Властитель душ

Немировски Ирен

— Со мной всегда свет, он не лжет, — кротко ответила она.

— Вы имеете в виду Господа Бога? Я знаю, что вы религиозны. Я чуть не забыл, что имею дело с детьми света. Их чувства благородны, их души прекрасны. Я вышел из тьмы, я плоть от плоти земных недр. Мне нет дела до небес. Мне нужны земные блага. Другого я не прошу.

— Оставьте в покое Филиппа, — повторила она. — Вы очистите совесть от преступления. Облегчите груз грехов насколько это возможно. Сделайте это из любви к Даниэлю!

— Даниэль, — Дарио пожал плечами, —

бедное невинное дитя… Хотел бы я посмотреть на него лет через пять или шесть, когда он после моей смерти получит одни долги! Он будет жалеть о состоянии, которое мог бы получить, и о том, что я вас послушался!

— Бедный Дарио, — возразила Сильви, — не судите о нем по себе. Даниэль заботится в первую очередь не о земных благах.

Дарио ответил с горечью:

— Если бы я всегда был благополучен, как он, думаю, у нас было бы больше общего…

— Во имя любви, которую вы питали ко мне, умоляю вас…

Дарио долго молчал.

— В первый раз вы воспользовались женским оружием… Любви, которую я питал к вам… Вы, казалось, ее не замечали. Почему столько лет спустя вы заговорили о ней?

— Потому что теперь, — ответила она тихо, — это безопасно.

— Сильви, вы отдаете себе отчет, до какой степени я вас любил? Никогда в жизни я не встречал женщины, подобной вам. Это и есть мое несчастье. Все мои беды идут издалека, из детства. Я верил, что в жизни существуют только чудовища. А во что еще я мог верить? Вокруг себя я видел только нищету, насилие, грабежи и жестокость. Но и потом жизнь не слишком старалась меня переубедить. С вами она поступила по-другому. Вас она баловала. Не поскупилась на блага этого мира — дала богатство, уважение и даже искренние привязанности. До последнего дня вы будете смотреть на жизнь глазами доверчивого ребенка — да, на жизнь, на это страшное, пугающее смешение. Только вы могли бы переменить мою душу…

Он говорил глухим хриплым голосом, не глядя на нее.

— Не могла бы. У вас голодная душа, она никогда не насытится.

— Сильви, выслушайте меня. В память моей любви к вам, я откажусь от задуманного и отпущу Вардеса. Тело Вардеса! Вы увидите, что он опять вернется ко мне. Слишком долго он был под моим влиянием… Не смотрите на меня так. Я не демон, но ему не освободиться от моей власти над его душой. Вардес — человек жалкий, растративший свои силы, потерявший душу и сердце — вместо них у него порывы, желания, мечты, решения, но даже их подсказываю ему я. Вы дали мне слово. Я знаю, вы проследите, и Вардес не навредит мне. Но он вернется, снова окажется у меня в руках и тогда…

— Он не вернется.

29

Прошло два года, и Вардес вернулся к Дарио. День был неприемный. «Доктора нет дома, — сказали посетителю, — он вернется часам к семи». Вардес попросил позволения подождать.

Слуга отвел его в пустую полутемную гостиную и собрался зажечь люстру. Вардес остановил его: не стоит, еще светло. На дворе стоял март месяц. Яркий свет был сейчас нестерпим для Вардеса. Он сделал несколько шагов и уселся напротив холодного камина. Так и просидел, не шевелясь, в кресле до семи часов.

В семь часов Дарио вернулся, собираясь переодеться к вечеру. При виде ожидающего Вардеса первой мыслью Дарио было: «Сейчас он убьет меня. Как собаку».

И невольно вздрогнул, ощутив леденящий ужас, но и ужас доставил ему странное острое наслаждение. Он не спешил принять Вардеса и пошел переодеваться, дорожа короткими минутами неизвестности — главной усладой игроков: надежда и безнадежность в эти минуты достигают предела напряженности и сливаются воедино.

Потом пригласил Вардеса в кабинет. Они долго молча смотрели друг на друга.

— Вы обошлись со мной жестоко и подло. Подай я жалобу, любой суд признал бы это.

— Почему же не подали?

— Вы прекрасно знаете почему. Побывав у вас в руках, человек уже невластен над собственной душой. Вы отняли у меня силу, волю, инстинкт самосохранения. Вы это и сами знаете. И воспользовались этим, отпустив меня.

— Зачем вы пришли ко мне? Погодите, не лгите. Сейчас вы скажете, что хотите меня убить, уничтожить, на самом деле вы нуждаетесь во мне.

— Неправда! — заорал Вардес.

— Неправда?

Дарио подошел к нему и ласково положил руку ему на плечо.

— Вы только что сделали весьма существенное признание, сказав, что ваша душа больше вам не принадлежит. Но в этом и есть ваше спасение и, если хотите, ваше здоровье. Придя ко мне в первый раз, вы показали мне отягощенную тоской душу, как хирургу показывают опухоль; вы просили: «Исцелите меня. Изгоните бесов». И пока вы находились у меня в руках, как вы выразились, бесы вас не мучили.

— И это неправда! Нет! Тысячу раз нет!

— Тогда почему вы вернулись?

Вардес молчал.

— Ведь вы теперь живете нормальной, полноценной жизнью?

— Да.

— Так для чего же я вам понадобился?

— Погодите, — голос Вардеса звучал пронзительно, — за два прошедших года все улучшения, которых вы добились, сошли на нет. И если сегодня я опять у вас, то это свидетельство моего отчаяния. Я перестал вас бояться.

Он помолчал и повторил:

— Да, больше я вас не боюсь. Игру, в которую вы со мной играли, невозможно начать сызнова. К тому же я написал письмо, оно в верных руках, и как только… Жалоба будет подана немедленно!

Лицо его напряглось, покраснело.

— Успокойтесь и немедленно замолчите, — тихо и властно произнес Дарио. — Ваши слова, ваша ненависть — яд, вы нравственно себя отравляете.

— Затеяла все Элинор, не так ли? — спросил Вардес гораздо тише. — Я не могу на нее пожаловаться, в мое отсутствие она безупречно справлялась с делами. Но сделали вы все это вместе…