Волчий след
Шрифт:
Подходит Сергей Кленов. Он получает тройку.
– Что означают цифры?
– спрашивает Адель.
– Это новое распоряжение из политишеабтайлюнга. Шульц знает, что делает, - поясняет Макс.
– С единицами пойдут носить камни и скоро передохнут сами. С тройками отправим в газкамеру. Потому что они еще здоровы, а ждать некогда.
Выйдя из бани, Макс направляется в сторону мастерской бытового обслуживания. С вышки раздается пулеметная очередь. Макс останавливается. С высоченной березы, стоящей
– Ах какая прелесть, - восторгается Макс.
– А ты знаешь, раньше я был страстным охотником…
Адель восхищенно смотрит на Макса.
– О да, - продолжает Макс.
– Россия чертовски богата дичью. Однажды водил нас на охоту старый русский дед. Он знал, где лежит медведь. Это была великолепная охота. Мы подняли медведицу-маму с двумя ее сынками. Шкуру потом взял наш ротный, а малых медвежат сам командующий. Специальным самолетом отправил он их к себе домой вместе со старым русским дедом. То был его рождественский подарок семье. Великолепно!..
Летают потревоженные грачи… На проволоке повис расстрелянный человек.
– Это американский летчик, - поясняет спутнице Макс.
– А второго так и не поймали. Как сквозь землю провалился… - Макс вспоминает ту ночь, когда над лагерем был сбит американский бомбардировщик и два летчика выбросились с парашютами.
– Скорее всего он утонул в Дунае.^
Обойдя виселицу кругом, они останавливаются у мастерской.
– Есть подозрение, - небрежно сплевывает Макс,- что Лемке подслушивает радиопередачи. Потому весь лагерь и знает, что делается на фронтах. Так сказал вчера Штофхен.
– Я бы его повесила, - спокойно замечает Адель.
– А я бы выдернул ему язык.
В мастерской в это время Новодаров торопливо прилаживал на прежнее место бутовую плиту. Лемке разметал веником землю.
При входе Макса с Аделью Лемке вытягивается и, как старший арбайтс-команды, хрипло выкрикивает «Ахтунг» и докладывает. В руке его веник. Он забыл его бросить. Макс подозрительно смотрит на этот веник.
– Чем вы сейчас занимались?
– Коммандорфюрер приказал произвести генеральную уборку!
– не моргнув глазом, докладывает Лемке.
– Где он сам?
– Только что куда-то вышел.
Макс пристально смотрит на старика. Руки Лемке мелко дрожат.
– Радиоприемник исправлен?
Макс подходит к столу, смотрит на приемник, коротко приказывает:
– Несите его за мной.
Новодаров осторожно поднимает приемник.
Грачи возвращаются к гнездам на березе. Далеко за лагерем видна широкая голубая лента реки. Обрывистые берега поросли лесом. Километрах в четырех от реки высятся горы.
За каменными глыбами прячется американский летчик Джонни Доул, капрал. Он среднего роста, худощавый, небритый. Доул смотрит вдаль, на виднеющийся лагерь:
– Я видел черный флаг. Черный негнущийся флаг. Чертово логово. Где ты, Майк? Что будет с твоей матерью, когда она узнает… Ах, Майк, Майк… Что я скажу ей, когда вернусь? Она ведь живет только ради тебя. Ты должен остаться живым, Майк. Черт побери, умирать в двадцать три года, в конечном счете, глупо. Поразмысли над этим, Майк… Я ведь видел, ты спускался следом за мной. Твой парашют раскрылся тотчас, как только раскрылся мой. Жаль, что тебя потом отнесло в сторону. Я слышал лай собак и выстрелы. Ах, Майк… Твоя старушка не выдержит, если тебя… Возвращайся, Майк. Мы все будем рады… Но что же мне теперь делать? Должно быть, ждать ночи…
Доул забирается в расщелину. Лес здесь редкий. Но и в этом редком лесу поют, радуясь весне, птицы.
– Да хранит тебя бог, Майк. Да хранит он и меня, - бормочет капрал Доул.
Вниз под уклон тянется от лагерных ворот дугообразная мощенная булыжником дорога. Она обрывается возле остроконечной скалы, переходя в лестницу. Узкая и крутая лестница с гранитными ступенями ведет к карьеру, на ровном дне которого, поднимая белую каменную пыль, работают каменотесы. Под скалой видны штольни. В подземных цехах, строятся ракетоснаряды Фау.
В пыли копошатся сгорбленные фигуры каменотесов. Уши разрывает грохот молотов и трескотня долбежных зубил. Рядом работают старик и юноша в синем берете. Время от времени они перебрасываются фразами. Сильно нажимая на затыльник зубила, старик горько усмехается:
– У тебя, Коля, мозги набекрень… Ты вот не подумал о том, что тут, в каменоломне, было десять тысяч немецких антифашистов. И все накрылись… Почему же они не устроили побег, ежели так все по-твоему просто: раз-два - и смотался?..
Серые глаза Коли укоризненно смотрят на старика:
– Значит, дядя Аверьян, они не сумели организоваться!
Дядя Аверьян искоса посматривает на бригадира каменотесов с черной повязкой на рукаве и надписью «капо». Тихо отвечает:
– Значит, была такая обстановка.
– Да нам же не революцию тут устраивать, возмущается Коля.
– Тут только поднеси спичку, сразу вспыхнет. Люди, как порох!
Дядя Аверьян хмуро глядит на капо, который бродит между каменных глыб крадущейся походкой. Вот он останавливается позади одного из каменотесов и сильно бьет его кулаком по спине:
– Арбайт!.. Арбайт!.. Арбайт махт фрей!..
– кричит он.
– Видно, не активно действовали, потому и дали себя перебить, - продолжает возражать Коля.
– Не активно?..
– Дядя Аверьян щурит глаза.
– Милый дружок, не все здесь думают так, как мы с тобой. Другой может и шкурником оказаться. Вот тебе и провал.
– Ну чего же тогда ждать?.. Думаешь, они выпустят нас?.. Говорят, есть приказ Гиммлера: лагерь уничтожить при подходе наших войск… Уж лучше броситься на проволоку, как сегодня сделал это американец, чем ждать, когда тебя задушат в газовой камере…