Визитная карточка флота
Шрифт:
Вечером командир эскадры долго не отпускал Урманова из рабочего кабинета флагманской каюты. Дотошно интересовался делами на ракетоносце.
— Какую скорость показали на мерной миле? — спрашивал он.
— Пока не обросли — даже выше расчетной.
— Управляемость на встречной волне?
— Настоящей волны пока не нюхали, Андрей Иванович. На семи баллах корабль держится хорошо.
— Разгильдяи в экипаже есть?
— Разгильдяев нет, но несколько человек имеют взыскания.
— Этих списать! Через пару дней пойдет домой «Пантера», отправить списанных, взять с нее замену.
— Эти матросы были на заводе, Андрей Иванович, материальную часть знают до винтика. Нельзя их списывать…
— У вас флагманский корабль, а не детский сад, чтобы каждого водить за ручку. Не хотят служить как следует, пусть пеняют на себя!
— Они будут служить как следует.
— Когда моя лысина снова закудрявится? На флагманском корабле дисциплина должна быть образцовой!
— На флагманском корабле тоже служат люди, а не роботы…
— Вы поняли мое приказание, командир?
— Я считаю его ошибочным, товарищ контр-адмирал. Все-таки кораблем командую я и знаю, на кого можно положиться…
— Ну хорошо, я оставляю этот вопрос на ваше усмотрение. Только смотрите, командир!
— Есть смотреть, товарищ командир эскадры!
— Ну ладно, хватит о делах, — помягчел Русаков. — Ты мне про Игореху подробней расскажи. Замполит твой его похваливал, а как он на самом деле?
— Я думаю, он скоро придет к вам проситься на другой корабль…
— Как на другой? — привстал с кресла контр-адмирал.
— Считает, что здесь не по достоинству оценивают его способности…
— Послушай, Сергей, я же предупреждал тебя, что у него характер не сахар! Надо было с первого дня взять его в ежовые рукавицы!
— Таких нам по шхиперскому снабжению не положено, товарищ командир эскадры.
— Ты не ёрничай, Сергей, у нас разговор серьезный! Что он, заносится? Или подчиняться не любит?
— Он равнодушен к службе. Делает все от и до, но ни капельки больше. Потому мы не доверили ему старта, а у него болезненно взыграло самолюбие…
— Взыграло, говоришь? Так пусть оно почаще у него играет! Ну хорошо, я с ним сам поговорю… А как у него с женой? — преодолев неловкость, спросил Русаков. — Он же в письмах ничего не писал, только приветы от нее передавал.
— Этого я не знаю, Андрей Иванович, но думаю, что они любят друг друга…
— Рожать она не собирается?
— Откуда мне про это знать? — отвел взгляд Урманов.
— Ты сейчас только заявлял, что командир лучше всех знает своих подчиненных!
— Бывают такие вещи…
— Ну а ты сам-то хочешь от него избавиться? Говори честно, не юли!
— Я считаю его толковым, перспективным офицером. Личных счетов у меня с ним нет никаких…
Русаков встал, подошел к Урманову, оглядел его с головы до ног, словно хотел в чем-то убедиться.
— Никаких, говоришь? — хрипловато произнес он. — Тогда скажи мне без дураков, у тебя с этой женщиной, ну, снохой моей, ничего не было?
— Я не обязан отчитываться! — вспыхнул Урманов.
— Я не заставляю тебя, Сергей, — устало сказал контр-адмирал. — Я прошу тебя как старший товарищ… Пойми, мне это очень важно.
— Да я ее едва знал! Видел всего несколько раз на корабле!
— Ну спасибо за откровенность…
Сигнал боевой тревоги разбудил лейтенанта Русакова среди ночи. Набросив китель, застегиваясь на ходу, он побежал на стартовую батарею. Сел в кресло возле контрольного пульта, поеживаясь и позевывая.
— Снимаемся с якоря? — обращаясь к расчету, спросил он.
— Непохоже, товарищ лейтенант, — негромко ответил ему мичман Кудинов. — Просто ночное учение.
Команды на съемку действительно не последовало. Минут через сорок дали отбой тревоги.
Игорь вышел на верхнюю палубу. Увидел крупные звезды, ярко горящие в темно-фиолетовом небе, скатывающуюся в волны щербатую, как надкушенный пряник, луну. Воздух был густым и волглым. Повсюду на палубах и надстройках блестели мокрые потеки.
Осмотревшись по сторонам, лейтенант заметил, что якорных огней стало больше. Корабли стояли теперь не в две, а в три линии.
— Чего не спишь, Игорек? — спросил его подошедший старший лейтенант Исмагилов.
— Прохлаждаюсь. Что за корабли пришли?
— НАТО в гости пожаловало, — сказал Исмагилов, только что сдавший якорную вахту. — Забрели на огонек!
— Или им в море места не хватило? — вслух подумал Игорь.
Исмагилов чиркнул зажигалкой, раскурил трубку.
— Ты знаешь, у нас в Хакасии говорят: много троп в Саянах, но все они к человеческому жилью ведут. И хорошие и плохие люди — все по ним ходят. Троп на всех хватает, но вражде и злу все одно тесно. Так и здесь, в Средиземном…
— А ведь когда-то адмиралы враждующих флотов, прежде чем вступить в бой, салютовали друг другу флагами… — задумчиво произнес лейтенант.
— Только их пушки от этого не становились ласковее! — рассмеялся Исмагилов. — Простому матросу как барану все одно было — на плов или на шашлык!.. Ты знаешь, Игорь, я все хочу с тобой поговорить, — продолжил он, выбив пепел из трубки в обрез. — Ты не обижайся на меня за стрельбу… Ладно, а? Понимаешь, мне надо почаще на виду быть! Чтобы обязательно в академию попасть. Я нашим аксакалам слово давал адмиралом стать! Генерал в Абакане есть, адмиралов пока не было, на одного меня надежда.
— Становись хоть маршалом, мне не жалко… — насмешливо глянул на него Русаков.
— Спасибо, друг! — обрадованно воскликнул Исмагилов. — А теперь пошли досыпать. Как говорится, утро вечера мудренее, а больную голову малахай жмет!
Утром Игорь вышел глянуть на незваных ночных гостей. Головным у них стоял американский фрегат. Вид у него был подчеркнуто мирный: ракетные установки зачехлены, по палубе разгуливали полуодетые матросы, слышалось пиликание губной гармошки. В кильватер фрегату выстроилось несколько тральщиков. Лейтенант разглядел на них итальянские и английские флаги.