Вишня и никотин
Шрифт:
Откашливаюсь:
– Так, когда…
– Зои дома?
– он вдруг перебивает, но по его голосу я не могу толком понять: раздражен он или просто рассержен.
Ерзаю на месте, кивая:
– Ага.
– С длинноруким мудилой?
– слышу, как он усмехается. Сжимаю губы, скользя пальцами по ступне.
– Ага, - отвечаю, ожидая его реакции.
Господи, эта ситуация больше, чем просто “странно”.
Кто спец в создании неловкости? Конечно, я. Это бесспорно.
Вновь откашливаюсь:
– Так, ты когда приедешь?
–
– Я дома.
Хмурюсь, моргая:
– Как это? Зои сказала, что не видела тебя с самого утра.
– Пф, мы просто не пересекались. К тому же, я не особо хотел ехать на гребаный прием с твоими родителями, так что просто сидел в комнате весь день. Дверь заперта.
Я подавляю улыбку, которая рвет губы. Тяжесть сразу проходит, и чувствую себя гораздо легче. Выпрямляюсь, убирая локоны волос за ухо:
– А, - непринуждённо тяну.
– Тогда ладно.
– Это все?
– Дилан начинает раздражаться.
Киваю головой:
– Да.
Гудки. Резко.
Хмурюсь, ибо это так похоже на него.
Смотрю на экран, вдруг понимая.
Дилан не спросил, кто я, когда ответил. Из этого можно сделать вывод, что парень сохранил мой номер в свои контакты. Вновь эта чертова улыбка ломает систему, проявляясь на моем лице. Это не совсем правильная реакция.
Мы впервые нормально поговорили. Без издевок, без сарказма, без грубости. Хоть это и была короткая телефонная беседа.
Настроение заметно улучшилось, поэтому бросаю телефон к ногам, вновь схватив в руки тетрадь и карандаш. Начинаю писать.
Кончик карандаша ломается.
Хмурюсь. Наверное, слишком сильно нажимала. Точилка, пару движений, и новый острый кончик готов. Делаю глубокий вздох, вновь поднося карандаш к бумаге.
Щелчок. Надламывается.
Хлопаю глазами, решая, что просто слабый стержень. Продолжаю писать так, но замечаю, что рука еле заметно дрожит. Распрямляю пальцы, поднимая ладонь. Карандаш падает на тетрадь, скатываясь к ногам. Смотрю на трясущиеся пальцы.
Неужели, я так напряжена?
Начинаю потирать руки. Ничего себе. Вновь беру карандаш, начиная писать им на бумаге.
Буквы выходят кривыми. Пытаюсь сконцентрироваться, напрячься, но замираю, чувствуя, как капелька пота стекает по виску к скулам. Моргаю и бросаю тетрадь с карандашом к ногам. Складываю руки на груди, кусая губу.
И как это понимать?
Мне нужно расслабиться.
Вздыхаю, слезая с кровати, и иду к двери. Рука заметно дернулась, стоило мне коснуться ею ручки.
Приди в себя, Чарли. Что за детский сад, в конце концов?
Выхожу в коридор, прикрывая дверь. Думаю, теплый душ поможет расслабиться. Я вообще имею привычку принимать ванну, когда что-то со мной не так в моральном и физическом плане.
В коридоре не горит свет, и я жалею, что не надела очки. Скрип половиц. Странно, раньше я не слышала его. Прохожу
Комната Дилана. Так же тихо. Думаю, он слушает музыку в наушниках.
“И - идиллия”.
Одной мне на месте не сидится. Открываю дверь ванной, не заглядывая в темноту. Нащупываю выключатель рукой. Загорается свет, и я вхожу внутрь более уверенно. Тяну дверь на себя, делая шаг к раковинам.
Не поддается.
Хмурюсь, оборачиваясь. Дыхание обрывается мгновенно, заставляя пальцы руки сильнее сжать ручку.
Улыбка. Сладкая и приторная.
========== Глава 15. ==========
Я - ноша.
Я тяжесть на твоих руках.
Мысли. Их нет. Я рывком тяну на себя дверь, но выпускаю ручку, когда парень с большей силой дернул дверь на себя. Пытаюсь сохранять самообладание, хотя внизу живота все болезненно сжалось, заставляя меня немного согнуться.
В его темных глазах пляшут чертики.
Он пьян. Определенно.
Делаю несколько уверенных шагов вперед, чтобы покинуть ванную комнату, но Томи закрывает дверь.
Приторная сладость. Ядовитый запах алкоголя, сигарет и одеколона проникает в легкие, и мне кажется, что они начинают высыхать. Сжиматься, оболочка морщится, как и мое лицо.
Боюсь поднять глаза на парня, поэтому тяну руку к двери, но глухой звук его голоса заставляет отпрянуть, сделав несколько шагов назад:
– Чарли, уже десять. Хорошие дети уже видят пятый сон, - делает шаг ко мне.
Я не вижу его лица, ведь до сих пор утыкаюсь взором в пол, отступая назад. Руки напряженно висят вдоль тела, поэтому мои движение выглядят скованно.
– Чарли, - он мурлычет, но это совершенно не сравнимо с приятным мурлыканьем кошки. Его осипший голос заполняет пространство вокруг, и больше я ничего не слышу, кроме него.
– Почему ты еще не в кровати?
– знаю, что его улыбка стала шире, когда я врезалась в бортик ванной позади. Отступаю к стене, по-прежнему смотря вниз.
– Ты у нас плохая девочка?
– эта сладость в его голосе. Она проникает под кожу, заставляя ее бугриться. Прижимаюсь к стене, поднимаю глаза на уровень его шеи. Парень шмыгает носом, приближаясь, и вытягивает руку, которая еле заметно дрожит, опираясь ладонью на стену. Его сальные кудри спадают, прилипая к вискам, а блестящая на свету кожа говорит о том, что он вспотел.
– Эй, Чар-ли, - сладко тянет, немного наклоняя голову, чтобы поймать мой взгляд. Я отвожу его в бок. Моя грудь ровно поднимается и опускается, но и это дается мне нелегко. Да, мне трудно дышать, а пальцы на руках начали дрожать сильнее. Чувствую, как ноги трясутся, и еле удерживаюсь, чтобы не упасть на колени. Перед ним.
Томи сладко улыбается:
– Черри.
Меня передергивает. Нет. Не так, как до этого.
Это что-то более отвратительное. В его исполнении. Только в его. Нет, в исполнении любого человека.