Виршевая поэзия (первая половина XVII века)

Коллектив авторов

«Пишущий монах». Миниатюра Радзивилловской летописи. БАН, XV в.

О протчем же, государь, не у время писати, Многочестная твоя, государя моего, ушеса отягчати. Бог да исправит твое благородство, Да не позазриши на наше неудобство, Елико убо мы, нищии, сие грубое писанеице счинихом, Тако твоему благородию и предложихом. А аще нам, нищим, не достало к тебе писати, Чтоб тебе неудобство наше презирати, И паки жаловат<ь> своим великим милосердием, И не отгонит<и> от себе никоим прилучным жестосердием, И ничто же тако ползует вам, царевым предстоятелем, Что о неприступных быти помогателем, И к его царскому величеству заступати о убогих. Нищих и беззастулных обрадовати многих. Лихи и злы неправедныя судии, В них же деются неудобныя статии. Чрева и утробы своя разширяют, И домы своя всячески украшают, И праваго обвиняют, А виноватаго оправдают. А все окаяннаго ради своего лихоимания. И не мнят божественнаго писания: Яко и неправедная мзда душу погубляет, Грады и домы разоряет. Еще же и царское повеление презирает, На ту же окаянную мзду свою уповает. Возвратим же ся вспять, Как бы к настоящему слову престать. Вемы бо, вемы, яко в богатстве и славе ум возвышается, Еще же некогда и ожесточевается И в скорби и в печали другу своему не разумевает, И паки дружню беду ни во что же полагает. В скорби убо и печали забывается ум, Веселяся и богатея, полагает во глум. Ты же, государь, много разума в себе имееш, И божественное писание сам разумеет. Не буди таковым обителем и обычаем ревнител<ь>, Но обаче буди к нищим и сиротам истинный любител<ь>, И беззаступным крепкий помогатель, Яко ближний еси царев приятель. Да и сам от Христа бога помилован будеш, И вечных благ не отбудет. Писано бо есть: милостивии помиловани будут [189] , А немилостивии в таковых обителех не будут. Протчее же буди, государь, покровен десницею вышняго бога, И да сподобит тя стати у небесного своего чертога. И во веки веков, аминь. А ты, государь, жалованья своего не отринь.

189

...милостивыи помилованы будут... — цитата из Евангелия от Матфея (V, 7).

Послание Кизолбаю Петровичу

Писание от отца духовнаго к сыну духовному

Како и что имам писати к таковому твоему разумению, Иже предал еси нас конечному забвению? Зрим ныне славою и честию обносима, Обаче к нашему достоинству отнюд непрележима. Лестными словесы не хощем к тебе писати, Бог же зритель, от мысли нашея не можем престати. Аще еси добрым разумом одарен, Юнному же и буему не буди повиновен. Прелестная пиявица видимый сей век, Еже бо и до гроба летит всех человек. Тако ли мудроумие свое к нам явил, Разумныя души своея снабдения до конца забыл, От него же велия полза души моей бывала. Всегда про тебе добрая слава лежала. И како еси нас, грешных, призрел, Чести ради и богатства нами возгордел? Юродство воистину и буйство, еже мир сей вседушно возлюбити Молебника ж<е> к богу о души своей забыти. Непрестанно жаловахся на тя самому творцу и богу, Иже всем нам дает милость свою попремногу. Горе, горе в разуме согрешающим, О бозрителныя ради славы око душевное ослепляющим! Гордость и презорство велику спону души сотворяют Ей, ей, ничто ж<е> человеку болши, кроме своея души, Широстию же своею хотя, и ты погреши. Не вем, по которому обычаю в таковое забвение положил, И добродеание свое до конца от нас отлучил. Чертоги царския лепо есть зрети, И воистинну вящши о души своей бдети. Разумный муж всегда души своея снабдетеля аки бога почитает, Ему же вдающая ока душевная помрачают, Царство ж<е> небесное едва достизают. Сам еси много разума и смысла в себе имееш, А крепости во уме своем не имееш, Но еже бы тебе самому в себе зрети, И нас бы, грешных, хотя мало во уме своем имети. Паче же недостойно бы тебе таковому нас забвению предавати И пако подобало бы тебе нас во уме своем воспоминати. И хотя б<ы> малым чим деянием нас, грешных, посетити, Аще бог повелел нас, снабдетелей душ ваших, почитати. А то гордость не дает тебе на то взирати. Ей, ей, воистинну ничим же будет ея злее, Лютою такою страстию обдержиму не получити божественнаго елея. Ниже бо та страсть добра никому не сотворяет, Много ж<е> токмо в погибелный ров вметает. Бывает бо некогда и добраго корени злое семя, Того ради погубляется душевное бремя. И безумно есть пред свиниями бисер пометати, Такожде и в затчине уши что добро писати. Егда грешник внидет во глубину зол, тогда не радит, Того ради и бог ему не претит. Аще ли будет в чем ему зде и попущает, Но там таковаго вечная мука ожидает, Понеже бо всегда ходит своим упрямством, Аки лютым одержим пиянством. И паки лютою тою страстию аки тмою помрачен, Или яко в волчью кожу оболчен. И что мне вящше того к тебе писати, Уже время конец слову дати. Аще и аер словес наполняти, А зачтенных ушес

не наполнити. Аще у кого в сердцы искра божия загорится, Таковый и малыми словесы научится. Аще послушает нашего к тебе речения, То и сам сподобится добраго течения, Аще ли не послушает, то сам веси, Что всевают таковую страсть в сердце лукавые беси. Таж<е> буди от нас прощен, И без нас будеш от бога обиновен. И паки здравствуй о Христе И хвалися о пречистем его кресте, И тую злую страсть от себе отринь, И будет тебе во веки аминь. Аще ли же не послушает нас и того не отринеш, То сам душу свою во ад ринеш.

Послание боярину Ивану Никитичу

Горняго Иерусалима желателю, О всех своих неоскудно подателю, Спомощнику и кормителю неимущим, Под государьскою рукою всем живущим, Остро<о>пасному и бодрому оку, Днем и нощию смотрящу к самому Востоку, Адаманъстей твердей души во всем, Радостным сердцем призирающе ко всем, Юностным еще возрастом в заповедех господних сияющу И ныне в совершенных своих летех також пребывающу. В лепоту реченное благодатное звание [190] , А у нас настоит изрядное нарицание, Но и родьший быв победител [191] , Утверженым своим умом такове ж си быв души своей снабдител, Не умолчим же паки глаголати твоей государьской милости И к нелицемерней твоей и конечной тихости. Како недостойнии возможем рещи И к твоему государьскому величеству притещи? Та же кая труды тебе, великому государю [192] , принесем? — Иже всегда даемое тобою от дому твоего несем. Червию и виссом красятся [193] царьская багряница, Юнот же и вдовиц обогащает твоя государьская десница. Много глаголати нам о сем не у время, Обаче же неложно рещи — благодатное семя. Не лестию тебе, великому государю, сие изрековаем, Аще и всегда недостойнии во гресех своих пребываем, Христос мой бог и сосвидетел всех — Слава добрая твоя происходит во всех. Аще ли мы, недостойнии, и о сем умолчим, Вседержителя бога како возблагодарим? Аще кому что от него дарованно, То како имамы прияти от него неблагодарно? Истощевает бо он всякаго горделива И каждаго милует к добродетели бодрелива. Щедрость твоя государева ко всем велика, А наша убогая мера к тебе, государю, не толика. Подобает нам о таковых государех и бога молити, А о данных нам от него о всех благодарити. Дивно дарование бывает, Аще кто во благих бога не забывает. Язвы въглубленныя от искусных врачев исцеляютца, Но обаче от дающих и милующих неимущии насыщаютца. Аще ли кто твою государьскую милость к себе забудет, За такое благодарство истязай будет. Ей, ей, глаголем тебе, великому государю, неложно: Много твоего государьского жалования изрещи не возможно. Листвием и плодом древо украшается, И милованием и поданием всяка душа горе возвышается. Что нам много глаголати к твоему благородству? Ей, подобает престати нашему неудобству. Летняя плоды от лета до лета бывают, О добродетели прилежащему всегда венца соплетают. Много глаголати несть треба, — Благий же бог да сподобит тя небеснаго своего хлеба. И с своими государьскими домочады, Еже бы достигнути вам небесныя тоя ограды. Ты же, великий государь, гневу на нас не положи, Но паче благодарную свою милость на нас покажи. Наделся на твою государьскую к себе милость И конечную твою ко всем тихость, Тако, убозии, и начертати дерзнухом. Да будет благодарство твое осенено животворящим духом. Во веки, аминь.

190

В лепоту реченное благодатное звание... — Иоанн (с др.-евр. — благость или глас).

191

...родьший быв победител... — Такое значение имеет греческое имя Никита.

192

...тебе, великому государю... — Поэт явно завышает звание адресата. «Великим государем» тогда было принято называть только царя и патриарха.

193

Червию и виссом красятся... — т. е. красной и белой льняной тканью.

Второе послание боярину Ивану Никитичу

Сие писанейце плачевно,

а, вмале и врачебно;

еще же о благодарстве,

да живет радость в великом государстве,

двоестрочием сложено

и от печали к радости ведено;

тебе ж, государю, прочести нескучне

во времени благополучне.

Великому государеву синклиту, [194] благодати тезоимениту. Рождьшему же звание «победител», государьскому имени таковый же быв снабдител. Многогрешный монах челом ударяет и с плачевным гласом изрековает. Вем бо тя, государя, ныне кручинна и печална велми, что велие светило угасе в нашей земли. И великому государю царю был рожденный отец, а стадо Христово пас всех нас, словесных овец, и жезл свой страшно держал над всею Росиею, яко же над древнею великою Асиею, и яко столп стоя непоколебим, и ни от кого же бысть победим. И паки всей земли великое утвержение, а врагом нашим страшное возражение. Тебе же, государь, был единоутробный брат, молбы и моления к богу творил на сопостат. И того ради злии всегда побеждаема бываху и плещи свои нам часто показоваху; и паки со страхом трепетали и на бежание себе устремляли. И да подаст ему господь небесное царство, а стужает по нем все великое государство, таковаго великого государя лишився, а против врагов еще не до конца ополчився. И всем нам скорбь и печал об нем, государе, велика, понеже убогая наша молба к богу не толика. Обаче на него, всещедраго бога, надежда полагати, о государском и о вашем многолетном здравие его призывати, чтобь ваша государьская держава во веки была неподвижна, и вера ваша, и любов к богу приближна. И тако господь не отставит своея милости и не презрит вашей государьской смиреной тихости; и тако всем нам будет благо, а государьское имя всегда бывает драго, а врагом и сопостатом — страшно, а нам, християном, — аки сладкое брашно. И проженет их господь силою своею невидимо, а християнское имя будет непобедимо! Ты же в печал и в скорбь велию не вдавайся и твердым своим смыслом, и умом укрепляйся: и всем нам тамо быти, и паки всякому естеству человечю смерти не избыти. Есть же печал сокрушает сердце всякому человеку и таковый человек не допровожает своего веку. И иаки печал преже времени старость наводит, а крепкоумный муж размыслом своим от себе отводит. Аще от жалости не уме престати, но обаче в меру подобает печал держати, — да не будет сердцу сломление, и уму и смыслу погубление. Не позазри, государь, сему нашему к тебе дерзновению, поне мало словцо приими к своему утешению, яко же господь две цате оноя убогия вдовы [195] . Увы нам всем без оныя честныя главы. Но обаче государским крепкоумием и счастием все исъцелится, без нея же немало добра умалится. Дай, господи, он, государь, здрав бысть на многие лета, да сподобится зрети самого немерцающаго света. Царева молитва выспрь к богу восходит, писано есть: царь о мире бога умолит; к тому же — и вашим синклитским радением, и всея руския земля умолением подаст господь на враги и сопостаты победу, да не останется их ни следу! И тако в веселии и в радости пребудем, а ныне много тщеты государевым людем. Надеяся на твою государскую к себе щедрость и на божественную в сердцы твоем ревность, потому недостойнии тако и дерзаем, да и впредь от тебя милости к себе чаем. Молим твое достойное величество и благоутробное твое разумичество: паки не остав<ь> своея милости от нас, грешных, буди нам помощник и заступник во обычаех внешних. Аще ли нам, грешным, не подобает сего снисковати, ино — рождьшим нас от вас, государей, милости искати? Обаче и нам небранно от вашего величества милости просити, и за вас, государей, бога молити. Кроме бога да вас помощников себе не имеем, а сами, грешнии, помощи себе не доумеем, — от далния и последния есмы части, не имеем, грешнии, никоторыя власти. Того ради буди, государь, помощник и заступник от приключшихся на нас, — вся сила и ходатайство к царю бывает в вас. Вы, государи наши, — под государем царем земле держатели и искреннии его доброхоты и приятели. Вам подобает о всем об нас промышляти и от насилующих, и от обидящих нас избавляти. Буди, государь, покровен десницею самого херувимскаго владыки, да причтет тя с праведными своими лики. Во веки, аминь. И паки впредь своея милости от нас не отринь. Буди, буди тако. А без вашея милости не мощно жити никако.

194

Великому государеву синклиту... — Синклит (греч.) — совет. Здесь: «государеву советнику».

195

... яко господь две цате оноя убогия вдовы. — Подразумевается евангельский рассказ о вдове, отдавшей последние две монеты на нужды иерусалимского храма. Христос назвал ее дар самым большим (Марк, XII, 41-43).

Послание Алексею Саввичу

Сие посланейце — двоестрочно,

а пожаловат прочести неотсрочно.

Ароматныя воды сладостне обонянии обоневают, Любомудрых же словеса не мнее того слухи наслаждают Елень течет на источники водныя [196] , Како же разумный муж не потечет на словеса благия? Солнечный свет разгоняет облак темный, Есть бо и мудроумный разрешает ум недоуменный. Юхает сладостне кедровыя древеса во обонянии, Соудивляют же мудрых словеса в наказании. Аристотелския премудрости от клеврет его хвалимы сут<ь> и доднесь. В них же чаяти естествословный устав весь [197] . И что дражае и лучши премудраго наказания, Что же хуждьши лености и невнимания? Юность и лепота многих удивляют, Чтение же и учение божественных догмат всех наслаждают. Есть бо нырь хитрый далече ходит во глубину, Ритор же и философ разсуждает и премудрую вину. Нощь темную просвещает свет лунный, Ей, много добра творит муж благоумный. Цареви убо земному достоит личная красота, Сфилософъственному же уму — совершенная чистота. Адаманту камыку вси камыцы покаряются [198] , Велеумну же мужу вси люди удивляются. Алавастр [199] яко же глаголется — «без рукояти», Тупым же умом и разумом без учения ничего не обияти. Источники и реки, и потоки вся животная напаяют, Истиннии же мудрецы и философы всех людей услаждают. Щит и прочая броня избавляют от телеснаго уязвления, А благоразумный муж возбраняет от нелепаго учения. Четырьми стихиями весь мир состоится, Есть же и премудрыми людми много добра творится. Лев некогда единем обтечением своим многих зверей уловляет, Обаче и мудроумный муж учением своим всех удивляет. Медвеный сот сладок есть во устах, Бывает же и мудр муж приятен во тмах. Источник сладок добре жажду утоляет, Есть же и доброразумный муж словесы своими аки медом услаждает. Трава и вся ростимыя плоды земныя движются, а и мудрии мужие многими похвалами пишутся. Ныне же о сем к твоему благоумию прекратим, да простыми гранесами навершим, [200] понеже речь слову не достала, а акростихида конец писмени стала. И ты нам в том не позазри, а ждем жалования твоего аки в жажду анагри [201] . И по благодати святаго Духа мощно и вящи того основания положити и естествословия иные вины приводити. Но не достанет ми о том лета, подобает нам держатися добраго совета. Сего ради вкратце начертах и к тебе о сем восписах. Зде же пишем к тебе просто, да воздаст ти господь мзду во сто. И молим твою достойную честность, — всегда бо зриши царскую светлость, — чтоб тебе наше недостоинство познати и любов свою к нам показати. Слышим про твое зелное рачителство и желаем видети твое доброе разумичество. Аще и не достойни есмы любовию к тебе присоединитеся, обаче желаем от уст твоих понасладитися. Аще нашим убожеством не погордишь и сих паче нас многоумием своим одаришь. Не дивно бо есть з знающими знатися, предивно же с незнающими соединятися. И паки не дивно с благоплеменитыми и гордыми дружбу имети, дивно же и богоугодно последними четами не гордети. Не прогневайся за сие наше к тебе дерзновение, что явили мы свое недоумение. Безумно бо есть без вопрошания отвещевати, обаче подобает благоразумных мужей искати, яко же бчела от многих цветов мед составляет, тако и разумный муж от мудрых людей блага словеса избирает. Прочее — буди нам поборател, на завистников и досадител препирател, аще и не рукоделанным ратным оружием, но духовным своим любодружием, быстрым своим речеточством, аки бы некий воин храбр своим ратоборством. А мы должни за тебя бога молити, чтоб тебе от него вся благая получити. И сим малым писанейцем тебе челом ударяем, а на болшее творца своего и содетеля призываем. Аще благодеяние твое к нам будет, то и вящи того преизбудет; а ныне сим утешайся, а к нам любовию простирайся. Аще и нелепо, и невитейно сложено, обаче о любви ведено. И в том нам не понеси, но и паче добрым словом износи. Писано есть: не осуждайте, да не осуждени будете, и тем вечных и нестерпимых мук избудете. И уже нам время о сем престати и конец слову дати. Да не весма время продолжим и честная твоя ушеса отягчим; но по нужи глаголу послужихом, мним, яко и тако отягчихом, зане не мощно сего вкратце изрещи и благонравие твое на милость повлещи. Прочее же — сохраняйся Христом и огражайся животворящим его крестом. О прочем же не смеем рещи, чтоб тебя от себе не отсещи. Сам много разума имеешь и всякую скудость разумеешь. И чтоб тебе к нам восписати, да по сему можем познати; и сие бы было нам вестно, а премудрых людей вопрошати не безместно. И сие писанейце послал к тебе с твоим любителем, с таковым же зелным рачителем. Ему же звание <имярек>.

196

Елень течет на источники водныя... — цитата из Книги притчей Соломона.

197

Аристотелския премудрости... естествословный устав весь. — Возможно, поэт имеет в виду конкретную книгу — «Тайная тайных», известную также под названием «Аристотелевы врата». Книга эта была переведена в конце XV — начале XVI в. и вскоре осуждена церковью как еретическая.

198

Адаманту камыку... покаряются... — См. примеч. 4 на с. 399, Слово 2-е.

199

Алавастр (греч.) — алебастровый флакон с благовониями.

200

...да простыми гранесами навершим... — Отмечая здесь конец акростиха, поэт говорит, что продолжит послание обычными стихами («гранесами»).

201

...аки в жажду анагри. — Онагри (греч.) — дикие ослы.

О слабом обычае человечестем

Сие писание хощет быти учително,

слабому же обычаю и нраву возразително,

некоему мужу в православии живущу...

и паки добродетелну и дружелюбну мужу,

чтоб ему побежати насилованную свою нужу,

и отставати бы ему от слабого своего обычая и нрава,

и получити б ему от вечныя муки избава, —

от некоего многогрешна монаха,

желающа всегда божественнаго страха;

аще и двоестрочием или речи сугубством строк слагает,

но обаче от того же божественнаго собирает.

Понудил еси мене сие писание к тебе написати, чтоб тебе от того своего слабого обычая и нрава отстати и прибегнути бы тебе к самаго вышняго деснице, и помощи бы тебе безсмертной твоей царице. И мы не вемы, како ум и мысли собрати, иже бы к тебе твердо и полезно что написати, и чтобы тебе на памяти своей держати, а себе тебе от того нрава и обычая удержати. Понеже человек обычаем своим бывает тверд и слаб, яко же убо разумный и неразумный раб; таковое убо умное то действо прирожением случается, понеже некогда во время подобно и неподобно младенец во чреве зачинается. [202] Потому тако разны умы и обычаи во человецех бывают, а друг друга крепостию и смыслом не спевают, яко же святыя книги о том сказуют, да и врачебная художества [203] такоже указуют. И не у время о том много повествовати, того ради подобает зде конец тому дати, — да не проведется слово в долготу. Добро убо есть, кто соблюдает душевную и телесную чистоту. От таковаго бо плод добр всегда возрастает и рожден красно и разумно бывает. Инии же мнози чада духом породиша и в горний Иеросалим вселиша, яко же мнози святии себе тако сотвориша и сего ради племя в Сионе и сродники в Иеросалиме себе учиниша. Такова убо есть душевная и телесная чистота, ей же не привмещается никоторая земная красота; тем же, кто в нечистоте и в неподобное время зачинается, таковый не всяк образом и разумом лепо произношается. Той же, кто брака не имеет, Илии пророка образ на себе имеет [204] и в блуде, и в скверне пребывает, таковый наипаче сам душу свою погубляет. Начнем же паки настоящее сие речение и свое к богу неисправление. Что же убо глаголет вселенней учитель, аще убо и преже был на церков божию гонитель? — Ныне же аки велегласная труба во святилищи господни вопиет и всех нас во царьство небесное зовет; звание жь его в толковании нарицается «советник», яви бо ся всея вселенныя проповедник [205] . Глаголет же и велеречьствует своими усты сице, святая бо его и непорочная душа ныне в самой божии десницы; что же убо в речении своем наводит и всех нас ко спасенному пути приводит: «Како убо, инем проповедав, сам неключим буду? Аз же убо, недостойный, творя грехи, како инем учител буду? Сам убо себе никогда не имею научити, чтоб ми нелепых дел не творити и творцу своему и богу угодити» [206] . Како бы толик велик таковое речение на ся принесе, иже языком своим вселенную всю обнесе?! Мы же, худии комари и гади, чему пригодни будем, аще добрых дел сами творити не будем? Како инем людем образ дадим, а сами о добрых делех никогда не бдим? И како о своей совести премолчим? — всегда бо неподобная дела творим. И паки благовестник вопиет [207] , иже бо всех нас в царство божие зовет. Что же убо будет сицево его речение? — Назнаменует бо самое совершенное учение. Глаголет бо, их же начат Иисус творити же и учити, того ради подобает не всем нам учителем быти, но токмо в разуме и во уме быти совершенным и самими душею и телом очищенным. Паки Христос мой и бог глаголет, от него жь сотона со всеми силами своими стонет; глаголет же господь, иже сотворит и научит, и тем словом всем нам претит. Сей велий наречется во царьствии небеснем, той же, окаянний, в житии сем прелестней. Аще кто токмо научит, а не сотворит [208] , таковый милости божия не получит; змий и в царствии небеснем наречется, сии речь к вечному мучению отслется. И тако же некто премудр пишет, яко некоторым драгим бисером нижет: все бо истязани будем, еже всех спасати; и тем учит нас и повелевает нам преже всякому себе учити [209] , како о том святое благовестив сказует и всех нас таковым глаголанием наказует. Аз же убо, недостойный, ни того, ни сего не имею, токмо неподобная дела творити умею. И паки благовестник же Христовыми усты глаголет, якоже некто перстом во око колет сице: «врачю, исцелися сам». [210] Сие речет к неисправленным нам. Како кто сам неисправлен инех может учити, себе же паки не может никогда обучити? Подобает бо преже своих уврачевати, потом же о чюжих прележати. Како убо аз, грешный, сам — многострастен и яко убо человек — добру и злу самовластен: захощет — добро или зло творит, того ради душа его в рай или в муку варит; и паки сам себе человек друг и враг бывает, того ради отраду или место мучения приимает. И уподоблюся кладезю скверну и нечисту и отпадшему от древа во осеннее время листу, понеже пуст и обнажен есмь добрых дел, и прехожду уставленный ми от Христа, бога моего, предел. Всегда же свою волю и хотение творю во всем, и не оправдаюсь пред ним, творцем и богом моим, ни в чем. Како же дерзну учити инех, — сам бо грешнее и недостойнее паче всех. И паки к вышереченному источнику притеку, и совершенное глаголание на ся изреку. что инех скверну и нечистоту отмыватощу, самому же всегда в скверне и гнусе пребывающу! И паки прииду ко обнаженному тому древу, не достоин бо есмь грешный дару олтареву. Токмо к настоящему слову притещи и за послушание вкратце ти изрещи, елика ми всесилный бог поможет. Всяк бо надеяйся нань глаголати возможет. Всегда бо велию твою доброту пред собою зрю и по возможению своему тако и сотворю: повелено есть нам друг друга учити, чтоб нам никому зла дела не творити. Аще кто будет и велми грешен, но обаче да будет брата своего учити поспешен. Брат бо от брата помогаем, яко град тверд бывает [211] , и господь, праведное солнце, всех нас на покаяние призывает. Понеже принудил мя еси сие писание к себе начертати, чтоб тебе от онаго своего обычая и нрава отстати и себе тебе от него воздержати, и страх божий в сердцы своем держати. И сам ты еси божественнаго писания много читал, и колико лет на памяти своей держал. Ныне еси по что конечне ослабел? Мню бо, яко верою и делы оскудел. Преудивляюся всякому человеческому нраву, — на временную привменяет бо вечную славу и всегда творца своего и бога презирает, и святыя его заповеди преступает. Возрим, како божиим хитротворением небо и земля стоят [212] и повеленный им устав держат. Тако ж и светила, великое и малое, свое течение сотворяют и нам таковым своим уставом возбраняют; понеже оно, бездушное естество, повеление творца своего не преступает и нам яко глаголы возбраняет. Тако море и реки предел своих не преходят, токмо реки во округ свой обходят; море же наводнено яко чаша налита стоит и нам же таковым уставом велми претит. Аще ли некогда от великих ветр и зелне колеблется, но обаче от своих предел не отлучается, или, простершися, выступает, но паки своего предела не оставляет и вся творит божиим повелением и уставленным ему от него положением. Такожь и вся животная пребывают в повеленном им уставе, мы же нигоже стоим в преданней нам славе: всегда бо творца своего и бога заповеди преступаем и повеленнаго нам от него забываем; и паки аки свиния в кале валяемся, творцу же своему и богу теми своими злыми делы супротивляемся и умом своим и сердцем не устрашаемся, токмо всегда на неподобная дела поощряемся. Тако божественныя книги всегда аки трубы во церкви божии вопиют и всех нас во царство божие зовут. Мы же вся мимо ущес своих пущаем, паки, аспиды глухие, слухи своя затыкаем и многия, и различныя грехи содеваем, и вечней муки быти яко не чаем. Неложно бо есть реченное к нам, яко неразумием своим горши есми скота, понеже не помышляем в себе вечнаго живота; скоту бо и всякому безеловесному естеству не надо того разумети, токмо свойственно ему есть чрево насыщенно имети и в небытие отходити, понеже господь бог не повеле в них словесней душе быти. Мы же душу словесну и разумну имеем и вся заповеди господня разумеем. И паки от него, создателя нашего и творца, всем нам дано знати, чтоб на святых его заповедей не преступати. Мы же паки, знающе и ведяще, злая творим, о душевной добродетели никако же бдим, и всегда своя похотения исполняем, и заповеди творца своего и бога преступаем. Писано бо есть: горе в разуме согрешающим и заповеди господня преступающим. Ведый раб господина, воли его не творяй, много биен бывает и неведый раб господина малые раны приемлет. Не вем паки, како ум и мысли приложити, чтоб нам обычаи свои и нравы пременити и творцу своему и богу добрыми делы угодити, и с ним, творцем своим и богом, во веки жити. Пишет бо ся ум у человека яко царь во главе, и всяка убо плоть подобна привмененна растимой траве. Кто будет над умом своим силен, той бо сам чювством своим винен, и всеми бо уды и члены владеет и сам в себе крепости яко не имеет. Ум же, той у человека яко царь во главе на престоле сюду и обоюду зрит, седит, и всем удовом своим разсужает, и яко некий изрядный домоводец дом свой учрежает. Не вем, кто его может укрепити? — Токмо тело свое алчбою и жажею может уморити. Обаче, рещи, вся в нем крепость и радость содержится. От кого жь иного твердости и разуму научится? По

сем велми преудивляюся и паки, рещи, недомышляюся: како и кто крепость ему подаст? — разве кто все житие свое богу отдаст. Той же паки и твердость ему учинит, понеже сам сия вся содержит, всегда бо о помыслех своих бдит и яко орел высоко парит, не токмо кровы небесныя проходит, — солнце же и луну, и звезды, ефирь же и вся небеса [213] происходит; страшно бе рещи, — и самаго престола владячня касается, и паки во своем месте — во главе своей обретается. И не ипостасью [214] же своею тако содевает, помыслию своею толико высоко летает, сам же с своего места не движим пребывает. Движим же, егда помыслы ражает: свойственно бо есть ему на единем месте не стояти, токмо ежечастно помыслы ражати. Зри и внимай, какова его сила и деяние и каковое превысокое мысленное достизание. И сам себе укрепити яко не может, кто же ин утвердити его возможет?! Не от себе же сия тако изрековаем, но в божественных писаниих и святых отец тако обретоваем. Ныне же паки како ум твой и свой укреплю? — сам бо всегда греховныя вещи люблю; и паки сам себе не могу укрепити, чтоб ми нелепых дел не творити и творцу своему и богу угодити. И тебе ли, друга своего любимаго, могу научити? — токмо паки к настоящему слову сему слово приложити, чтобы тебе по прежнему своему обычаю и нраву жити. Попомни прежнее свое к богу добродеяние и частое к нему, творцу своему, прилежание, и всегдашнее ко святилищу божию прихожение, и веси, яко имел еси от него, творца, великое поможение. Добро убо есть, воистинну, добро родителское имети поучение и рожшия своея матери повеление. Егда еси с покорением своим ея слушал, тогда аки с сахаром семидалный хлеб вкушал; егда же престал еси ея слушати, тогда аки опреснок з горчицею учал вкушати. Добро убо есть, воистинну, добро аки избранное и чистое сребро и кто рожших своих с покорением слушает, яко на всяк день аки с медом хлеб свой вкушает. Зло убо, воистинну, зло родителем своим не покарятися и своим волям всегда вдаватися. Таковии человецы зде зле стражут и сами себе аки некоими узами вяжут. Писано бо есть: чти отца своего и матерь и не буди чюжих доброт назиратель, и тако будеши на земли долголетен. Ты же учинился еси яко безответен, понеже рожшия своея вмале слушает, к тому некогда и не в подобно время вкушаеш. Часто еси ныне тако и стражешь и яко узами сам себе вяжешь. И когды ты ко творцу своему и богу прибегал, тогда и он тебе много помогал, и был еси в доволном изобилстве, ото многих людей во обозрителнем дивстве, Да и дом твой был наполнен всякия благодати и невозможно было никому вины на тя взяти. Егда же еси ли верою, ли делы оскудел, того ради ныне никуды не поспел. Тем молю твою сердечную добродетель, — и всем нам учитель общий нашь творец и содетель, — восприими свой первый добрый нрав и да будеши душею и телом здрав. Да даст ти господь по-прежнему свою благодать. И всякому, не творя добра, добра не видать. Попомни паки своего родителя и добрым делом ревнителя, каков был рожший тя твой отец, ему же дал господь истинный християнский конец; и каков был честен в человецех, — ретко обретается таков в нынешних вецех! Ты жь своим обычаем и нравом не толик уродился, — всячески от рожшаго тя отменился. Того ради — слаб и нетверд и от того тебе соделается душевный вред. Свидетел тебе той же нашь общий творец, иже всем угодившим ему подает нетленный венец. Жалею и печалую о тебе, любимый друже, велми. И поревнуй тому естественному родителю, и супротивляйся общему нашему врагу и борителю. Егда найдет на тя твое неудержание, прочитай сие наше к тебе начертание. И держи сам себя аки коня браздою. [И да будеши одарен от бога многою мздою. И звание бо твое «крепость божия» нарицается [215] , нрав же твой и обычай слаб является. Сего ради украси свое доброе звание и положи во уме своем крепкое основание. Буди умом своим и мыслию непобедим, и да сотворишися своим и чюжим любим. И да наречешися, по божественному писанию, сын света» [216] , и да сподобишися мудрых совета. Сия вся пишем к тебе по твоему к нам понужению и не по нашему хотению. И паки сия вся изрещи за Христову любов, иже за нас пролия неповинную кров. Аще паки и сами в неисправлении своем пребываем, обаче тебе, друга своего любимаго, поучаем.] Помяни сына Давидова, царя Соломона, иже прикосновением к женам от боков своих соломона. Прелстил бо ся на красную мадиямку, ископал было себе глубокую ямку; к чюжим богом и идолом поклонился и на вышереченную мадиямку прелстился [217] . Того ради бежи, бежи красных лиц и держи предобрыя очеса своя ниц. Александр Афартос прелстися [218] на еввину красоту, тем учинил было всему своему царству конечную пустоту; и все свое отечество Ирод [219] посрамил, и вся человеки великаго царства умертвил. Також и ты не прелщайся на красное видение, да не будет душевному твоему граду разорение, и да не придаши душевнаго своего благородия на смерть, и да отидеши и древния грехи своя потерть. Непросто бо есть таковое великое дело сотворити, и всех людей таковым деянием удивити, что<б> неудержаный пламень естества удержати и лютыя страсти и сласти в себе связати. Мы же ни страха божия, ни боязни в себе имеем, токмо грехи своя творити разумеем. Еще же и сладостне грехи своя сотворяем и от таковаго сквернаго деяния не отступаем. Ты же, господине мой, умом и крепостию млад, яко бо некий новосажденный сад. Блюдися, блюдися и паки блюдися во своем уме! — Да будеши всякаго греха кроме. Кто убо на земли был премудрея Соломона? — и того жены учиниша сломана. Кто же во всей вселенней силнее был Самъпсона? — и того зделала жена его, нелепо рещи, аки Софрона [220] . Прости и не позазри за простоту глагола, понеже в то время сила самъпсонова молола. Пострихши же главу, его Далида отда иноплеменником, яко злым царевым изменником; он же злым поруганием от них пострада, понеже всю силу свою жене своей отда [221] . Асирийского царя воевода — Олоферна, его же хвала изо уст была многомерна, — и тот прелстился на Июдифину красоту и всему асириискому войску учинил вечную срамоту: сам же от мудрыя учинися обезглавлен, град же, на него же пришед взяти, от нея бысть избавлен. Она же, предивная, пришла во град свой с велию похвалою и главу олофернову принесла с собою под полою; и всему Израилю спасение и избавление наречеся, и слава ея во всю вселенную промчеся. На вся же асирийския вой прииде тогда страх, и вси разбегошася и растекошася аки прах, и кождо не уведе, куды кому бежати, зряй не успел ухватити своиво жребяти [222] . Не буди ж и ты подобен безумному Олоферну и имей в себе силу и крепость благоверну, и не предаждь мысленныя главы своея красоте женстей на отсечение, сии речь — души своея на погубление. И не учини себе великого во веки срама, и не оскверни своего естественнаго храма. Зри и смотри, что от красот женских случается, — и самех силных хвала и слава побеждается; единожды и дважды с сыном падшим восташа, а от господа бога милость и прощение грехов своих прияша. И о сем чтый умом своим да разумеет, яко вмале жена мужем своим аки метлою веет. В лепоту рещи, Александр царь макидонский [223] , иже бысть изрядный всадник конский. Дивлюся, яко мнози мужие землями и градами владеют, а перед женами своими работы своя деют. И уже доволно о сем к тебе, господину моему, написахом, иже от многих притчей и случаев изобрахом. И уже ми время о сем престати и обремененному кораблю ко пристанищу стати. Еже<ли> божественная искра в сердце твоем загоритца, и добрая мысль во ум твой вселится, можеши и сим начертанием уверитися и умом своим и разумом умилитися. Аще тмы, тмы и паки тмы словес изнаписати, а затченных ушес несть мощно наказати. Подобает ти законному браку присовокупитися и от таковаго злаго деяния отщетитися, а не любодейством утвердитися, и противу супостата своего крепце вооружитися. Яко же божественный апостол глаголет, яко бы некто перстом во око колет, яко лутче есть всякому человеку женитися, нежели похотию яритися. Аще ли ти некое пресечение не дает браку сопричтатися, подобает ти к богу умом своим простиратися и ему, светодавцу и творцу, молитися, чтоб тебе от таковаго злаго дела лишитися. И даст ти милость свою попремногу. И, егда получиш себе благополучное время, тогда понесеш свое тяжкое бремя. Аще ли имаши у себе сущих своих родителей и сердечных своих болителей и ты им таковаго своего злаго дела не скажет, токмо сам себе таковым злым деянием <с>вяжеш. И они таковаго злаго деяния за тобою не ведают, токмо отчеству своему последуют. Аще ли бы они за тобою таков порок ведали, то б крепце о том заповедали, чтоб тебе таковаго злаго дела не творити и души своея и тела не губити; и запретили б тебе с великим радением и со многим и крепким учением. Аще, смотря, имаши у себе и единоутробных, блюдися и от них словес злобных. И како учнут тебе стужати и за твое деяние посрамляти, что имаши им ответ дати? А тебе нечево будет им сказати, понеже ты пред богом и пред ними виноват, аще ли си по роду и болшой им брат. Сего ради молим, молим твое доброродство: помилуй свое телесное добродство, престани, престани от таковаго злаго деяния, да не лишен будеш вечнаго упования! Аще ли не послушаеш сего нашего речения, блюдися, блюдися и некончаемаго мучения. Сия убо страсть на всех люта и лишает всякого вечнаго живота. Прочее буди милостию божиею храним и душею своею и телом невредим. Вящи убо того не имам что тебе писати. Сам себе умом своим буди разумевати. Добро от худаго дела знати и протчия своя клевреты поучати. Аминь.

202

...во время подобно и неподобно младенец во чреве зачинается. — Видимо, здесь идет речь об астрологическом учении — ятроматематике, согласно которому способности и характер человека ставились в зависимости от «благоприятного» или «неблагоприятного» расположения небесных светил в момент его зачатия и рождения.

203

...врачебная художества... — медицинские науки.

204

...Илии пророка образ на себе имеет — т. е. будет сожжен небесным огнем (см. примеч. 4 на с. 417).

205

...в толковании нарицается «советник»... всея вселенныя проповедник. — Имеется в виду апостол Павел. В толкованиях на Евангелие Григория Двоеслова он именуется «советником божиим» (от евр.

206

«Како убо... богу угодити» — парафраз слов апостола Павла (Деяния, XXII, 19-20).

207

И паки благовестник вопиет... — апостол Иоанн Богослов (см. примеч. 1 на с. 427).

208

Аще кто токмо научит, а не сотворит... — парафраз изречения Христа из Евангелия от Матфея (XXIII, 3-4).

209

...повелевает нам преже всякому себе учити... — Это наставление читается в ряде «Поучений к иереям» — Григория Богослова, Иоанна Златоуста, а также Афанасия Александрийского (295-373).

210

...«врачю, исцелися сам» — цитата из Евангелия от Луки (IV, 23).

211

Брат бо... яко град тверд бывает... — цитата из Книги притчей Соломона (XVIII, 19).

212

Возрим, како... небо и земля стоят... — Следует парафраз слов «Шестодгева» Иоанна, экзарха болгарского.

213

...ефирь же и вся небеса... — Эфир — верхний чистейший слой воздуха (в противоположность нижнему слою — аеру).

214

Ипостась (греч.) — букв. сущность.

215

И звание бо твое «крепость божия» нарицается... — Кирилл (см. выше).

216

...по божественному писанию, «сын света»... — парафраз слов апостола Павла: «Вси бо вы сынове света есте» (Первое послание к Солунянам, V, 5).

217

...идолом поклонися и на... мадиямку прелстился. — Об этом повествует 3-я книга Царств (XI). Мадиане — кочевой народ, родственный Израилю.

218

Александр Афартос прелстися... — Имеется в виду царь Сирии сын Антиоха IV Епифана (греч. Афартос — Несмелый). О его женитьбе на дочери египетского царя Птолемея Клеопатре рассказывается в Первой книге Маккавейской (XI, 58-60).

219

Ирод — видимо, Ирод Великий, сын Антипатра, царь иудейский.

220

...нелепо рещи, аки Софрона. — Сафрон (греч.) — больной, плохой; дрянь.

221

...всю силу свою жене своей отда. — Легенда о Самсоне и Далиде, которая с помощью хитрости лишила его сказочной силы, приведена в библ. книге Судей Израилевых (XVI, 4-22).

222

...не успел ухватити своиво жребяти. — Это кратчайшее переложение нескольких глав (VI-XV) библ. книги Иудифь.

223

...Александр царь макидонский — Александр Македонский прозванный «Великим» (356-323 до и. э.).

Послание архиерею, взыскующему мудрости

Честному и пречестному именитому отцу, предстоящему всегда содетелю своему и творцу, и паки великоименитому же званию, по его, божественному, преданию, и паки по его, господню, смотрению, и по самодержца царя государя изволению, небесоподобныя ограды опасному снабдителю и доброразумному разсудителю. Именование же твое, государь мой, премину, да не поставиши нам сего в вину, зане не у время ныне сего изъявити, токмо подобает нам у тебе милости просити. Многогрешный монах метание творит; да простит тя, государя моего, божественный параклит [224] . Зрим твое велие рачение и умное твое разумение к божественному писанию и ко всякому доброму начинанию. Сего ради доброумие твое хвалим и всегда любомудрие твое славим, яко добрая дела желаеш и благоразумных мужей к себе призывает; и хощеши от них таковому делу поискуситися и любомудрственному разуму поучитися. Паки подобает нам благоразумие твое хвалити, да и самем от честных твоих уст учимым быти, понеже явил еси к нам свое жалование и любов и ввел еси нас в честный свой кров, и преупокоил еси нас всем добрым устроением — душевным и телесным наслаждением. И ныне явил еси к нам свое велие милосердие. Да воздаст ти господь возмездие. Низрекл еси к нам тогда свое рачение, чтобы видети тебе таковое разумение; повелел еси нам сие писаниеце начертати, чтобы тебе крепостне вразумляти. И мы грехом своим по се время укоснели, обаче и дому твоего преподобства долгое время не видели. Воистину, тебе, государю, изорчем, яко во многобурной суете всегда течем, и яко некий корабль носим волнами, тако и мы — скорбми своими и бедами. Потому и довод наш не доходит, яко все житие наше в суете исходит и не дает о чем-любо упражнятися и умом своим укреплятися. И твоему бы благоумству на нас гнева не подержати, но на творца своего и бога надежда полагати. Той не оставит всякого просящаго и заповеди его неленостно творящаго. Тако не оставит и твоего прошения и не лишит тя таковаго получения. Токмо подобает у него с верою просити и святыя заповеди его усердно творити. Писано есть от самех божественных уст,. по тому же последует и великий Иоанн Златоуст, и инии божественнии отцы, на них же ныне нетленныя венцы: «Ищите прежде царствия небеснаго и не любите света сего мира прелестнаго; и сия вся вам приложатся, и во оном веце мзды вам воздадятся». И паки писано есть в божественном писании и в самом том благовестном прочитании: «Ищущему обретается, толкущему отверзается [225] и всякому просящему дается, и всяк смиряяйся вознесется». И что нам твою честность поучати? — Подобает нам и самем от вас приимати. И сам ты веси божественное писание и много в нем наказание, мы же толико к твоей честности воспоминаем и на добрую волю памят<ь> полагаем. И ныне, убозии, елико возмогохом, толико, нищии, и соплетохом, и твоей честности предложихом; аще и вкратце счинихом, токмо жалуй нас, последнюю нищету, и подаст ти господь умную остроту. И ты, государь мой, сим утешайся, а на предняя простирайся. А о вящъшем преподаждь нам время, да и то твое понесем бремя. Ныне же о сем прекратим, да не в долготу беседу продолжим. Аще, грешнии, живи будем, жалования твоего к себе не забудем. Аще бог тя и поискал, будеши и сам добрый дидаскал [226] . Исполним твое желание и то твое доброе начинание. Ныне паки молим твое преподобство и душевное твое благородство: презирай на нас своею милостию и благонравною своею тихостию. А мы, грешнии, о душеспасителном твоем пребывании и о многом тебе божеском даровании должни о тебе всещедраго бога молити, чтоб тебе вся благая получити. Буди, государь, паки покровен вышняго бога десницею и воздаст ти многократною сторицею, ныне и всегда, и во веки веков, аминь. Да и впредь нас от своея милости не отринь. Сия малыя виршицы пожаловат принять, а в болших сроку подать.

224

...божественный параклит — божественный заступник, утешитель (от греч. «параклетос»).

225

«Ищущему обретается, толкующему отверзается...» — парафраз слов Христа: «Ищите и обрящете, толцыте, и отверзется вам» (Евангелие от Матфея, VII, 7).

226

...добрый дидаскал — хороший учитель.

От дидаскала некого к высокоумну

Мудроумнии любящии ся дружбу правят егда, и даже своим другом любезне способствуют тогда. Люто волнение кораблю от сопротивных ветр бывает, опасен всяк тамо в то время да пребывает, спастися како от морския пучины и истопления, твердаго отвсюду пристанища требуют и заступления. И что видети бе страшнейше морскаго плавания, в народех же суть лютейше убогаго кому пребывания? Озаряются повсюду живущии солнечным светом, премножае же сего — напастным и бедственным наветом. О целомудрии ли кто и разуме стежателства тщится выну, желанием многим спомогает другу в скорбную годину. Аще и по вся дни древняя новыми помрачаются, любов же истинная николи пременна учиняется: о всех прискорбных дружних всегда бодръствует, всячески же о сем и умом своим мудръствует. А идеже кроме любви что бывает, тамо Христос, по реченному, не пребывает. Учителства бремя носящии ведят суть таковая, чим содетелю своему должная воздают и каковая. Имеяй благочестие исчитает вышняя почести, науками же любомудрия улучают повсюду велия чести. Истинне тщася кто от кого наук доразумения, такову во всем помощь дают без сомнения. И ведят противу всячески оних дароватися свыше, ничим же бо тако изъясняется в нас любов преизлише. Аще в скудости чьи недостатки весть кто исполняти, должная требования им в нужах их преподавати. О всех же, государь, благодеяниих твоих и подаянии многосугубно воздастъся тебе в твоих одаровании, навышших благ во изобилии довольства всех, о них же улучаются горняго селения и жителства тех, юже едино паче всего по бозе имеют рачителство и в науках любяще премудростных видети торжество.

Припис:

Всяко же, государь, подаянию отдаяние бывает, и от просящих лица отвращати закон не повелевает. Да в том милостива мужа нрав его объявляется и ищущих лутчего ум доброй познавается, поелику моч чия бывает чем, и потолику воздаяние неимущим учиняет тем. Да в том право живущи благочестия не нарушают и друзей присных от себя безмилосердием не отгоняют. Естли когда нападает неприятель, и друг всегда бывает спомогатель. Естли может, помогает силою, или болшую моч подает доброю мыслию, да неприятеля его тем одолевает и иже и закон быти тако повелевает. Возбранити за сие весть бог, что приятел кому в чем не спомог. Слышим апостола Павла, сие похваляюще, егда друг другу во всем спомогающе. С радующимися радоватися и с печалующими плакатися, а, видев кого в упадке в чем, не подобает его оставити до конца в том. Естли кого бог пощадит, не умеет ли против воздарит. Люте всуе и во лжах сего мира пременилася во обычаех справедливая мера. Аще бо по человеколюбию божию все творили, то бы безлестно друг друга любили [227] . Недивне из детска несовершенным быти в разумех нравам, младенчества ради таковым их справам. Зло ж в средовечии в чем на суету ум покушен, оставив лучшая, и к хуждьшему бысть весь попущен. Да не бог таковым нравом быти повелевает, грех ради наших диявола наветовати попущает.

227

...безлестно друг друга любили... — контаминация из нескольких посланий апостола Павла.

Фрагмент послания некоему, обвиняющему в неразумном исправлении книг

<...> Тем тверд ум пишется паче многих книг И самех тех златокованных вериг, И ничтоже помышляет, кроме господняго пребывания <... > Еже бы паки и всем нам получити вечных благ, Толко бы не запинал нам общий супостат наш и враг. Во веки веков, аминь, а ты от нас своего жалования не отринь. Акростихиде конец стал, а ум наш еще к тебе не престал; и еще нам не достало писати, чтобы нам против твоих вопросов ответ тебе давати. И таковою виною яко бы нас охуждаеш, и неразумию нашему всегда зазираеш. Еще же о зазорех и поносех ваших во особом том нашем разумении, — бывают бо многи вины и в недоумении; и в том некому ничему на кого дивовати, — подобает доброразсудным умом разсудити. Аще у кого будет ум и смысл велик, таковый причтен будет со избранными в лик. И вы нас в таковых мерах туне поношаете и в том грех души своей содеваете. Сие же пишем тебе любве ради, не в брань, да будет на тебе всегда божия длань. И не вмени себе сего в досаду и во гнев, — подобает говорити всякое дело разсмотрев. Начнем же паки к твоему благоумию начертовати, чтобы тебе праведне и изрядне разсуждати. Несть бо дивно кому сего и не знати, — всего божественнаго писания не изыскати! Никто же несть солнце, всего мира не осияти, такожде и божественнаго писания всего не перезнати. Несть паки, несть муж, иже всему научен, — бывает бо некогда и мудрый от простаго обличен. Того ради не подобает никому своею премудростию превозноситися, но достоит всякому до смерти учитися! Аще кто похвалится вся ведети — сие лжет, некогда же и срам самь на себе наведет. Несть мощно силна кладезя ведром износити, такожде и книжнаго разума во уме умне кому изучити. Мнози убо премудри и философи в малости своей разум изрековают и всякому нам хвалитися не повелевают. Мы же, грешнии, аки пси от крупиц падающих от мудроумия их насыщаемся и аки перстом краеви их учения касаемся, и, елико мощно, по своей убозей силе розумеваем, а в глубину или в высоту ити недоумеваем. О прочем же великоименнем помолчим, да не сами себе велик зазор навлачим. Несть убо лепо высоких касатися и не за свое достояние кому взиматися. Довлеет нам, грешным, и о сем, разумный же муж недоумевати будет во всем. И преуготовлены у тебя бывают словеса на вопрос, всяк убо человек пишется еллинским языком «анфропос» [228] , и повеленно ему взирати к своему жителству, а не зазирати брата своего неразумичеству. Аще еси и сам божественаго писания много умееш, а во иных вещех такожде сказати недоумееш. Того ради, яко же и выше рекли есмы, несть се дивно. Зазирай брату своему творити дело непоносивно. А се некогда над нами таковою виною яко искус являеш, что во время неудобственнаго часа о чем-либо вопрошает. Сам веси что в таковый год ум у человека и как бывает, и разумнаго своего устава отбывает. А се мы, грешнии, у такова великаго государева дела пребываем и мыслию своею в то время тебе сказати не доспеваем: есть нам что и кроме того разумевати, а всего божественнаго писания не истолковати. Воистинну, подобно есть морстей глубине [229] , и тебе бы нам не зазрити о таковей вине. Многажды человек море преплывает, во обычной реце утопает; такожде и в божественном писании, мудрое разумев, у простых недоумевает. Ты зря о едином своем деле упражняешися, а к нашему делу не так поостряешися. У нас же будет сугубее того десяторицею, того ради и молимся наставляеми быти безсмертною десницею; да нас наставит и научит своею благодатию. Того ради и вам не подобает никому зазирати нашу братию. Аще учнеш нас таковым узором поносити, тем тебе от бога милости не получити. Но и паче себе укор наносиш от благоразумных, всегда бо приемлют досаду мудрыя от безумных. И ты нам в том своим многоразумием не зазирай, а сие наше грубое писанейце воспоминай. И паки буди нас жаловати своим благоумием, и не поносити бы тебе нас нашим недоразумием, якоже и выше сего тебе изрековали, что и сами мудрый разум свой в малости нарицали. Вящши уже того не имам что к тебе писати, уже подобает кораблю ко пристанищу стати. А на твоем жаловании попремногу челом ударяем и разумичество твое везде похваляем. Аще еси и многим разумом одарен, буди же к нам своим мудроумием отворен; и просвещай наше недоумение, а твое сяжет мудроумное разумение. Писано есть: человек человеком учим бывает [230] , а бог всим благодать свою подавает. Паки не рцы нам тайным мышлением, но глаголи истинным сердечным речением; что мы, грешнии, у такова государева великаго дела пребываем и по его царьскому велению всемирную ползу сотворяем, и подобает вашим верстам от нас просвещатися, а не нам от вас таковому разуму научатися. Что твое речение тако глаголет, яко перстом во око колет? Мы же к нему отвещаем: не тако потому подобает быти, что друг друга в каковей-любо вещи поносити, но достоит всем во истинней любви Христове жити и друг друга нелестно и беззавистно учити чем кого господь бог по своей велицей милости одарил и разум его, и смысл просветил. Неложно бо есть, что мы у такова государева дела пребываем, но обаче разумных мужей к себе призываем, кто бы наше недоумение просветил и недостатки ума нашего навершил.

228

...человек пишется еллинским языком «анфропос»... — Греч. — человек.

229

...подобно есть морстей глубине... — Источником стиха являются слова Ефрема Сирина: «Книги бо глубины морю подобии суть» (Слово святаго Ефрема како подобает слушати книг. — Измарагд. — Ч. I. — Л. 3 об.).

230

...человек человеком учим бывает... — парафраз выражения: «Учаще учением человеческим» (Евангелие от Марка, VII, 7).