Военные будни, часть 2

Однако выйти из леса велосипедисты не успели. Помешали появившиеся бомбардировщики Люфтваффе, очевидно поднятые командованием, обеспокоенным выдвижением русских к границе. В этот раз, как потом узнал старшина, налет был самым продолжительным, мощным и результативным. Немцы сразу накрыли мост, потеряв всего одну машину, сбитую зенитчиками на подходе и, карусель закрутилась такая, что от взрывов затряслась земля под ногами даже в двухстах метрах от переправы.

А летчики Геринга в этот раз, удачно пробомбившись с первого захода по понтонному мосту, принялись обрабатывать

– Где наши истребители?– проорал в паузах между взрывами Черпак в ухо старшине и тот только мотнул в ответ досадливо головой,-"Отвяжись",– и будто бы услышав вопрос сержанта в небе появились наконец-то "сталинские соколы" на краснозвездных машинах, сходу вступив в бой и завалив пару бомбовозов. Истребители немцев, прикрывающие их, тут же сбили в ответ пару наших и воздушный бой закипел прямо над переправой. Отбомбившиеся немцы, уходили обратно и прикрывавшие бомбардировщиков истребители, вертелись парами, не позволяя русским летчикам их безнаказанно сбивать. Обе стороны несли потери и в небе уже болтались парашютисты.

– Поздно подоспели. Звиздец мосту,– вздохнул сержант, поднимаясь с земли и отряхиваясь.– Все, отбой воздушной тревоге. Ушли сволочи. Металлолома оставили после себя гору и смылись,– сплюнул он в расстройстве.

– На финской территории у них аэродромы и у самой границы. А нашим, приходится летать на пределе возможного. Подскоки немцы не просто так пробомбили. Хоть наш возьми. Преимущество маневра и эффективность использования авиации на лицо. Пока наши теперь смотаются и перезаправятся, немцы еще два раза прилететь успеют,– старшина с сожалением взглянул в сторону переправы, где чадили дымом останки боевой техники и горел разбитый вдрызг мост.

Фрагменты горящие уносило течением, а к месту переправы уже спешили грузовики с саперами. Засуетились, растаскивая в стороны покореженную технику с помощью уцелевшей и, застучали топоры рядом в лесу, валя деревья.

– Все, кончились понтонные, начались деревянные,– понял правильно и прокомментировал старшина.– За мной марш.

Переправляться решили стами метрами выше по течению от разбомбленного моста, соорудив плот из подручных средств.

– Лес кругом. За бревнами шагом марш,– скомандовал старшина, посматривая на небо. Попасть под бомбежку вторично на открытой местности не хотелось и, когда бойцы приперли пару бревен трехметровой длины, он не стал сооружать что-то изысканное, а попросту стянул их веревкой, бывшей короткое время поводком собачьим. Ёька вертелся вокруг суетящихся бойцов и, похоже, что бомбежка его напугала не очень.

– Тупая ты скотина,– погладил его по спине Сафронов.– Пока по башке не попадет, не поймешь. Не мешай.

Получившийся в результате всеобщих усилий плот, позволил переправить за два захода велосипеды с имуществом, а личный состав заодно искупался, совместив приятное с полезным. Ёська в воду за Сафроновым сиганул не раздумывая и вылез вслед за ним на противоположный берег так же следом. Отряхнувшись, он коротко тявкнул, будто доложил что все у него в порядке и старшина рассмеялся, указав на него:

– Степана опекает. Вперед не лезет. Сзади контролирует. Прямо Ангел Хранитель.

– Эх, как дурак, так счастье,– притворно вздохнул Черпак.

– Да у него ума поболее твоего будет, между прочим,– прикинулся непонимающим Сафронов.– И он, между прочим, жизнь тебе может быть спас. Вон какой стал опять розовый, как поросенок на Рождество,– ухмыльнулся при этом Сафронов так самодовольно, что Черпак впервые изменил своему правилу и оставил последнее слово за ним. Взглянул, хмыкнул и принялся облачаться в майорскую гимнастерку, морщась от боли. Водные процедуры, очевидно, не пошли на пользу раненой и почти выздоровевшей руке.

– Что? Нечем крыть?– обрадовался своей маленькой победе Сафронов.

– Нет, просто я действительно искренне благодарен Ёське. Хороший пес, настоящий. Ты его не прогоняй,– ответил тихо Черпак, присаживаясь на траву и сворачивая цигарку.– Давай покурим, Степ. А вот скажи мне честно…– протянул он ему кисет,– ты чего ко мне стал цепляться с первого дня? Не понравился что ли?

– Да нет,– присел рядом Сафронов,– характер у меня такой просто. Самому бывает тошно от него. Язык мой – враг мой. Леха, ты чего от коллектива отрываешься?– позвал он Иванова, копошащегося у использованного плота.

– Веревку развязываю. Узлы зараза намокли и никак,– отозвался Леха.

– Да брось ты ее. Нахрена она тебе сдалась?

– Пригодится. Мало ли. Сколько еще рек там…– махнул Иванов рукой в сторону Выборга.

– Эта последняя, через которую вплавь приходится, остальные ручейки,– ответил ему Черпак.

– А Вуокса? Я слышал, что широкая она.

– Она не пересекает наш предполагаемый маршрут. Вдоль нее пойдем,– ответил сержант, но Иванов продолжал упрямо копаться у плота и старшина швырнул ему нож.

– Не мучайся, перережь, коль хозяйственный ты у нас такой оказался. И свой почему на поясе не носишь?

– Не привык я к ножам,– улыбнулся Иванов виновато и даже покраснел как девушка, будто уличили его невесть в чем предосудительном.

– Привыкай. Нож в лесу – первый инструмент. И у солдата на войне, после ложки тоже,– старшина присел рядом с Черпаком и спросил:

– Что рука?

– Да нормально. Намочил дурак и заныла чего-то. Переохладил наверное.

– Врач вон он,– кивнул головой в сторону Ёськи старшина, но с медом проблема.

– А сгущенка годится?– спросил Иванов.

– Годится. Только к чему спрашиваешь? Мед, пожалуй, даже проще здесь найти, чем сгущенку.

– Так она всегда в любом сельмаге зато есть. Мед не всегда, а сгущенное молоко всегда,– уверенно заявил сибиряк, присаживаясь и закуривая.

– Это в Сибири у вас она всегда. Потому что народ ее не покупает. Обходится натуральными продуктами, а к консервам с недоверием относится. А здесь, я бы не сказал, чтобы ее всегда навалом стояло. В городе да, а в сельмагах что-то я и не видел ее,– возразил ему Черпак.– И где тут ближайший сельмаг теперь? И если открыт, то наверняка шаром покати. Если только в лавке военторговской. Только где ее в этом бедламе сыщешь? Да и не болит особенно рука-то у меня. Так что не нужно ничего. Ни меда, ни молока. Обойдусь. В Выборге, если что, отоваримся.