Во времена фараонов
Шрифт:
Охранительные обряды составляют лишь часть искусства мага: обряды, дающие магическое влияние на расстоянии, дают ему власть и силу еще более завидную. Египтяне брались оказывать действенное магическое воздействие на людей, мертвецов, богов с самыми разнообразными целями.
Действие на расстоянии на любое существо может быть достигнуто вмешательством богов и гениев, которых маг подчиняет своей власти. Вот схема подобного заклинания. Маг вызывает бога или духа: «Приди, чтимый дух…»; потом он излагает желание, которое следует осуществить: «Воздействуй за меня на того или этого… пробуди для меня того или этого… направь его сердце к той или тому…» Потом он заявляет: «Я призываю тебя твоим истинным именем»; следует литания магических имен, состоящих, по большей части, из непонятных слогов. Наконец, после заявления, имеющего целью испугать призываемого бога или гения («ибо я бык, ибо я лев, я чтимая голова владыки Абидоса»), маг дает практическое предписание: произносить формулу над изображением Осириса, Анубиса; составлять
Такие формулы предполагают применение колдовства; в них упоминаются иногда фигурки, которым непосредственно наносится повреждение заклинателем. Действительно, нам известны определенные случаи порчи, направленной на богов и людей. В папирусе Неси-Амсу содержится заклинание, имеющее целью помочь богу Ра в его ежедневной борьбе с Апопом, духом зла. Лепили восковую статуэтку Апопа в образе крокодила. Имя бога было написано зелеными чернилами на этой статуэтке, завернутой в папирус, на котором тоже был нарисован силуэт Апопа. На статуэтку плевали, резали ее каменным ножом, бросали на землю; тогда жрец наступал на нее несколько раз левой ногой и сжигал на костре из растений, обладающих магическими свойствами. Нужно было повторять обряд три раза в день (вероятно, как дополнение обычного культа) и каждый раз, когда происходила гроза, знак опасности для небесных божеств. [247]
В действительной жизни очень крупный случай порчи, известный нам, относится ко времени Рамсеса III. Один чиновник царского двора был всенародно изобличен в следующем преступлении [248] : он раздобыл магические писания, извлеченные из тайных книг царя, и ему удалось заколдовать (эсхекау
Эти примеры колдовства взаимно поясняют друг друга, и нетрудно уловить руководящие принципы действенной магии египтян. Здесь, как и в других странах, маг повелевает существами, пользуясь, во-первых, их именем, во-вторых, изображающими их статуэтками. Эти два способа магического воздействия относятся к категории, присущей всем первобытным народам. «Имя собственное, – говорит Гартланд, – считается неотторжимым от его обладателя, и дикари часто старательно скрывают от других свое настоящее имя, [249] довольствуясь обращением по прозванию или заменяющему его эпитету. [250] Причина этого в том, что знание имени лица дает власть над ним; этим он сам или, по крайней мере, существенная часть его как бы переходит в руки того, кто узнал его имя» [251] .
Лефебр в своих столь убедительных мемуарах «О значении имени у египтян» доказал, что эти общие положения целиком приложимы к Египту. Отсюда старание магов подчеркнуть при чтении волшебных формул истинное имя бога, которого они призывают, имя многообразное или устрашительное по форме, рассчитанная гармоничность которого оказывает реальное воздействие на призываемого. «На самом деле имя лица или предмета есть не алгебраический знак, а видимый облик, в силу чего оно до некоторой степени сливается со своим объектом; оно становится самим предметом, менее вещественным и более послушным, т. е. подверженным воздействию мысли; или, короче, это умственный заместитель.» Произнесение имени равносильно созданию умственного образа; писать имя значит рисовать его вещественное изображение. Это особенно верно по отношению к Египту, где иероглифическое начертание сопровождает имена определителем, который как можно точнее старается передать очертания предмета или существа. Призыв по имени, таким образом, равносилен «обряду колдовства, где маг лепит фигурку человека, называет его по имени и пронзает его иглами или шипами или сжигает с целью навлечь страдание и, наконец, смерть изображенного лица» [252] . Скажем в заключение, что магическое воздействие на расстоянии в Египте, как и повсюду, основано на подражательной магии и производится с помощью имен и фигур существ и предметов.
Помимо употребления амулетов, талисманов, формул, гороскопов для предотвращения бедствий, помимо заговоров и заклинаний для господства на расстоянии, магические приемы были большим подспорьем даже для религии в узком смысле слова в египетском культе. Культ богов и мертвых был до того проникнут магией, что нужно было бы очень подробное исследование – очень трудное и в данном случае неуместное, – чтобы разграничить, где
Это взаимное проникновение религии и магии объясняет преобладающую роль некоторых богов, как, например, Тота, Хора, Беса в вышеприведенных заклинаниях. Сами боги, как мы видели, маги; в частности, Тот, писец богов, «ученый» неба, почитался «владыкой голоса, властелином слов и книг, обладателем или изобретателем магических писаний, перед которыми ничто не устоит на небе, на земле и в Гадесе. [258] Заклинания, которые читают маги, суть «книги Тота, писанные собственной его рукой». И нет ничего странного, если к культу этих богов применили их же собственные спасительные средства, обряды, первыми изобретателями которых были они сами. То, что действительно в культе богов, действительно и в культе мертвых. Передача мумии тока жизни, охрана от тифоновых животных, приношения даров, реальных или фиктивных, – все это требовало для мертвого, как и для бога, применения магии. Обычай погребальных статуэток (ушебти – «ответствующие»), окружающих мертвого толпой слуг, или, вернее, подставных лиц, на которых возложены труды по материальному обеспечению его после смерти, опять-таки обуславливается только магическими влияниями, превращающими эти фигурки в живых существ на том свете. [259]
Но с особенной силой проявляется все могущество магии в завоевании рая. Мертвый, переступив врата ада, предстает перед судилищем Осириса и подвергается допросу, но знание спасительных формул и имен стражей обеспечивает ему победу над адскими богами. [260] Чист он или не чист на самом деле, до этого нет дела; достаточно мертвому обладать даром творческого голоса, запастись охранительными талисманами и выполнять действительные обряды – и он может быть уверен, что осирийские судьи признают его добрым. «Проходи, ты чист», – скажут ему. И опытному магу скорее откроется доступ в рай, чем человеку, который богат одной лишь добродетелью. Магия заменяет честность и обманывает богов так же, как и людей.
Здесь мы коснемся одного из важнейших последствий проникновения магии в культ богов и мертвых: магия придает аморальный характер этой египетской религии, которая так громко возглашает культ правды и справедливости; искренности она противопоставляет ложь и делает безнаказанными злых и нечистых, умеющих связать богов своими чарами.
И народная литература нисколько не обманывает, знакомя нас с важной ролью, которую играли маги в египетском обществе; они дают жизнь и смерть, вызывают прошлое, удерживают настоящее, обеспечивают будущее; им повинуется вся природа, и если только они пожелают, весь мир перевернется (ср. стр. 189). Вот что говорилось о формулах книги Тота: «Если ты прочитаешь первое имя из этих изречений, ты заворожишь небо, землю, царство ночи, горы, воды; ты поймешь язык птиц и гадов; ты увидишь рыб бездны, ибо божественная сила заставит их всплыть на поверхность воды. Если ты прочтешь второе изречение, будь ты даже в могиле, ты снова обретешь свою земную форму» [261] .
Итак, чудеса, самые сверхъестественные, для мага лишь детская игра: разделить надвое воды реки, [262] отрубить человеку голову и снова приставить ее, не причинив ему никакого вреда, [263] оживлять восковые фигурки рассвирепевшего крокодила, [264] рыбы, [265] лодки и ее гребцов, [266] становиться невидимкой, [267] прочитать запечатанное письмо, не вскрывая его, [268] – все это умели проделывать египетские ученые, по крайней мере в сказках. И, по-видимому, некоторые реально существовавшие люди обладали даром внушения и угадывания, который ставил их вне и над человечеством; таков Аменхотеп, сын Хапу*, которому в царствование Аменхотепа III поклонялись при жизни его и который до последних лет существования Египта пользовался славой непобедимого мага. [269]