Внуки красного атамана
Шрифт:
Семка крутил головой по сторонам, видно, ничего не понимал. В кабинете сидели за своими столами Ион Григорьевич и Маня-секретарша. Но они, как и Егор, помалкивали. Сидели шуршали бумажками, кидали на счетах.
– Дак ты ж теперича... энта... ба-а-альшой начальник, - стал валять дурака Семка.
– Куды нам...
– Да я на том самом месте и сижу, где раньше сидел, - перебил Ригорашев. Давай всерьез поговорим, Семен...
– Слушаю, господин, или как вас теперь величать?
– Так и величай, как раньше величал, - Алексеем Арсентьевичем. Слушай, Федосеич, я не спрашиваю, как ты оказался дома, а не в отступе со своей частью...
Семка вскочил как подброшенный - костыли грохнулись на пол - и закричал, став перед Ригорашевым:
– А я при чем тут?!. Я виноватый, да?!. Нас, раненых, не успели из госпиталя вывезти... У меня кости были перебиты...
– Да ты чего волнуешься?
– спросил Ригорашев с едва приметной усмешкой. Я не требую у тебя отчета. Ты за это отчитаешься перед другими... перед своими командирами.
Семен какое-то время стоял, оглушенный. Затем подобрал костыли и сел, свесив голову.
Ригорашев смотрел на него и говорил, будто ничего особенного между ними не произошло:
– Задача такая, Федосеич: надо срочно отремонтировать трактор и молотилку...
– Я - инвалид!
– опять взвился Кудинов.
– Я не могу работать.
– Не можешь или не хочешь?
– Не могу...
– Можешь ты работать, Семен, затянулись твои раны. А не будешь работать повесят тебя герры немцы. Кудиновы у них на примете, намотай себе это на ус. А будешь работать - сможем защитить тебя, не дадим геррам повесить, потому что очень нужен нашему станичному обществу мастер-механизатор. Тебе это понятно?
– Не буду я на немцев работать...
– Погоди, погоди, Федосеич!.. Почему это - работать на немцев? А ты о своих детях подумал? А о детях братьев своих?.. Немцы пришли, немцы уйдут, как другие когда-то, а на этой земле жили и будем жить мы, русские крестьяне и эта наша земля должна быть засеяна лучшим семенным зерном. Что будут есть твои дети, если мы не обмолотим пшеницу и не посеем озимые? И что будут есть дети твоих трёх братьев, которые сейчас воюют по ту сторону фронта?.. Ты меня понял, Федосеич?
Семен кивнул.
– А костыли ты брось, Семен. А то еще увидят тебя герры немцы с костылями и загребут как военнопленного. Заморят в лагере зря, а нам хороший мастер по механизации нужен.
Кудинов продолжал кивать.
– Егор, бери Гриню и на линейке с Федосеичем айда, сам знаешь куда! Ригорашев сдержанно улыбнулся.
Семен привел себя в порядок, оставил дома костыли, и они втроем помчались к тому месту Федькиного яра, где были спрятаны части трактора и молотилки. Поначалу Кудинов помалкивал, еще переваривал то, что сказал Ригорашев. Потом подобрел, стал вступать в разговор. Ну, Егор тогда и рассказал ему, как он с его отцом снимал магнето и другие части с трактора и молотилки. Не скрыл и то, что Ригорашев узнал об этом от самого Федосея - они, судя по всему, были заодно.
Забрав в Федькином яру магнето и снятые детали машин, Семен и Егор повернули на дальний табор. Там их на ура встретил заведующий током Пантюша.
– Орлы боеви! Ждем вас не дождемся. Ток приготовлен на все сто, рабочая сила в полной собранности. Как наладите трактор и молотилку, так и за работу!
А что там было налаживать. Поставили на место магнето и детали, заправили горючее.
Завел Кудинов трактор, завертелось шкивное колесо, и загудела, запела молотилка, пошла снопы жевать. Сам Пантюша полез на верхотуру - совать в зев молотильного барабана развязанные снопы пшеницы. И полилось ядреное сортовое зерно гарновки в мешки.
Вскоре прискакал на коне бригадир Витютя. Был он в том же дореволюционном френче, при крестах и медалях, представительный, как генерал. Он тотчас призвал к себе Егора и Гриню:
– Хлопцы, вам отдается такой приказ: надо срочно отобрать лошадей у станичников, которые захотели стать куркулями. Нам нужен быстрый и тайный транспорт. Для Чего? А для того, чтобы быстренько отвозить и прятать семенное и сортовое зерно. Быками развозить его - дохлое дело!.. Потом же, нужно десяток надежных ездовых подобрать. Кого можно взять для серьезного дела?
– Да нас пятеро, считай, уже есть: я, Гриня, Васютка, Митенька, Васык Железный, - сказал Егор - Из второй бригады можно взять трех Иванов и еще, может быть, Шурку Сатулю.
– Насчет Шурки Сатули подумать надо, - возразил Витютя.
– Бузотер он. Мы ему другую работу подберем - мешки с зерном будет таскать. Забеги к нему, Егор, передай от меня: если зараз же не явится сюда на ток, то пусть на себя пеняет. Ну, хлопцы, поезжайте! Поторопитесь. Дел - пропасть! Да, вы себе коней под седло подберите, а то какие вы казаки?
– Витютя, засмеявшись, пошел по току, полоща крыльями галифе и командуя во весь голос:
– Народ - вперед!.. До жита, до пшеницы и до пашницы!.. Давай-давай, штаны-рубахи раздевай!..
Молотьба шла своим чередом, все работали с удовольствием, каждый знал, что ему делать и как делать. Витютю станичники уже успели прозвать "генералом". Он знал об этом и марку свою "генеральскую" поддерживал.
Вернувшись в станицу, Егор сразу же послал Васюткин отряд в разведку проверить дворы и выяснить, кто прячет лошадей, а сам вместе с Гриней и полицаем Басалякой обшарил хутор Ольховой. К заходу солнца на бригадный двор свели двадцать шесть лошадей. Егор и Гриня выбрали себе лучших под седло. И Егору в тот же вечер удалось повидать всех, кого они хотели взять ездовыми для "быстрого и тайного транспорта", и со всеми договориться.
А ранним утром, спеша на бригадный двор через выгон, Егор и Гриня увидели такую картину: с винтовками на изготовку полицаи Климков и Рыжак гонят незнакомого полураздетого мужчину, и гонят, главное дело, не в атаманскую управу - она уже осталась позади, - а к шляху, идущему по краю станицы в сторону райцентра.
Егор схватил Гриню за плечо, зашептал:
– Останови их! Останови на правах атаманского адъютанта и переводчика. Полицаи идут в комендатуру. Без атамана они не имеют права этого делать! Кто им позволил самовольничать?.. Сыграй как следует...