Внуки красного атамана
Шрифт:
– Ты что?.. Чего ты загрызаешься зря с этим Климковым?.. Учитывай положение вещей! Тоже мне, контрразведчик...
– Да я учитываю положение вещей... То у меня с перепугу так получилось. Як побачив полицаев, так и попер на них нахалом. А, бачишь, шо вышло? Климков струсил!.. Эге?.. Боятся они, шкуры, потому что виноваты перед народом. Я с ними сыграю еще, як на сцене!
– Играть играй, да не переигрывай.
Они зашли в просторную комнату - бывший председательский кабинет. Там уже собрались десятидворщики, человек двадцать. За канцелярскими столами, стоявшими по углам, сидели счетовод Ион Григорьевич, секретарша
Пришел Пантюша, и Егору, на манер Иона Григорьевича. хотелось воскликнуть: "Да вы ли это, Пантелей батькович?! Не узнать вас!.." Его действительно трудно было узнать: бороду сбрил, усы нафабрил чем-то темно-рыжим и насадил очки на свой широкий нос. Костюм праздничный надел, юфтовые сапоги начистил до блеска. Поздоровался с поклоном, степенный такой, солидный.
Люди сидели тихо, напряженно, настороженные, не знающие, как вести себя в новой обстановке, при новых властях, и о чем говорить друг с другом.
Егор смотрел в окно. Он видел, как подходил к конторе его родич Витютя. На нем был френч зеленого цвета с накладными карманами и просторные, развевающиеся на худых ногах темно-синие диагоналевые галифе. Длинные усы с подусниками белым треугольником пересекали его загорелое костистое лицо. На френче сверкали Георгиевские кресты и медали. Шел Витютя неторопливо, с важнецой. Кривя широкий рот, въедливо посмотрел в сторону сидевших на скамье полицаев, и они поднялись, встали во фронт. Витютя небрежно приложил два пальца под козырек фуражки с малиновым околышком. Когда вошел в кабинет, все встали, приветствуя его. Он щелкнул каблуками, отдавая собравшимся честь.
Тут же зашел Ригорашев с портфелем под мышкой, сел за свой стол, за которым просидел, будучи завхозом, не один год. Открыл неизменный портфель, выложил из него папки с подшитыми бумагами и аккуратно разложил их на столе. Обвел всех неспешным взглядом, лицо его было спокойным.
– Не вижу Якова Колесника, заведующего свинофермой, - сказал он, не повышая голоса.
– Где он? Что с ним? Кому известно?
– Жив-здоров он, я ему час назад корм для свиней выдавал, - ответил однорукий кладовщик Тулумбасов.
– Должон вот-вот подскочить.
– Непорядок, - сказал Ригорашев. В эту минуту, развевая полы длинного пиджака, мимо окон метнулся Яша Колесник. На пороге он споткнулся и чуть было не растянулся на полу. Задыхаясь, брызгая слюной и заикаясь больше обычного, пытался произнести что-то оправдательное, но не смог выговорить ничего вразумительного. Ригорашев махнул рукой.
– Садись, Яков. Негоже после атамана на сходку являться.
– Дд-д-даа-ак я-яя-а-а ж-жж-жж-ж...
– начал он. Пантюша прикрыл ему рот фуражкой, усадил рядом с собой на скамью.
– Значит, так, станичники, - обратился ко всем Ригорашев.
– Только так будем теперь называться - станичники. Ко мне обращайтесь, как и было, по имени-отчеству. Немцев называть "герр". Гриня, наш переводчик, будет обучать нас немецкому языку. Сперва должны мы научиться понимать по-немецки такие слова: "хлеб, масло, яйца, курица, овца, пшеница, картошка" и тому подобные-съедобные. Ну, обязательно надо знать и другие: "стой, руки вверх, иди сюда, расстрел". Ругательства тоже надо крепко запомнить, чтоб чего не случилось: герр тебя будет материть, а ты сдуру реготать станешь. Знаешь немецкие ругательства, Гриня?
– Трошки знаю.
– Ну вот приедет к нам в гости полицмейстер Кузякин, у него наберешься. А прибудет он завтра в десять ноль-ноль. Герр комендант Трюбе со свитою явится в час дня. К этому времени весь станичный народ должен быть на площади - и старый и малый. Такой дан приказ. Комендант герр Трюбе будет проводить казачий круг. Каждый десятидворщик обязан потолковать с людьми своих дворов, каждый лично отвечает за их поведение... Так-то, станичники. Свои артельные дела мы должны вести умно. Запасы продовольствия надо делать, семена заготавливать. Работы много. Наш станичный народ должен жить и хлеб, в поте добытый, есть. Держите на уме: главное, чтоб на кругу порядок был, организованность. Чтоб довольным остался герр комендант. И обо всем, что я вам сказал, поговорите со своими людьми. Да, вот что еще, станичники... Кое-кто уже собственным тяглом, инвентарем обзавелся без разрешения. Все вернуть в артель!.. Ишь, потянуло их к единоличному хозяйству. Это мы прикроем. Артель остается, работаем артельно... Об этом я и на кругу скажу, если за меня проголосует народ...
– Крикнем Ригорашева!
– заверил Витютя.
– Проголосуем за вас, Алексей Арсентьевич!
– раздались дружные голоса.
– Посмотрим... Но как бы там ни было, станичники, кого бы ни выбрали атаманом, нам тут жить, нам тут работать, нам выполнять сейчас главную задачу: убрать урожай, в который народная сила вложена, и запастись семенами, посеять озимые. У нас есть пары. На бахче еще припашем быками... Вот отремонтируем трактор и молотилку, тогда быстренько обмолотим зерновые...
– А где мы найдем части к ним? И кто их будет ремонтировать?
– спросил Витютя.
– Найдем части... Поищем и найдем. А ремонтировать трактор и молотилку будет Семка Кудинов.
– Ага! Значит, он дома, - сказал Тулумбасов.
– А на глаза не показывается.
– Говорят, он партейный, - будто невзначай заметил Тадыкин.
– А кто говорит?
– спросил Ригорашев.
– Мне сообщил про него Варакушин.
– Ишь, сообщил... И все-то он, Варакушин, знает. Суется не в свои дела. Наговорит всякого, набрешет... А нам перво-наперво надо запомнить, что Семка хороший тракторист, мастер по механизированной части... Нужный нашему станичному обществу работник. Говорил мне полицмейстер Кузякин, мол, очень уважают герры немцы толковых работников. Вот что надо помнить, станичники... Ну, арестуем мы Семку Кудинова, повесят его А кто будет машины налаживать? С сельхозработами мы не справимся - нас с вами повесят герры, хоть и не коммунисты мы. Это понимать надо. Ну, если вопросов нет, - идите, говорите со своими людьми, готовьте их на круг и на работу.
Глава пятая
Когда приехал новый комендант штурмбанфюрер Трюбе в Ольховскую, весь станичный народ толпился во дворе атаманской управы, располагаясь вдоль линии, которую полицай Басаляка прочертил по- земле штыком. Наперед вышли старики, начищенные, нафабренные, приаккураченные. Кое-кто из них облачился в старую казачью форму. Мужчин было куда меньше, чем женщин. Кепки и фуражки с малиновыми околышками терялись среди платков и косынок. Настроенные своими десятидворщиками, люди вели себя чинно, сдержанно, лишь тихо гомонили.