Военные будни, часть 2

Захаров Николай Львович

– Дурак,– ответил старшина,– умираешь и проклятьями сыпешь. Покайся, придурок.

– Перед тобой?– прошипел в ответ Морозов.

– Перед Богом, дурак.

– Не в чем мне каяться перед ним,– нашел в себе силы сложить совсем уж длинную фразу умирающий, и притих, едва слышно похрипывая.

– Дураком прожил, дураком и умираешь,– безжалостно заклеймил его старшина.

– Если бы мой нож был у меня. Я тебя на лоскуты бы порезал,– ответил Морозов и попытался подняться, зарычав зверем. Но на этом силы его иссякли, и он упал снова лицом в траву.

– Умер что ли?– спросил его старшина и, не услышав ответа,

сделал еще шаг к телу, склоняясь над ним. Дыхания он не услышал и, повернувшись, ушел с оскверненной убийством поляны.

К месту ночлега вышел, едва волоча ноги, метров за десять крикнув:

– Это я, мужики,– и вся троица, кинулась к нему на встречу, поняв по тяжелому дыханию и бледному в свете Луны лицу, что "отец-командир" ранен.

– Кончил я гаденыша,– простонал старшина, опускаясь на колени и, попросил:

– Помогите снять гимнастерку. Зацепил лезвием. До ребер достал.

– Перевязаться нужно,– засуетился личный состав, оказывая ему помощь. И уже через полчаса старшина сидел, привалясь спиной к березке, замотанный как египетская мумия и с удовольствием перекуривал.

– Вам тоже необходимо принять сабачью терапию. Рекомендую,– рядом пристроившийся Черпак, помахал раненной рукой, демонстрируя результат.

– Меда нет, сметаны нет, и пса теперь тоже нет. Свернул шею Ёське Морозов. Наткнулся я на труп его, когда к полянке шел. За измену покарал пса.

– Падла,– угрюмо отозвался Сафронов.– Точно сдох гад?

– Пойди, проверь. Я пульс не щупал,– ответил старшина и Сафронов, ушел с автоматом в сторону поляны. Вернулся через пол часа и присев, молча закурил.

– И что?– нарушил молчание Черпак.

– Морозов дохлый валяется. Вот, наган милицейский нашел и ваш ТТ, товарищ старшина,– выложил стволы Сафронов.– И Ёся тоже умер. Утром похороню,– старшина, молча взял пистолет, молча сунул его в сидор и, поморщившись, сказал: – В баньку бы сейчас или в речушку на крайняк. Кровь аж до сапог успела дотечь.

– Шрам этот теперь на всю жизнь вам память. Повезло, что вскользь лезвие прошло. А помыться, конечно, в баньке хорошо бы,– поддержал разговор Черпак, щурясь на первые лучи восходящего солнца, блеснувшие между стволами деревьев.– Первое июля.

– Десятый день войны, а будто уже год прошел,– подсчитал Иванов.

– Другая жизнь началась девять дней назад у нас с вами… У всей страны другая,– заметил старшина.– Время событиями наполнилось, вот и кажется, что год. А где-нибудь в Африке, какой-нибудь негр ничего такого не замечает. Мотыжит свои кокосы на плантациях и кажется ему, что ничего не изменилось. Эх, орлы. Может, вздремнем еще пару часиков? Не дал ведь выспаться придурок этот,– оглядел притихших бойцов старшина.

– Какой там сон…– ответил за всех Сафронов.– Пойду я, Ёсю похороню.

– А я прилягу все же,– как можно более беспечным тоном заявил старшина,– покемарю пару часиков,– и бойцы переглянулись с пониманием. "Не хочет слабость показать". А у старшины кружилась голова, и пересохло во рту.– "Не хватало еще мне тут разболеться",– подумал он и осторожно прилег на плащ-палатку, брошенную поверх наломанного елового лапника. И сам удивился, что глаза у него сразу заслипались, и он провалился в сон, как в яму. Проснулся сам, никто его не будил. Выспался. И глаза открыв, вспомнил, прежде всего, о ночной схватке. Вспомнил и испугался до коленной дрожи. Будто еще ничего не было и только предстояло.– "Это я после выпитого спирта таким лихим был, а сейчас похмелье наступило",– подумал старшина и, приподняв голову, удивился. Лежал он все на том же лапнике, но накрытый сверху шинелью и более того, над ним был сооружен полог из еще пары плащ-палаток, так что солнечные лучи, просвечиваясь через них, не позволяли определить который час.

Старшина взглянул на свои наручные часы и не поверил глазам, они показывали десять часов:

– Ничего себе пару часиков покемарил. Все пять получается,– попенял он сам себя и попытался сесть, охнув при этом от резкой боли и рухнув обратно. Шок закончился и, теперь ощущение было такое, будто вчера его не полоснули слегка ножом, а разрубили пополам шашкой. Полежав минут пять и, оклемавшись, старшина повторил попытку, стараясь не потревожить бинты и вцепившись руками в ткань плащ-палатки. С трудом ему удалось сесть, почти уперевшись в наброшенную на распорки еще одну и когда голова кружиться перестала, дернул ее, срывая с жиденьких кольев. Открывшаяся перед ним картинка старшине не понравилась своим безлюдьем и он, скрипя зубами от боли, покрутил головой, убеждаясь, что сидит в лесу один и, никого рядом больше нет.

– Бросили и ушли?– спросил сам себя старшина и хмыкнул недоверчиво в ответ:

– Эй,– крикнул он.– Есть кто?– ответом ему было молчание и старшина, незатейливо выматерившись, дотянулся до корявой ветки и с ее помощью поднялся на ноги. Солнце склонялось к горизонту и совсем не в той стороне – на западе:

– Это сколько же я тогда проспал? Весь день выходит и к ночи дело,– старшина попробовал сделать первый шаг, опираясь на корявый посох и это ему удалось, наполнив сердце радостью. И тут он увидел лежащие на земле велосипеды. Все четыре. "Пешком что ли ушли, мать иху?"– пришла в голову мысль нелепая, которую он тут же отмел. "А где их носит тогда и всех сразу?"– пришла в голову мысль, более разумная и старшина поковылял к велосипедам, лежащим в травке, на краю этой облюбованной ими вчера проплешины.

– Проснулись, товарищ старшина?– услышал он голос Иванова у себя за спиной и, повернув к нему слегка корпус, остальное добрал экономно шеей, чтобы взглянуть.

– Что за бардак?– задал он сразу вопрос, возмущенно.– Где вы шляетесь? Мать вашу.

– Здесь все, рядом – в двух шагах. Потревожить разговорами опасались, ну и отошли слегка. Караулим по очереди здесь. Сейчас моя очередь,– доложил Иванов и крикнул радостно:

– Мужики, старшина оклемался и матерится уже,– появившиеся Сафронов с Черпаком, дружно поздоровались и, старшине стало совестно, что он о них подумал плохо.

– Кушать хотите? Мы супешник такой вкуснющий сварганили из копчатины, пальчики оближете,– тем временем проявлял заботу Иванов и старшина, почувствовав зверский голод, кивнул.

– Порядок. Раз есть хотите, значит, на поправку дело,– тоном бывалого человека констатировал Черпак, подставляя старшине свое плече.– Давайте, Алексей Павлович, хватайтесь, мы вас мигом доставим,– и не успел старшина рот раскрыть, чтобы отказаться, как с другой стороны его подхватил Сафронов и через минуту уже парни опускали его на соседней полянке у костерка на лежанку из, все того же лапника и прикрытого все той же тканью защитного цвета.