Воин-Тигр

Гиббинс Дэвид

–  Скорее в сердце тьмы,²⁷– проворчал Костас, созерцая густую растительность на противоположном берегу и одновременно отбиваясь от тучи москитов.

–  Так вы поведете нас к храму?
– догадался Джек.

Прадеш со вздохом кивнул, теребя в руках костяной кулон.

–  В детстве я там побывал. Это запрещалось, но я вырос на равнинах и суеверностью не страдал. С августа 1879 года туда не ступала нога ни одного койя. Как рассказывал дедушка, той ночью разразилась ужасная буря, с громом и молниями. Когда британские офицеры покинули храм, землетрясение намертво запечатало вход. Для койя это был безошибочный знак, что даже приближаться к этому месту чревато немыслимыми ужасами. Есть у них и другая причина держаться от храма подальше: неподалеку расположена прогалина с ручьем, на которой маоистские партизаны устроили базу. Однажды они меня поймали и отвели в свой лагерь, а потом "поиграли" со мной. Это случилось еще до убийства моего отца. С тех пор я всегда хотел сюда вернуться.

–  Похоже, и вас, и Джека привела сюда личная миссия, - проронил Костас.

–  Ваш предок муттадар тоже мечтал добраться до святилища, когда стоял в тот день рядом с лейтенантом Ховардом на пароходной палубе, - добавил Джек.

–  Я бы никогда не посмел ставить себя на место святого человека. Быть может, он мой предок, но в прошлое мне возвращаться отнюдь не хотелось бы.
– Прадеш бросил на Джека суровый взгляд.
– И моя миссия не имеет ничело общего с древними богами, идолами и духами. Она всецело привязана к настоящему. Это долг сына перед памятью убитого отца.

Кивнув, Джек свесил ноги с носа лодки, готовый по команде капитала оттолкнуться. Тот уселся рядом и завел двигатель.

–  До сумерек около пяти часов. Вертолет прибудет через сорок пять минут, так что у нас еще есть время посетить деревню. Я хотел бы вам кое-что показать.

–  Тогда трогаемся, - ответил Джек.
– Судя по вашим рассказам, на ночь глядя тут лучше не задерживаться.

Костас хлопнул себя по шее, и от присосавшегося комара осталось кровавое пятно.

–  Так точно.

Глава 9

Взяв фалинь на изготовку, Джек ждал на носу понтонной лодки. Прадеш крутанул рулем, заставляя суденышко покинуть основное течение и нырнуть в заводь у берега. В последнюю секунду он дал полный газ, и киль лодки взрезал песчаный пляж у кромки джунглей. Джек выпрыгнул, побежал по горячему плотному песку и обвязал фалинь вокруг пенька тамаринда. Индиец заглушил двигатель и накрыл его парусиной, после чего вместе с Костасом оттащил лодку как можно дальше от воды.

Затянув фалинь потуже, Джек огляделся по сторонам. Песок такой белизны он видел нечасто - пляж казался совершенно нетронутым. До этой минуты в нем жила робкая надежда, что материальные свидетельства того судьбоносного дня отыщутся сразу же, на месте, хотя чем-то эта возможность его и пугала - словно вместе с фактами ему могла достаться от предка некая атавистическая психотравма. Однако песок был девственно чист и никаких следов давнего жертвоприношения не сохранилось. Каждый год муссонные паводки напрочь вымывали отмель, но та неизменно нарастала вновь.

Джек посмотрел в сторону теснины, и ему вспомнились слова викторианского инженера, видевшего Годавари в пору разлива: ее пенные воды обходят любые препятствия со скоростью и мощью, каких не перебороть ни одному судну, созданному человеческими руками. Преодолев пару сотен метров, отделявших один берег реки от другого, они словно пересекли сакральную границу с иным миром. Здесь даже пахло подругому - чем-то органическим, резко бьющим по ноздрям, а свет над кромкой джунглей странно мерцал, будто на рубеже леса и неба сам воздух приобретал зелено-голубую окраску.

–  Идемте.

Прадеш зашагал к просвету между деревьями, за которым, карабкалась по склону истоптанная тропинка. На вершине холма, выше уровня паводка, ютились домики из тростника и бамбука - та самая деревушка.

–  Эту просеку прорубили саперы вскоре после событий 1879 года, но с их уходом все пришло в запустение. Инженерам не выделяли средств, чтобы возводить в джунглях более-менее долговечные сооружения, и с тех пор немногое изменилось.

Друзья поплелись за ним следом. Костас достал из сумки баллончик репеллента и, щедро обрызгав открытые участки кожи, передал другу.

–  Небольшой шаг вперед для всего человечества по сравнению с 1879 годом, - проворчал он, прихлопнув москита, умудрившегося укусить его через рубашку. Прадеш обернулся и пристально посмотрел на него.

–  На этом перемены и заканчиваются, - сказал капитан.
– Готовьтесь к путешествию в прошлое.

Тропинку вдруг перебежал огромный паук. Джек застыл на месте - у него перехватило дыхание.

–  Нормальная животная реакция, - прокомментировал Прадеш.
– Это первое, чему нас научили в школе подготовки к боевым действиям в джунглях. Стоит вам ступить под лесной полог, с вас тотчас же спадают покровы цивилизации; вы снова превращаетесь в животное, в дикого зверя. Ваши чувства обостраются, помогая вам выжить. Но одновременно пробуждается и первобытный страх, инстинкт самосохранения. Его могут вызывать пауки и змеи.

–  А также тигры, - проворчал Костас.
– Мне сейчас не мешало бы выпить.

–  Еще один способ справляться с тяготами здешней жизни - увы, чересчур заманчивый для койя.

Капитан зашагал дальше, переступая через гигинтские корни тамаринда и тика, переплетения которых давно захватили старую вырубку. Листья в кронах зашелестели точно от ветра, и до ушей Джека донеслись визгливые крики обезьян. Вскоре подъем закончился и начались сами дома. Каждый представлял собой незатейливый союз между бамбуковыми подпорками и крышей из уложенных внахлест пальмовых листьев. По периметру у типичной хижины тянулась узкая веранда, отгороженная решеткой из бамбука и черешков пальмиры, перевитых бобовыми стеблями.

–  Этот символ здесь кажется довольно неуместным, - сказал Костас, указывая на свежий знак красной краской на стене.

–  Серп и молот, - пробормотал Джек.

Прадеш брезгливо скривил рот.

–  Партизаны-маоисты. Койя они рассматривают как союзников, но трудно добиться благорасположения человека, когда в знак дружбы ты оскверняешь его жилище. В трезвом состоянии койя откровенно их презивают, однако сейчас лесные племена загнаны в угол и рады любому, кто защитит их от горнодобывающих компаний. Впрочем, идеология маоистов для них ничего не значит, так что серп с молотом скоро замажут.