Властелин Нормандии
Шрифт:
–Кто знает, что на уме у таких извергов, как Роберт де Эслуа…Дочь, если я вдруг потеряю сознание, беги обратно к Аутбольду. Дорогу помнишь?
–Нет, не помню. Я останусь с тобой.
–Гарлева, ложь – это первый шаг к грехопадению. Ты помнишь дорогу?
–Да,– девочка смякла и зарыдала,– Папа, ну позволь мне остаться возле тебя, я буду читать молитвы, и Бог поможет нам…
–А, если окажется, что Бога нет, или он не придёт на помощь? Зачем уповать на Всевышнего, не лучше ли попытаться исправить положение и сделаться ещё храбрее самим? Или ты хочешь, чтобы нас двоих, беззащитных, съели волки?
–Я приведу дядю Аутбольда, и он потащит тебя домой,– решительно заявила Гарлева, вытирая слёзы.
Урсольд застонал и попросил дочь:
–Да, малышка, лучше сейчас засветло беги к Аутбольду, я, кажется, сегодня сам идти не смогу. А у него есть лечебные отвары…
–Папа, граф бил тебя, а ты не сопротивлялся, потомучто…мы – рабы?
–Да.
Это напоминание об иерархии положения бередило душу ребёнка, отнимало ощущение защищённости.
Девочка чмокнула отца в щёку и побежала обратно к домику дяди.
Погода портилась, поднялся ветерок, который стал сгонять тучи.
Темень всё же застигла её в пути. Сумерки навалились на лес внезапно, словно огромная пасть чудовища проглотила мир света.
Сквозь мрачную черноту ночи Гарлева пробиралась на ощупь. На небе не видно не мзги, всё небо заволокло тучами-невидимками. Лишь на восточной стороне небосвода одна тучка окаймлена золотым ободком, за ней спряталась молодая луна. Казалось, Бог темнотой закрыл глаза на земные дела. Но девочка упорно шагала, хоть и замирала от страха от каждого ночного шороха.
Она шептала:
–Бог со мной, со мной, с нами…
Вдруг прямо перед ней загорелись красные глаза хищника. Гарлева замерла.
В следующую минуту её лицо облизывал пёс Тиран.
–Собачка, веди меня к дяде.
Тиран громким лаем оповестил хозяина о приближении человека.
Во дворе замка суета и галдёж. Охотники под впечатлением обмениваются байками об удачных погонях за зверьём.
Граф подъехал к своим друзьям.
–Где Ваша добыча, сеньор?– поинтересовался Пазан Монтейский, поглаживая на седле несколько фазанов.
–Я встретил в лесу бедного крестьянина, у которого была прелестная, смышлёная девочка, она меня рассмешила, вот я и отдал им свои охотничьи трофеи,– солгал Эслуа на счёт побед в улове зверей.
–Вы, граф, заигрываете с народом?– удивился Нерра.
Брезгливо и презрительно сморщившись, Роберт сказал:
–Я ненавижу эту толпу бедняков – скопище болванов, простаков и дикарей. Их мерзкая нужда и грязь, незнание прописных истин приводит меня в бешенство, мне омерзительно видеть их чумазые идиотские рожи с дурными нравами и звериными привычками. Но подачки иногда позволяю себе делать.
–Сеньор, в Фалез прискакал гонец из дальней деревни, что вблизи с графством Мен,– сообщил Эрлюин де Контевиль,– Он говорит, что вассал графа Герберта де Мена некий маркиз де Ют ограбил деревню Вашей Светлости, истребил нескольких крестьян, что не хотели отдавать урожай.
–Эта сволочь поплатится за нападение! Я тоже вырежу его крепостных, как скот!– рассвирепел граф, обращаясь к оруженосцу, он посоветовал,– Эрл, жестокости займи у смерти: мы идём в новый поход.
–Я вскорости захвачу земли де Мена, проучу его нападать на соседей,– пообещал Фульк Анжуйский.
Де Эслуа хоть и не любил простой люд, но в обиду своих крестьян давать не собирался.
К утру рыцари-вассалы графа Роберта были в седле.
Всадников обдал сильный, продувающий до души ветер. Сразу стих, но он принёс дождевые тучи. Лениво заморосил, накрапывая, мелкий, тягомотный дождичек.
Но дождь недолго подразнился и ушёл в сторону.
–А то без него в Ла-Манше воды мало,– сплюнул Роберт.
–Господин, глядите, вон, кажется, прево от короля пожаловал, уж я-то помню какая у него карета,– указал Монморанси на приближающуюся упряжь с вооружённой охраной.
Эслуа подождал, пока приблизится присланный от Капета чиновник.
Дородный исполнитель воли короля с пыхтением вылез из скрипучей кареты. Граф тоже спешился и ждал, что ему скажет сей учёный муж.
Королевский наместник представился и затем грозным выражением отчитывал самовольного феодала:
–Король возмущён Вашей вопиющей выходкой – захватом монастыря Сен-Дени.
–Пузан, это всё, что хотел сообщить мне родственник?– перебил посланца Роберт.
–Ищите более подобающие, благопристойные выражения! Я – посредник между королём и божьим судом!– резко осадил графа чиновник, указывая на его распущенный язык.
–Если бы Вы действительно были посредником бога, то Всемогущий понял бы мою ситуацию и простил ради справедливости.
–Богохульник!
Эслуа дал знак своим людям, и пронзённые тела охраны прево полетели на мокрую траву.
Эрлюин едва сдержался от тошноты. Он растерянно переводил взгляд с одного разрубленного всадника на другого.
–Вы непроходимо глупы,– ухмыльнулся Роберт, играя мечом возле лица толстяка.
–Да, я просчитался…Чтобы усмирить графа де Эслуа нужна не дружина, а целая армия!
–Сеньор, дайте ему дубиной промеж глаз, может, это исправит его физиономию!– подсказал со смехом Альвиз де Ивре.
–Ты слишком добр к гостю, Ивре, тут без тисков не обойтись!– хохотал Анжельжер де Мовбрей.
–Марионетки необузданных страстей!– вопил прево.
–Нет, ребята, мы не будем терять времени на исправление ошибок природы, мы просто вычеркнем его из рядов людей,– возразил друзьям граф и заколол посланника короля.
Мовбрей внимательно глядел на юного Контевиля, чьё лицо сильно побледнело.