Военврач
Шрифт:
– О, доктор, спасибо за розы! Откуда такие красивые? Даже комдив нам не дарил таких шикарных, - по-детски радовалась букету медсестра Ольга Владимировна.
– На рынке заказал, из Моздока летчики привезли.
– А имущество медицинское где взяли?
– Да ребята с медбата подкинули. У них лишнее, списано, не выбрасывать же.
Расставив мебель в медицинском пункте, накрыв столики белыми простынями, ушёл в жилую палатку праздновать профессиональный праздник.
Среди ночи, меня разбудили крики медсестры, доносящиеся со стороны медпункта.
– Спасите, помогите!
Надев брюки, выбежал на улицу.
– Что случилось?
– Начальника штаба бьют. Драка у него с майором из дивизии. Меня не поделили. В медпункте дерутся. Всё разобьют там сейчас.
– Нет уж, я здесь лишний буду. Пусть бьют, всё одно казённое.
Начальник штаба был сильнее на этот раз. По случаю одержанной победы он ушёл глушить эргэдэшки в поле. Утром я зашёл в наш образцово-показательный медицинский пункт, где должны были проходить сборы для начмедов частей дивизии. Всё было перевернуто кувырком, мебель разбита, перекись и зелёнка разлиты. У начальника штаба следи следы победы на лице и через тональный крем сияла гематома под глазом. Но он мужественно улыбался, в нём чувствовался оскал тигра-победителя. В последующем он выпрыгивал с 4-го этажа "Титаника", стрелял на ходу из УАЗика, прыгал из борта мчащегося грузовика и отделывался небольшими повреждениями. Мотивы всегда были одни и те же, так же как и условия их возникновения. Женщины и алкоголь.
Жура
Его звали Дима, но все к нему обращались, как "Жура".
После первого офицерского собрания, проходившего в Тамбовском учебном центре, он, перепив, перепутал спальное место и лёг под кровать.
В Чечне мы жили в одной палатке, на чугунной печке готовили дранники, по выходным ходили в разрушенный войной сад, несмотря на рассказы о растяжках на деревьях. И даже когда разведчик-охранник попросил уйти, он ответил ему: "Тебе что - черешни жалко?". Затем действительно произошло два подрыва солдат на черешнях. Мы считали, что нам повезло тогда. Так же, когда нашли на стрельбище валяющуюся "муху".
– Вот смотри, здесь всё написано. Сначала этот рычажок отводишь, а потом на этот крючок нажимаешь, да - и главное, чтобы сзади тебя никто не стоял, а то может задеть выхлопом.
– Слава, я сделал, всё, как ты говорил, а она не стреляет.
– Да она пустая уже, Дима! Один тубус остался, вот и валяется.
– Эй, пиджаки, - вмешался майор Хабибулин - заместитель по вооружению, - вам, что жить не хочется? Она же рвануть могла. Дайте её мне! Это я принёс. Сейчас покажу в действии, раз у вас ничего не вышло.
Замповор (заместитель командира части по вооружению и военной технике) направил гранатомёт в полуразрушенный БТР, и мы увидели и услышали эффект того, что только что держали в своих руках. Уши заложило, а машина подпрыгнула как игрушечная и загорелась.
– Сегодня, какое число, док?
– Двадцать четвёртое июня двухтысячного года.
– Эта дата будет моим вторым днём рождением!
– Наша жизнь от нас не зависит. Предлагаю выпить по стопке спирта с "Бероккой".
"Берокка" - это французские растворимые витамины с апельсиновым вкусом, с просроченным сроком годности, которыми нас снабжали в подвижном отделе хранения. Они хорошо растворялись в воде, спирте или как конфеты приятно шипели под языком. После отечественного, обгрызанного мышами "гексавита" они казались настоящим деликатесом.
В Чечне не знаешь, где подстерегает опасность и какие правила необходимо соблюдать. Можно внимательно смотреть под ноги и перепрыгивать через подозрительные предметы. Можно не выходить из палаточного лагеря. Можно пить горькую. Но ни в одном из этих случаев не будешь по-настоящему застрахован. Жизнь принадлежит или случайному, порою нелепому стечению обстоятельств или злому року или...
Днём отец вышел с сыном из ворот госпиталя. Из-за угла выехал грузовой автомобиль "Урал". Сын остался сиротой... Муж "баловался" на кухне гранатой. Вдову в состоянии острого стресса доставили в реанимацию... Солдат облагораживал зелёный газон. Кабель высокого напряжения оборвал его жизнь... В Новогоднюю ночь сигнальная ракета угодила в тело человека... Перестрелка контрактников в столовой... Два друга игрались в казарме табельным оружием... Случайный запуск "мухи" в жилой зоне... Взрыв "мухи" в оружейной комнате... Взрыв гранаты в палатке во время отдыха... Ушёл на рынок за водкой, автоматная очередь в брюшную полость... Муж перевозил супругу в Дагестан, в родильный дом, ДТП...
Эти события происходили и происходят. К ним прибавляются потери от бандитов и минной войны. Эхо войны стоит над Ханкалой и разносится далеко волнами за её пределы.
Когда от инфаркта умер Николай Васильевич - психоневролог, которого мы запомнили по Чечне, как жизнерадостного оптимиста, наш травматолог Денис с грустью и сожалением сказал: "А ведь столько хотел сделать! Такие планы были на "гражданке"! И что теперь, для кого эта служба, это постоянное недо... и ожидание чего-то? Не успел...
Осенним вечером
– Дима, помоги! Обещай, что никому не расскажешь?
– Да, конечно, что случилось?
– Зашёл в туалет, расстегнул портупею, и кобура с пистолетом соскочили вниз. Что делать, не знаю? Комбату рассказать - засмеёт. Солдата попросить, расскажет другим. Дай свой фонарик, пойдём со мной, может, вместе что-нибудь сделаем.
Пятьсот метров до линии туалетов. Ноги то и дело влезают в чеченский пластилин. В одном из них осталась подошва от берца. Каждый шаг сопряжен с вероятным падением. Моросит дождь. В полукилометре работают САУшки (самоходные артиллерийские установки), обстреливая невидимого врага. Отблески выстрелов окрашивают небо в лунные зайчики. На сопках горят нефтяные вышки, кажется, что там поднимаются маленькие небесные светила - мини-солнышки, которые создают новые галактические системы. Фон, к которому привык. Но посмотрел под ноги, и отблеск романтики тает, как первый чеченский снег, ложащийся на тёплую землю...
– Свети сюда! Вижу, только кончик кобуры торчит. Ещё чуть-чуть и утонет. А тогда и посадить ведь могут.
– Не достать?
– Нет, глубоко здесь.
– Давай кабину снесем.
– Давай! Я сбегаю за топором в медпункт, чтобы колючку обрубить. А ты пока карауль, чтобы никто не заходил.
Зампотыл окутывал все деревянные строения колючей проволокой, чтобы соседний полк не разбирал их на дрова. В полковой линии укрепления и обороны заднего плана все строения зияли черными дырами. Наши же, регулярно обновлялись и тщательно охранялись пассивными заграждениями.
– Эх, на раз-два-взяли!
Кабинка, качнувшись, повалилась в грязь.
– Меня сейчас вырвет.
– Ничего, это бывает.
– Свети в яму! Совсем уже ушло. Всё равно не достаю. Надо чем-то подцепить и поднять.
– Черпак из кухни будет самое то, там и ручка длинная.
– Ок, я схожу, а заодно перчатки хирургические из медпункта захвачу и запасную кобуру.
Подняли. Рвотные позывы душили ротоглотку, пока доставал оружие из кобуры, а потом обмывал его и кобуру раствором хлорной извести. Орудие требовало заботливой прочистки.