Внук Бояна
Шрифт:
— Песни радости? — подхватила Зелла, кивнув головой, и зарумянилась. — Говори еще! В чем ваши радости?
— В детях. У нас школы... И девочки учатся читать книги.
— Зачем? — вырвалось у Зеллы.
— Чтоб полней узнать жизнь. Мы говорим: «Ум без книг как птица без крыл... Слова книжные — это реки, напояющие Вселенную». Так сказывают наши мудрые старцы, повторяя слова летописца Нестора... Внучка великого князя Владимира Мономаха Евпраксия-Зоя написала лечебную книгу «Алимма», что значит «Мази». Я изучал эту дивную книгу: она рассказывает, как врачевать
— Ты учился? Ты знаешь все письмена? — дивясь спросила Зелла.
— Я изучил много книг.
— И в наших городах есть грамотные… Но что же в письменах сказано о нас, кипчаках?
— Кипчаки вероломны и жестоки.
— На то война! — Зелла даже возмутилась. — Ведь и руситы в бою не милуют.
— Но у нас лежачих обманно не бьют. Кто пойдет к нам убивать, того мы не щадим. А кто просит помощи, помогаем...
— Ты один такой жалостливый! — воскликнула Зелла и презрительно усмехнулась. — Зачем пожалел Асапа? Он будет твой вечный враг! Отмахнула рукой. — Больше не говори об этом... — Присмотрелась внимательнее, в полумраке юрты сверкнули белые зубы: — Почему у тебя глаза такие синие?
— Наверное, потому, что всегда купался в синих водах Руси.
— Не смейся! У тебя и волосы как молоченая солома.
— Потому что много спал на соломе,
— Ты всегда так шутишь? — Зелла нахмурилась, глаза сердито заметались: как вольно он разговаривает с ней! Он забывается!
— У тебя есть жена?
— Нет. Я еще не встречал на тебя похожей. Как встречу — женюсь.
— Ты любишь говорить дерзостное. И любишь говорить назло. Говори еще о Руси. Говори и хорошее и плохое...
— Плохого не знаю. — Юрко развел руками. — Если и случается, то за плохим идет хорошее... А мы и плохое, бывало, старались делить со всеми... Византийский писатель Прокопий Кесарийский писал о нас, славянах: «Эти племена не управляются одним человеком, но издревле живут в народоправстве, и поэтому у них счастье и несчастье в жизни считаются делом общим»... В нашем княжестве мы стараемся так жить.
И Юрко принялся рассказывать, как строится жизнь в окраинном княжестве. Даже и князь старается делать так, чтобы все люди меньше бедствовали... И когда наступил час вечернего отдохновения, ни Сатлару, ни Зелле не хотелось уходить из кибитки русича... Он будто делился с ними радостью за свое княжество, и им хотелось слушать еще и еще...
В эту ночь Зелла долго не могла уснуть. Она думала о Юрко, о русичах и своей земле, ей хотелось побывать на Руси. В детстве подруги подшучивали над тем, что мать Зеллы была полонянка-русичка. Как хорошо было бы с ней поговорить!..
А в кумирне, у священного огня, перед истуканом бога Кама стоял Сатлар и шептал:
— Если у руситов все такие могучие и мудрые батуры, как Юрге, то они близки мне, они как далекие, из детства, родичи... Прости и помоги им, пресветлый... Вещи слова твои, я оберегу его, как сына.
Кончился праздник новолуния. В эту ночь звезды горели ярче. А на земле стояла тьма. Все
Юрко не спалось. Неясные шелесты доносились из степи: там собирался в путь торговый караван заморских купцов. Тревожные крики вызывали тревожные думы. Вот так же пугано кричали птицы, когда Юрко дни и ночи шел в половецкие вежи, а в голове стоял шум битвы, крики людей, звон булата... Да, половцы быстро разведали о новом княжестве и заторопились уничтожить его. Ранней весной, когда русичи стали пахать и сеять и худые кони их устали, огромные полчища двинулись на плохо вооруженных и наскоро обученных окраинных оратаев: кто бьет первым, тот побеждает!
А в это время князь Ярослав получил нежданное послание от епископа Порфирия: «Прослышан о тяжком кресте, павшем на твои юные плечи. Благословляю тебя и твое храброе воинство на битву с погаными за родную землю, за великое сияние Руси. Верю, что в тебе заложена господом сила собирателя Руси великой. Молю бога о победе...»
Послание воодушевило Ярослава. Он отправил гонцов к братьям-князьям Пронским и в Резань за помощью, но никто не успел помочь. Прончане выступили со своими полками, но было уже поздно. Разведчики донесли, что вражьи полчища близко...
Князь объявил тревогу, ударили сполох в чугунное било и колокола, и гул их слышен был на заре далеко-далеко. Побросали донские оратаи плуги и бороны, а кузнецы наковальни и с молотами, топорами и рогатинами собрались под княжеское знамя. В ночь выступили навстречу врагу.
Половецкие орды навалились на окраинные земли русичей рано утром с великим шумом, а русичи устали от долгого перехода, не спали... И с замершим сердцем смотрели, как по зеленой степи катился огромный от неба до неба — черный вал, и не было ему края. Вспыхивали на раннем солнце обнаженные сабли... Земля загудела — половцы идут!
Князь Ярослав вместе с Епифаном и Юрко объезжали передние ряды окраинцев. Конечно, не все собрались: из глухих лесов не успели выбраться.
— А-а-а-а! — все слышней доносился вражеский вой. Вот уже половцы совсем близко. Тучи черных стрел пали на русичей, а тут и щитов всем не хватает. Как саранча налетели вражины, окружили полки с трех сторон.
Плечом к плечу бились русичи, яростно отбиваясь от всадников и нападая. Мертвые тела покрыли поле боя, но на месте убитых врагов становились новые, и не было им счета... А ряды окраинцев редели. Не успели еще вольные оратаи набраться воинского умельства, потому и начали отступать к лесу.
Юрко было отшибли от князя, но он ринулся к нему. Взмахом меча рассек ближнего половца. А их уже двое, трое перед ним... Хищно разинули рты, желтые широкие зубы оскалены. Визжат! Орут! Быстрый меч Юрко без устали разил врагов. У него была одна мысль: спасти жизнь князя во что бы то ни стало, чтобы не погибло начатое дело...
Но вот и князь. Он ловко и отчаянно сражается в самой гуще боя. Юрко вдруг увидел, как длинная кривая сабля скользнула по плечу князя и на светлую кольчужку просочилась алая кровь.