Виршевая поэзия (первая половина XVII века)

Коллектив авторов

5. К читателю

Христианское есть — пад, востати, а дьявольское есть — пад, не востати. Сам, христолюбче, разумеваешь, мой ласковый читательнику, упознаешь, кому воздать честь и верность, помнячи природных государей давность. К тому не будешь их поношати, но, и о прежнем каяся, прощати. Понеже кто ся власти противляет, тот, по апостолу, богу ся противляет [304] . Мой верный милый читательнику, не дивись настоящему враждебнику, что он в наследии нашем господствует — так ему мир, а не бог дарствует, который злых возвышает, а благих отнюдь уничижает. Смотри же не начала, но конца, да будешь мудр до конца. Хто сначала скачет, тот напоследок плачет. а так найдешь корысти не мало, что ся тут кратко собрало. Само бо доброе себя хвалит, а злых лукавство палит. Здоров же, любимиче, буди, а своего государевича не забуди.

304

...кто ся власти противляет... богу ся противляет — цитата из Послания апостола Павла к Римлянам (XIII, 2).

Евфимия Смоленская

Молитва Господу Богу благодарная и песнь плачевная

предикатора некоего сожителницы с треми чады.

Воспевати же ся может на глас Прекрасныя

пустыни

и Прекраснаго Иосифа [305] .

О, владыко боже святый, от аггелов препетый, царю вышний, нам страшный, и всей твари ужасный! Величество твое и мудрость, сила твоя и крепость вышним чином недозрима, человеком недостижима. Благость твоя неисчетна и милость неизреченна. Руки свою отверзаеш и благих вся исполняет, всю тварь окормляеш и мирною устраяеш. Праведным своим любов простираеш и царство им подаваеш. И грешных не оставляет, но спастися им желаеш. Яко лекарь премудрый и яко пастырь предобрый болящее уврачюеш и здравия подаваеш, сокрушенное обязуеш и заблудшее обращает. В милости же небрегущих, в терпении твоем зле живущих браздою узды востягаеш и к себе их привлачаеш. То нам ныне устраяеш, неправду нашу отсекает. Святыя церкви служитель, любовный мой сожитель, внезапу от мене отлучися, — глава с телом разлучися. О сем скорбь мя снедает, печаль тело изсушает; очи струи источают, реки слез проливают. Не могу скорьби престати и от сердца не рыдати! — Видех любимаго связанна, ноги и выя окованна, бесчестно от нас ведома, в незнанну страну везома. Сама жизнь отлучися! Во граде, где не родися, детки со мною младенки, сиротки осталис маленки. Но что мне се сотворися? Зачто тако устройся? — Солнце облаком покрыся, и день во мрак преложися. Много о сем размышлала и вины о том искала. Токмо едину обрела: сия бо вся мне

содела, егда без скорби живяше, о души своей не радяше, волю божию преступая, во гресех дни изживая. Достойна бых посечения и вечнаго мучения. Неисчетная милость велия божия и благость окаянней мне даровася, внезапна душа моя не отъяся. Даде мне исцеление, душевное обновление, беды бо душю убеляют, грехов струпы исцеляют. Лучше в скорби в мире жити, да во славе вечной пребывати, нежели быти зде во отраде, а последи — в муках во аде. Сего ради многогрешная, благость божию приемшая, господа благодетеля, творца всех и содетеля, я, Еуфимия, о сем хвалю, с малыми детми благодарю. Первый и болший аз сын, именуемый Савин [306] . Годен жезлом ранен быти и многи язвы носити. С материю господу всех воспеваю, благодателю возсылаю. И средний аз, Леонтей, достоин есмь многих плетей. С рождьшею к богу глас возсылаю, з братом в песнех соглашаю. И аз, Николай, к вам приполз, годен прияти многих лоз. С крепостию к болевшей мною восклицаю, немотуя, прорицаю: О, мати моя и большая брата, в пении к вам приимита! И аз велик глаз вознесу, красну песнь богу принесу. Не отревайте за малость и языка за немость. Аще аз яко и комар, но мощен бог дати и велик дар. Возрите в первая лета, иже от начала света. Не всех великих бог избра, младенцам дарова Авраамля недра. Быша и велицы безумии, младенцы же бяху разумни. Егда господь воплотися и человеком явися, на земле, ходя, учаше и чюдеса сотворяше — в Вифании [307] и друга воскресив и во Иерусалим путь сотворив, старцы крест готовяху, младенцы его сретаху, — велицыи убити искаху, малии же прославляху; старцы его обнажиша, младенцы же против сотвориша: ризы себе совлачаху, под ноги Спасу подстилаху; младенцы в церков проваждаху, старцы же из града ведяху; младенцы — ветви держаще, старцы же — крест износяще; велицыи распинаху, ругательно «Уа» взываху; ссущии млеко хваляху и песнь красну воспеваху: — Осанна в вышних грядый [308] , во имя господне пришедый! Благословен царь исраилев, от Июды востаяй лев, пришел бы еси нас спасти, в царстве твое привести! Слышали старых глупость, младенцев же ссущих мудрость? — Млеком беленая уста, но аггелскому чину соприста, духом божиим се воспеше, иже тем солнц краснейте. Его же и аз призываю и вкупе с вами воспеваю: Благословен еси, боже, твориши, что тебе гоже, легко раны нам налагая, сим к воли своей нас притягая, малым жезлом наказуя, к заповедем своим привязуя, струпы грехов исцеляя, души наши убеляя, не хотя нам вечной муки, да не впадем бесом в руки; но хощеши спасенном (нам) быти и во царствии твоем жити. Сего ради благоволил, — в скорби нам быти зде изволил, разлучил от нас родителя, во юности нам учителя. Три брата младые рыдаем, слезны реки проливаем, яко умами несвершенни, душами своими украшена. О, нашего окаянства, глупости же и безумства! Егда он, любимый родитель наш, с нами бывый, учаше нас во благое, небрегше же мы яко злое, учению не внимахом, в послушании не быхом, вся дни живуще в делех злых, небрегохом же о добрых, о церкви бо не радиша, в праздности болше пребыша; егда же убо входихом, без страха во службе пребыхом, из церкви много скачюще, игры безумны творяще; немилостиви пребыхом, сирых и нищих оскорбихом. Ныне же сами осиревше и яко нищи быхом, вельми уничижаеми, от безумных посмеваеми, от разумных оплакани, от премудрых обрыдани. Ныне же зло свое познахом, к тебе, боже, прибегохом, мати с чады притекохом, и глас умилен вознесохом, в покаянии зовуще, с плачем горким вопиюще, яко мытарь [309] , в перси биюще, возрыдаем и яко хананея [310] от всея силы воззываем: О, боже благий и милосердый, господи, владыко всещедрый, остави нам пресогрешение и даруй во всем прощение! Будущих мук нас избави и в десных еебе постави, нашедшую скорбь отведи и в радостны дни приведи. Не яко отметаем ся от тебе наносимых на ся, но благо да не приимаем, пластырь душевный прилагаем, терпкое скорбей снедаем и пелынь беды испиваем. Но вкратце даждь нам сия носити, долго в том не можем пребыти по немощи человечестей, ума нашего несвершенстве, бесовскаго ради навета и злаго от них совета. Люто нас они смущают и во отчаяние влагают, благодарити тя воспрещают и в хулу к тебе поущают, хотяще нас поглотити, ядь сладку себе сотворити; уж челюсти разширыша и зубы своя в нас вонзиша. Восхити изо уст змиевых нас, грешных, из ногтей Львовых, ускори, щедрый, в помощь нашу, разбей пелынную чашу, посеки скорби терния, изсущи реки слезныя, разгони облаки темныя от нас — печали сердечныя, излей струю милости, источник чистый благости, даждь нам сот медвен сладости, напои нас вином радости, — возврати церкви служителя, мене, грешной, сожителя — возлюбленнаго ми друга, и востану от скорби недуга. Нам же трем младым братом — родителя, во юности наказателя. Да не в глупости погибнем, от воли твоей ся отринем. Но отныне ся накажем и послушни ся покажем твоему повелению и отческому учению. Даждь нам здрава его видети и лице с веселием зрети. Тогда тебе радостнейше гласы воскликнем, яснейше, сугубо тя благодаряще и поклонение тебе творяще. Воспоем тебе: аллилуйя 3-жды <трижды>!

305

Воспевати... на глас Прекрасный пустыни и Прекраснаго Иосифа. — Имеются в виду духовные стихи, входившие уже в XVI в. в круг самых популярных среди русских мирян внецерковных песнопений. Стих «Прекрасная пустыня» прославлял идеал аскетического уединения, «пустынножительства»; стих «Иосиф Прекрасный, странник» имеет в своей основе библейский сюжет о том, как Иосиф, сын Иакова, был сначала избит и брошен в глубокий колодец, а потом продан в рабство своими же старшими братьями.

306

...именуемый Савин. — Видимо, это субстантивированное прилагательное (значит, мужа Евфимии звали Саввой).

307

...в Вифании... — Подразумевается текст из Евангелия от Матфея (XXI, 15 — 17). Вифания — селение на склоне горы Елеонской в 3 км от Иерусалима.

308

Осанна в вышних грядый... — молитвенное восклицание; осанна (евр.) — спаси же, о господи!

309

...яко мытарь... — Подразумевается евангельская притча о мытаре и фарисее: «Мытарь... бияше перси своя, глаголя: боже, милостив буди мне грешнику!» (Еванг. от Луки, XVIII, 13).

310

...и яко хананея... — Хананеи — жители Ханаана (Палестины), покоренные израильтянами (библ.).

Алексей Онуфриев

Стихи двоестрочни о книзе сей,

образу Спасову благодарны

и Богородице молебни,

от черленых слов имущи разум некаков

Иисус руце имеет возвышени, Сим бо врази мои низложени. Христос имеет руце распростерти, Сего бо ради злыя ми мысли стерти. Спас мой матере своея прошения внят И крестителя своего моление прият. Владыко мой милость свою на мне излия, Благодать бо в мя пресвятаго духа влия. Господь мой человеколюбием си мя возвесели. Мысли бо благи в сердце мое всели. Бог мой благих своих мя преисполни, Смысл бо мой буй добрых наполни. Вседержитель рукама си благословляет, Начати ми дело сие повелевает. Рождьшая его и креститель руце молебне простирают И тако мя сим к делу сему вооружают. Владычица премудрости, вразуми мя, И ты, единородный сыне, просвети мя. Богородице, подаждь ми разум начати, И ты, Христе боже, смысл скончати. Присно богомати, к тебе прибегаю И помощь твою призываю. Дево пресвятая, способствуй ми, грешному, И сотвори мя коснутися делу внешнему. Марие, Христа бога мати, о тебе хощу начати И сие повеление царево написати, Вразуми мя, госпоже царице, скончати. Аминь.

Стихи кресту господню

похвални двоестрочни

Крест упование благое благочестивым, Крест победа велия злочестивым. Крест царю нашему на враги его победа велия, Крест святому его семени исполнения веселия. Крест православному их царствию утвержение, Крест благочестивей полате и воем их огражение. Крест на ляхов и мусулман победитель, Крест всем еретиком прогонитель, Креста силою и действом дело сие начася, Креста божественным дарованием скончася. Аминь.

Ини стихи всечестному и животворящему кресту

господню изъяснители, благодарни, молебны,

двоестрочни же по акрастихи,

еже есть по краегранеси

Славословлю тя, кресте пресвятый, Лобызаю тя, кресте пречестный. О тебе бо православии царие царствуют, Земнии владетели властвуют, И архиереи слово истинныи исправляют, Патриарси и епископи престоли украшают. Радуется чин монашеский, Иерейский и церковный всяческий. Князей лицы сликовствуют, А множество народа торжествуют. Земленороднии вси радуются, Ужасно же в преисподних плачются, Божественною ти силою попрани, Одержими в тартаре связани. Ликуют ти безплотных множество, Шестокрылныи приносят торжество. Апостолы с праотцы играют, Господеви своему сице взывают: О царю боже, Иисусе Христе! Дивно соделал еси на твоем кресте, Велия раба гордаго сим связав, О всех праведницех того истязав. Радуют же ся и пророчестии лики, Цари со ерархи и мученики велики. Адам и Евва ото уз разрешат та ся, Первыя бо клятвы свободил та ся. О твоем таинстве, кресте пречестный, Давыд во царех дивный и честный Иногда убо в гусли бия взываше, А гласом си пророчески вопияше. Чюдну же песню научи пети тебе, Егда провидев велие таинство о тебе. Господа бога нашего, рече, возносите, О великой его таинстве хвалу принесите, А подножию ногу его покланяйтеся, Любовию и страхом прикасайтеся. Есть бо сие таинство свято и велико, К сему бо притекающии приемлют толико. Иногда Константин пред полки ношаше [311] , Яковы победы вой его показаше. Зде убо вторицею сотворися, Алексий царь того ж сподобися, Херугови бо его сим изображени, А и враги его такожде низложени. Ревность Михайловичь яви благочестиву И сим одоле господарю злочестиву, Еже не срамляяся носити распятаго на кресте, В херуговех же изобразити его везде. Аще бо в ветсем врагов сим победили, С Моисеом Аарон люди божия свободили, Из Египта бо сих извели, Но и Чермное море превели. Аще образом сим Аммалика победи, Аще горкия воды в сладость претвори. Но се все бысть действо креста, О сем вемы, чюдодействова бо той всегда. Фараонову и Аммаликову силу той победи, Российское царствие от поганов той свободи И всеа Русии царя возвесели силою твоею, Еже покори враги его мощию своею. Верному правителю благочестия, Алексию, искоренителю злочестия. Православия скипетры содержати устрой, Елико Константин обдержа в руце его присвой. Радость превелику сотвориши Константинуполю Внегда, честный кресте, совершиши твою волю, О сем, православнии вси тамо рыдают, Еже от тебе великой милости ожидают. Но свободиши сих от мусулманских рук, Агарянских насилующих ими внук. Престол християнский в первую лепоту возведи И сих, не познавших пропятаго, на тебе низведи. Седмихолмаго скипетры повели удержати, Алексия царя семени Алексию ж содержати [312] . Сила бо твоя божественная явится, Яко Византия в руце его утвердится. Возвыси рог християн православных, Силою твоею низложи злославных. Людие, седяще во тме, узрят свет велий, Аще свободятся таковы радости и веселии. Восхвалят тя выну во вся дни своя, Удивят бо ся зряще благодеяния твоя. Кресте, божественная сило недоведомая, Разреши моих грехов пленица несведомая, Елико бо хощеши, вся сотвориши, Силою твоею царьское сие веление совершиши. Ты еси похвала моя и утвержение, Устнама моима даждь твое поучение. Аминь.

311

Иногда Константин пред полки ношаше... — Имеется в виду византийский император Константин Великий (306-337).

312

Имеется в виду царевич Алексей Алексеевич (1654-1670).

Молитва честному и животворящему кресту

Радуйся, кресте всечестный, Кровию Христа бога окропленный. Радуйся, древо треблаженное, На краниеве месте насажденное. Радуйся, всего мира обновителю, Адова же царствия потребителю. Тебе, яко одушевленну, о кресте! песнь припеваю. Колени со главою души и тела прекланяю. Спаси мя, кресте святый, тебе припадающа, Верою и любовию тя облобызающа. Сохрани, кресте, силою твоею, Молю тя, тело со душею моею. Сокруши, пресвяте, демонския стрелы И вся противныя победи силы. Во дни и в нощи поюща соблюди И от враг видимых и невидимых свободи. Жизнь мою устрой мирну И кончину получити сподоби безгрешну. Во исходе души от тела силою си огради И ко вратом небесным безмятежно проводи. Сподоби же мя ясно тя зрети, Егда на тебе распныйся приидет всем судити, Христос бог. Ныне и присно и во веки веков, аминь.

Анонимное стихотворство

Послание дворительное [313] недругу

Господину имя рек имя рек челом бьет. И еще тебе, господине, добро доспею, ехати к тебе не смею. Живеш ты, господине, вкупе, а толчеш в ступе. И то завернется у тобя в пупе, потому что ты добре опалчив вкруте. И яз твоего величества не боюс и впред тебе пригожус. Да велел ты, господине, взяти ржа, и ты, господине, не учини в ней лжи. Чтобы, господине, мне очи твои радостно видеть, а тебе б пожаловати та моя рожь отдати. Добро тебе надо мною подворить, и в такой старости з голоду не уморити. И тебе, господину моему, недостаток своих, что проел, животишек не забыл. И я на тебя к богу плачюся, что проел я останошною свою клячю. И ты, господине, на благочестие уклонися, а нам смилуйся, поплатис. Милость покажи, моей бедности конец укажи. А дукуду твоего платежу ждат, и я а том не тужу и сам себе не разсужу. А тебя не ведаю, как положити и чем тебя одети: шубою

тебя одети — и тебе опрети, а портным одети — и ты здрожиг, у нас убежиш, и людей насмешиш, а себя надсадиш. А челом бы тебе ударил гостинцы — да нечим, потому что много к тебе послати не смею: и ты все обрееш, чести не знаеш. А мало послати к тебе не смею: боюс тебя, сердца, ушибешся и гостинец не приимеш. И ты нам дай сроку ненадолго, и мы, как здумаем, и тебе что-нибудь пошлем. Да пожалуй к нам в гости ни ногою, а мы тебя не ждем и ворота запираем. А хлеб да соль у нас про тобя на воротах гвоздием прибита А писат было к тебе не мало, да разуму не стало. И та пожалуй, на нас не пеняй.

313

Дворительное — от глагола дворити (см. также в тексте «подворити»), в значении служить, услужить, послужить.

Обличительное послание подьячему Семену Горяинову

Приказщик Семен Горяинов, плутаешь, У отписок у печатей сшивок не очищаешь, Которые отписки к преосвященному архиепископу присылаеш, И у тех печатей усы оставляешь. (Знатное дело, что ты, дурак, дела не знаешь) И подьячево Данилка, глупца, не научаешь, Знатное дело, что ты сам, дурак, не знаешь, Как к господину с честию подобною отписки посылают И у печатей у сшивок усы очищают. Да и преж сего тебе о том говорили, И вы, дураки и глупцы, все позабыли. А буде станете впредь так присылати, Станут вас гораздо смиряти, На болшую чепь сажати, Да после того плетми хлестати, (И твои приказщичьи усы драти) [314] И у тебя, приказщика, у самово усы драти, А у подьячево Данилка уса нет, ино бороду рвати. А ся вам память на мирских сходках прочитати И свою глупость и дурачество пред всеми обличати.

314

И у тех печатей усы... И твои приказщичьи усы... — Усы как деталь канцелярской принадлежности (казенной печати), с которой небрежно обращается подьячий, и усы самого подьячего, которые ему обещают выдрать за указанную нерадивость.

Сатира на духовенство

всем началом и паству имущим,

по божественным домом служащим

и во всей велицей и славней стране живущим,

и паки началом монашескому пребыванию,

учиненному к душевному поминовению

О пастырие и учителие словесных овец, Поставил вас над нами общей наш создатель и творец И повелел вам грешныя наши души пасти И всех нас ко истинному пути вести, Чтоб ни едина овца не погибла от Христова стада И не лишена была бы небеснаго его винограда. Вы есте воистинну имянуетеся «соль земли», Всяк убо вас сам умом своим внемли. И паки речено есть от господа: вы есть «свет миру» [315] , Ведущий всех православных к духовному пиру. Вы есте столпи и людем утвержницы И душам нашим истиннии целебницы, Всему христианскому жителницу руководители И паки всеа земли учители. От ваших рук цари и князи благословляются, И молитвами вашими скипетры их утверждаются. Нам подобает прежде самем во всем образ давати, Потом всех людей на истинный путь наставляти. Яко же в деянии агиос евангелист Лука глаголет, Яко бы перстом во око колет. Их же начат Иисус творити же и учити. Тако же и вам подобает всем таковым быти, По господню слову ко святым его проповедником, В них же инем быти премудрым его благовестником, Сице речеся, яко да видят ваша добрая дела, Несть бо дражая на всем свете души и тела. Все бо житие зде в сем веце аки в превесех... И повелевает вам божественному писанию учитися, А не воскрилием риз своих превозноситися, И брадами и брюхами своими величатися, И над подручными вашими возношатися. Вы же сами доброму разуму и мудрости научитеся И над умеющими и разумеющими гордитеся. И паки сами доброму началу не внимаете, И умеющим и разумеющим возбраняете; И не токмо на них и очима своима не взираете, Но и очеса своя от них злобою отвращаете; И ничим их отнюдь доволствы вашими не покоите, Токмо домы своя и чрева строите, И токмо паки брадами и брюхами своими взяли, А божественное писание ногами своими едва не попрали. И великая вам, государем нашим, есть в том срамота. Что некогда препирает и последняя чета, И с теми говорится ничего не умеете; И алчбы и жажды своя довольно исполняете, И ризы своя различными цветы украшаете, И чрева своя различными же брашны насыщаете. И паки злато и сребро в ковчеги своя собираете И тем владычество и властителинство покупаете, И з детми своими и с родством на сем свете ликуете; И всегда работаете сего света прелестные суете, И не взираете очима нашей нищете. Аще и вси мы, грешнии, работаем сему свету, Да несть достойни вашему духовному совету: Вы убо избрании на таковое дело учиненни, Мы же, грешнии, вам учителем подручени. А от бедных просящих уши своя затыкаете, А божественнаго писания не вспоминаете. И шия ваши у вас яко же у бессловесных волов зрятся, Вся бо та от многоценных брашен состоятся, Понеже всегда имеет брашны и пития разноличны, Потому лица ваша у вас велми и наличны. А персты ваши у вас, яко предилныя початки, Приносят бо вам всех плодов земных начатки, И паки лица ваша, государей наших, аки огнь, рдятся, Потому умы ваша и разумы велми гордятся. И насыщаетеся яко телцы упитанныя, Потому же лица ваши аки чаши налиянныя. И не весте како глаголет божественное писание — И всем вам, учителем нашим, в наказание, Яко не подобает учителем питатися, аки телцем упитанным, Понеже вы последуете от бога избранным, Сего ради повелевает токмо живота ради кормитися И божественному писанию и святых отец преданию учитися, И весь народ христианский из уст своих учити, Како по божию закону православным людем жити. Паки тем же Иезекиилем пророком изрековает, И яко в самыя ваша лица вас называет: И пастырие, изношу от рук ваших овец моих, Их же дал есть мне небесный мой отец; Аще единая овца от стада моего погибнет, То велми гнев и ярость на вас воздвигнет. И паки горе вам, добрии пастырие и учителие, И многому вашему имению любителие! Яко волну и млеко от овец моих приемлете, И любомудрием и учением их не обемлете, И о стаде вышереченных моих овец не печетеся, Токмо гордостию и величанием несетеся [316] , Как бы вам ездити на тучных конех И того ради не радите о божественных законех; И седети бы вам на красных седалех, А сребро и злато у вас в самых сердечных недрех. А божественному писанию не внимаете, Током паки всегда чрево свое насыщаете. И хождение и блуждение ваше с преходящими, И под руки ваша вас со страхом водящими. Инии же пред брюхами своими едва ходят, Того ради слуги и под руки водят, Яко некоторых бывающих жен чреватых; Понеже в вас много случается богатых, Того ради обядостеся яко бессловесныя кравы. Не воспоминаете в себе вечныя славы. Не вемы, откуду таковое обучение взяли, А святии отцы наши отнюд вам того не написали! И то вам аки птинцем напитоватися И утробами своими насыщатися, Но токмо умы своими и разумы гордитися И над предстоящими пред вами возноситися, И того вам не указал господь, кроме крайняго вам смирения И душ ваших крепкого снабедения. Таковая вам возношения бывает от неприязни И от конечныя сердечныя к богу небоязни. Есть же у вас неции велми горды и величавы, И забывают во своей сытости божественныя славы, И на незаступных и на неименитых, яко змии, свистают, И уста им инде не по правде заграждают. Есть же у вам инии и добродетелно живут, И добрым именованием и званием от людей словут. Да немного таковых в числе снайдется, — Всяк бывает славою мира сего несется; Всяк бо человек в славе и богатстве изменяется И от всех величествием прославляется. Понеже всякаго человека богатство и слава возношает, Нищета и убожество всякаго в конец смиряет. Есть же инии младии на такому меру дерзают, Того ради сами себе пищь страстей разжигают, Понеже от пищи и покоя приходит страсть И от того бывает на душу великая напасть. И от таковыя страсти нехотя огнь разгарается, И от пищи и пития похоть раждается. А елико младии в таковый чин поставляются, И те такожде едва от страстей свобождаются. Такожде пищею и покоем будут доволни, Понеже во власти своей бывают самоволии. Весма же сия глаголет то златый языком Иоанн, От чрева матерня божественным светом осияван, Он всех древних святых похваляет, Вас же яко некоих неистовых уничижает. И паки по древних святителех с печалию воспоминает [317] , Понеже не ревнуете древним святителем, Токмо уподобляется некоим мирским томителем, Иже налагают на человеки бремена тяжки... И аще сие писание дойдет до ваших рук, И молим вы, не поставте от нас себе в наук: Не мы на вас, святии, написали, Но божественныи и святии отцы всем указали, Каковым вам, святителем и преподобным отцем, быти И нас, словесных овец, учити. Паче же Павел на вас великий учитель, Иже живет ныне в небе с самем Христом, Тот на вас великий претитель учинися И всеа вселенныя крепкий учитель явися. Того ради не положите на нас своего гнева И всегда держитеся духовнаго своего сева. Сия вам не в суд ни во осуждение глаголем, Недобро есть нам и всем ходити по своим волям. Но подобает нам по заповедей божиим ходити И его, творца своего и бога, во всем волю творити. Писано же убо все к вам, иерархом, реснота, Чтоб во всех нас была душевная и телесная чистота. Прочее буди на вас и на нас рука господня, Да не приидет на нас тщета никоего дня. Еще же и во иерейский чин нам зде поставляете, А во священныя правила не смотряете, Яко на том, кий поставляй и поставленый, оба да извергутся; Помилуй, господи, аще во геенну ввержутся. И сеете всем божественное писание, Да будет всем человеком в наказание, И спасут своя православныя души, И да внидет молитва их самого господа во уши. Во веки веков, аминь.

315

Вы... имянуетеся «соль земли»... вы есть «свет миру»... — слова Христа из Евангелия, обращенные к ученикам.

316

Паки тем же... величанием несетеся... — свободная интерпретация цитаты из библейской книги пророка Иезикииля: «Егда пасут пастыри самих себя, не овец ли пасут пастыри; се млеко ядите, и волною одеваетесь, и тучное закалаете, а овец моих не пасете».

317

...златый языком Иоанн... воспоминает... — ссылка на Иоапна Златоуста.

Предисловие к книге «Лабиринт»

Сие слово двоестрочием сложено

и от великия сея книги вкратце объявлено

Сия филосо<ф>ская книга Лавиринф Яко драгоценный камык акинф; Яко же он аер прообразует [318] , Тако и сия книжица о житии нашем яве сказует. И паки от изящнаго любомудрия сложена, И от многаго писания изрядне сведена. Сказует же о настоящем сем нашем житии. Воспоминает же о тамошнем нам вечнем бытии. Прилагает же житие наше к великому окияну, И паки премногою широтою разлияну. Еще же глаголет четверокружное наше прехождение И всему житию нашему пременение. Глаголет же о возвращении наших телес, Времена бо и лета наша положены нам яко в век. Четырми убо стихиями вес<ь> мир состоится, Тако и тело наше четырми времени зрится, Аще и седморичными мерами считается, Но обаче в той же четверице живот нашь скончевается [319] . Аще ли кому по создавшего изволению смерть предварит, То число лет живота его прекратит. Много ж от болезней и недугов и смерти человеком бывает И преже времени веки их сокращаются. И паки горняя убо и долняя по божию уставлению грядут, В них же убо дние и нощи беспрестани житие наше секут. И яко быстрин коневе протекают, И все житие наше пресецают. Или яко птицы скоростию летят И вси путие живота нашего кратят. Тако же и часове дневнии и нощнии яко мегновении ока преходят, В них же души наши на он век отходят, И не вем, котории во отраду ли идут, или котории в мучителная места вниидут. Сам создавый вся весть, Злую или добрую воздает кому месть. Токмо приходит нам зде смертный час, Много бо пожинает и незрелый клас. Тако бо от творца нашего и содетеля нам учинено, И житие наше от младости к старости сведено. Слатко убо и неслатко житие наше нам бывает, А получивый благоденство едва от него отставает. Нищета жь и убожество люто есть терпети, Яко некогда лютую студеную зиму мнети. Слава жь и богатство и честь радостно и весело носити, Но не вемы, х какову речению привменити, Понеже убо сердце и ум человечь всегда веселит И в нищету и ко убожеству прийти не мнит. Но обаче внезапу беда и напасть приходит, Понеже некогда слава и богатство отходит. Того ради таковии впадают в зелныя скорби и печали, Не мощно бо никому избыти от божия фияли. От таковых печалей многим и смерть случается, Понеже славы и богатства своего лишаются. Люто убо есть, воистинну люто таковаго своего презвания отпасти, И в бесчестие и в поругание впасти. Того ради, яко же и преже варив рех, и смерти кончаются, И паки не вемы тамо како от создавшаго вся посылаются. Воистинну сей свет скорби и печали исполнен, Яко некий ров плачевныя воды напол<н>ен, Ю же бедно и горко пити. Тако же кому в нищете и во убожестве все житие препроводити. Подобно же тому, кому богатства и славы своея отбыти И в нищете и во убожестве жити. Инем же в болезнех и в недузех вес<ь> живот случается скончати, И на всяк день яко живым умирати. Аще ли же многим случается во здравии и во благоденствии жити, Обаче во время прилучно скорби и печати не избыти. А иже в болезнех и в недузех живот свой препровожают, Те паки на всяк день живы умирают. Инии же вышереченную ону нищету почерпают, Те аки в велицем мраце дни своя прекрачают. И паки вышереченнии они богатии богатства и славы своея отбывают, Много ж и напрасныя смерти приимают. Что ж<е> еще о богатых будет рещи? — Токмо к настоящему слову притеши. Еще же имеяй богатство зелными поп<е>чении попечется, Да и слава и богатство от него не отведется. И иными многими своими винами человецы пекутся, И того ради от горняго жития доле несутся. О них же не достанет ми лето зде написати, Сама сия настоящая книга о всех тех будет сказати. Обаче вся суть, по реченному, не вечна, Едина будущая слава, та — превечна! Аще кто весма ея желает, Тот вся земная презирает. Нищету жь и убожертво кто со благодарением терпит, Ведомо есть, яко нетленный венец от Христа получит. Тако же и в болезнех и в недузех страждущий, И хлеба и воды жаждущий: Аще со благодарением терпят, Таковии вящий венец от Христа бога получат. Поистинне житие наше яко коло обращается [320] , И яко корабль в самом сем поре волнами разбивается. И паки многомятежный суетный сей мир, Яко суетный нелепый пир. В нем же во время пиянства друг друга поревают, И разумнаго своего устава всяк отбывает. Зло убо есть, воистинну зло любострастное наше тело, Пресекает бо всегда всякое духовное дело, И паки выну ищет своих си потребных, И не поминает будущих и страшных словес судебных. И тако вси человецы аки во тме шатаемся, Аще и не чаем смерти, а х концу приближаемся. По Соломону, суетни вси человецы зовутся, Понеже всегда аки во мраце мятутца. Овии убо трудом причащаются. Инии же в трудех их покою наслажаются. И тако вси удаляются от создателя своего и творца, И забывают последняго своего конца. Тем философ в лепоту житие се ни во что же полагает, И х колеблющему морю привменяет. Да и святии отцы вся красная мира сего ни во что же вмевиша, И житие свое постом и жестокосердием препроводиша. Тем и творцу своему и богу угодиша, И нетленныя венца от него себе получиша. Того ради подобает всех святых отец писанию и сего мудраго философа учению внимати, И не вседушно к настоящему сему веку прилежати, Вящее выну ум свой и мысли к богу вперяти, И царьство небесное себе помышляти. Обаче сей настоящий век и до гроба человека льстит И яко некоею уздою всех нас содержит, Дондеже, пришед, Смерть вся посечет И когождо в рай или в муку отъслет. И ничто же потребно в жизни сей, еже богу угодити, И с ним, творцем своим, во веки жити. Тем подобает сию книгу прочитати со вниманием И со всяким благоразумным разумеванием, Понеже в ней все то житие наше обновляет, И всех к царьству небесному итти понуждает. И того ради от философа сложена премудрым вымышленней И паки глупостным и дивным разумеванием. Ты же, истинный рачителю [321] , Паки всякаго божественнаго писания любителю, Понудил еси нас сие писание сложити И пред твоима очима предложити. Мы же послушание пред тобою сотворихом, Елико мощно, тако и счинихом. Ты же внятелне сие себе прочитай И будущего века отнюд не забывай. И тако избудеши вечныя тоя муки, И ничто же ти успеют противныя духи.

318

...камык акинф... аер прообразует... — Отголосок алхимических поверий, предполагавших мистико-символические связи между элементами и стихиями (камык акинф — камень гиацинт, аер — воздух).

319

Еще же глаголет четверокружное наше прехождение... в той же четверице живот нашь скончевается. — Мотивы цикличности, коловращательности человеческой жизни, в которой главную роль играет магия числа 4: четыре возраста, четыре страны света и т. д.

320

...житие наше яко коло обращается... — т. е. как колесо, — развитие того же мотива.

321

Ты же... — обращение к заказчику списка или, возможно, перевода книги «Лабиринт».