. Подобает же нам усерднее богу молитися, и да учнут враги наши нам дивитися. Скорбим же и болезнуем всегда о себе, не менши же того, любимиче, — и о тебе. Како еси, аки драгий бисер, в земли погребен и никим же никако еси призрен? Аще, по твоему крепкоумию, тебе то не нужа, но нам бедно видети, видев тя таковаго досужа. Есть разумичных людей в великом государстве, но не излишной и ты был в Московском царстве. Протчее о таковом словеси помолчим, да не злую зависть в протчих сердцах возбудим. Что же еще ли нам тебе о сем молити, чтобы тебе к нам однолично быти? Или же отнюдь хощеши быти неприклонен и к нам явитися аки весма нелюбовен? Или не на ползу тебе сие наше моление? И в том во всем твоя воля буди. Токмо молим тя: и там нас не забуди и не лиши нас добраго своего приближения, и не отстави от себя нашего прошения, чем тебя всемилостивый бог обогатил и аки великим некоем царством тя одарил. И мы, грешнии, помышляем к тебе сами быти, и некое время у твоего любомудрия побыти. Сам веси, что желание ны велико, и грехом своим продолъжим время толико. Да одноя Дамаскиновы многоразумныя книги [140] , и связаны есмы мыслию об ней аки некими вериги. И всегда помышляем к твоему любомудрию быти, да от житейских сует немощно отбыти. И ты б еси пожаловал нас, к себе ждал, и никако б нас во уме своем отревал. А в том на нас, возлюбленне, своего гневу не подержи, ниже лютую злобу во уме своем удержи, что писанейце к тебе по се время укоснел. Воистинну, всегда приходу твоего сюды хотел. И молим тя, да не зазриши сему нашему плетению, понеже возгарати в нас по сем великому рачению. Сам веси, что все от веры ражается и духовному любовнику по любимом друзе душа возгарается. А се толико время писанейца к тебе не пресылывал, для того и умножил, чтобы ты его возмиловал. Буди покровен десницею вышняго, да до конца сохранит тя от свирепъства нижняго. И моли бога за ны, грешныя, да избавит тя от муки вечныя.

135

...по именованию венец... — т. е. Стефан (греч. — венец).

136

...литоръских остроном... — следует читать «риторъских». Имеются в виду известные на Руси с XV в. астрологические трактаты и альманахи, содержавшие рассуждения о том, как прогнозировать характер и судьбу человека по расположению небесных светил в момент его рождения, и т. п. Церковь запрещала чтение этих «отреченных книг».

137

Сеободь всяк инок трех страстей... — Обычно в эту триаду включались: похоть, гордыня, гнев или ожесточение (Иоанн Лествичник, Ефрем Сирин и др.).

138

...четырми делесы душа иноку оскверняется... — По Иоанну Лествичнику — блудом, пьянством, объядением и сквернословием. В русской учительной традиции, идущей от «нестяжателен» и Максима Грека (XVI в.), названный ряд душепагубных дел непременно включал в себя лихоимство (стяжательство).

139

Великому елефандру... — большому слону (от греч. — ).

140

...Дамаскиновы многоразумныя книги... — Видимо, подразумевается сборник творений Иоанна Дамаскина. Подобные сборники могли содержать его Грамматику («О осми частех слова»), «Диалектику», «Священную философию» и другие сочинения.

Послание старцу Венедикту

Горняго и премирнаго ликования желателю, О нем же еще от юнаго возраста истинному тщателю, С самых же еще младых ногтей в добре наказании воспитанному. По добродетели же паки и любви во многих людех избранному. Остроумие же и разум, отечество и род оставлю ныне писати, Дивное те то желание и любов к богу хощу вкратце начертати. Адаманския [141] , воистинну, и разумныя души таковая доблесть, Ревнустную же убо по бозе и рачительную в<с>ели в себе бодрость; Юности бо и младости отнюдь не пощаде, Многомятежнаго мира сего любви не восхоте. О едином же ярме Христове возжела попечение положити, Единородную свою душу наипаче хотя просветити, Многогрешную паки суету века сего яко уметы вменив, Ум же свой и мысль ко единому творцу своему вперив. Веде убо, яко вся настощая мира сего долу влекут; Едини же добродетели горе к богу возведут, Лесть же и бляди все прелестнаго сего мира, И ничтоже в нем наследует духовнаго пира. Кому не посмеется и не поругается прелестная сия слава, От нея же никому же будет от вечныя муки избава? Много убо нас льстит сей свет различным богатством, Умудряет же умь наш и душу нелепым коварством. Смех и ругание токмо подав, сама без вести бывает, Творителных же и любителных ея во ад поревает: Аки трава в цвет от солнечных лучь уведают, Радующежеся красотам сами душы своя погубляют. Царие и князи, не творящии добра, низу сходят; Умертвившии же своя телеса бога ради добре в вышния обители восходят. Воистинну, велика и славна пред богом едина добродетель, О ней же радуется сам общий творец наш и содетель. Ничтоже бо долголетно и стоятелно в настоящем сем веце, Единовечьно и богу угодно — душа в таковем убо человеце. Дивлю же ся всегда таковому твоему предоброму желанию, Иже бо от юныя версты изъострися к лучьшему назданию. Како же от толикия младости, оставив своя родителя, Твердо яже паки душею возлюби творца своего и зиждителя, Умь же свой и мысль до конца вперив к вечным обителей, Подражая неложно древним его истинным ревнителем. О их же ныне несть мощно писанием изнести, Подвигов же их и трудов количеством не изчести. Сияют бо яко солнце на тверди небесней [142] , Телеса бо своя и душы предаша славе превечней. Ей, ей, ничто же им точно и равно под небесем, Фараона бо мысленнаго победиша во всем. Аще еси ты, государь, сотворился таковым великим подражатель, Не забуди и нас, егда бывает имени святому призыватель. Попомни, государь, исперьва духовный наш с тобою союз, О немь же и ныне жйвуще избавимься вечных и нерешимых уз. Радуюжеся и веселюся о таковем твоем жаловании, Единою стеню и сетую о далнем от тебе разстоянии. Коль краты люботварительныя твоея любви удалихся, Любовию же паки прелестнаго сего мира до конца уязвихся. Удивляюжеся паки таковому твоему изрядному рачению. Горю же умом и мыслию, како бы прибегнути к твоему духовному речению. О великом же твоем жаловании и милосердии что изреку? — Разве всегда подобает пролияти слезы аки реку. Часто же тя, государя своего, в сердцы своем воспоминаю, Милосердия же должная отдати тебе не возмогаю. Како в толицей скорби и беде призре на нас убогих? Поистинне, не обретаю себе такова любителя ни во многих. Аще бы не твоя, государя моего, тогда излиялась на мне щедрость, Дерзо и не стыдяся реку, — кто бы подъял мою конечную бедность?! А и сам, государь, веси, что на всех тогда прииде велия скорбь и гонение [143] ; Ты же, воистинну, показал к нам нелицемерное свое любление. Ничто же вящши, яко в скорби и беде сущи брата своего не презрети, Да и въсем нам повелел господь другъ друга имети. Зиждитель мой и господь воздаст ти, чего у него желаеш, Еже бо брата своего в скорби и беде презирает. Мнози дружатся и ласкают славы ради и богатства, Лютыя же ради нищеты и убожества отмещутся духовнаго братства. Истиннии же друзи во время скорби и беды позноваются, Чистою совестию и благим сердцем являются. Ей, в лепоту повелевает избирати таковых друговь, Льстивых же и лукавых — отгоняти от себе аки лютых волков. О нашем же неисправлении гнева на нас не держи, Многосугубную же свою милость по-прежнему к нам покажи. Бог свидетель, не забытия ради писанеец к тебе не посылаем, Но излишъняго ради недовольства упрожнятися укосневаем. Едино ныне реку: буди здрав и покровен от всех злых навет. Такоже и нас не забуди, егда паки вселится в тя божественный свет. Зде же, государь, акростихиды и краегранесии [144] не стало, А нам, грешным, еще в мале рещи недастало. Сему любительному писанейцу конец, А тебе, государю моему, буди нетленный венец. А нам, грешным, он же праведный судия весть, Понеже наша тайная деяния свесть. Разве твоими святыми молитвами дает нам отрад, Некли будем аки новоросленни сад. Аминь.

Подпись:

Дати сие посланейце в небесоподобныя ограды, В ней же подвизающися достигают вечныя отрады; Общия нашея заступницы и молебницы, Многогрешным душам нашим истинныя целебницы, Пречистыя Богородицы, честнаго и славнаго ея Успения, Сиречь дивнаго и пречюднаго ея от телеси представления: Во обители преподобнаго и богоноснаго отца нашего чюдотворца Кирила, Его же, государя, еще от чрева матерня огради божественная сила; В благотворнии руце государя моего старца богословенна, Поистинне, в лепоту таковым званием нареченна. [145] Писано лета седмь тысящ во стопятдесятом году, В самом благочистивом християнском роду.

141

Адаманския... — алмазно-крепкой.

142

Сияют бо яко солнце на тверди небесней... — цитата из служебного Канона всем святым (Канонник. — Вильна, 1794. — Л. 239 об. — 240).

143

...на всех тогда прииде... гонение... — Видимо, поэт имеет в виду первые годы после «Смуты».

144

...акростихиды и краегранесии... — синонимы, обозначавшие акростих.

145

...богословенна... таковым званием нареченна — т. е. Венедикта (от лат. benedictus — благословенный).