Волшебники Гора
Шрифт:
— Понятно, — протянул я.
— Иногда, — заявила эта нахалка, — я отказываю ему, чтобы добиться чего-нибудь, наказать или преподать урок.
Снова засмеявшись, она бросила многозначительный взгляд на других девушек, стоящих на коленях позади неё. Парочка из них смотрели на неё снизу вверх и заискивающе улыбались.
— Понимаю, — кивнул я. — И как часто твой хозяин принимает во внимание твои отговорки.
— Последнее время не всегда, — сердито скривившись, признала она.
— А Ты в курсе, что
— Он не посмеет так со мной поступить, — заявила девушка.
— Но Ты знаешь, что такие полномочия у него есть, не так ли?
— В некотором смысле, — буркнула она.
— В самом полном из всех смыслов, — заверил её я.
— Да, — вынуждена была признать рабыня, немного отступая назад.
— А знаешь ли Ты, что он может сделать с тобой всё, что ему захочется? — спросил я.
— Да, — снова согласилась она.
— Интересно, — покачал я головой.
— Вы говорите так, словно забыли о внесённых законах об уважении! — попыталась возмутиться невольница.
— А разве их приняли? — осведомился я.
— Их должны были принять! — воскликнула она.
Толпа на её заявление ответила недовольным ропотом.
— Мой владелец, — продолжила девушка, — человек свободных взглядов, благородный и просвещённый! Он принимает эти законы, или законы подобные им, постольку, поскольку о них было объявлено советом и провозглашено самой Убарой!
— Вообще-то слова Убары звучали иначе, — заметил я, — по крайней мере, так сообщалось на вот этих досках сообщений. Смысл заявления был примерно следующий: «рабыни должны быть послушными и стараться угождать своим владельцам».
— Это правильно, — буркнул стоявший рядом мужчина, — иначе Ар уже полыхал бы в огне бунта.
— Я ничего не знаю о таких заявлениях, — надула она губы.
— Ты довольна своим владельцем? — полюбопытствовал я.
— Он благородный, добрый, великодушный и просвещённый, — ответила она.
— Но Ты кажешься мне озлобленной и неудовлетворённой, — заметил я.
— Я? — удивилась рабыня.
— Да, — кивнул я. — Правда ли, что Ты так уж довольна и счастлива?
— Конечно! — сердито буркнула она.
— Как долго Ты находишься в рабстве? — уточнил я.
— Два месяца, — ответила девушка.
— А как Ты стала рабыней? — поинтересовался я.
— Наёмники схватили меня в моём доме на окраине, — пожала она плечами. — Меня и многих других. Безо всякого предупреждения.
Я понимающе кивнул. Подобные ситуации случались довольно часто. Солдаты, чаще всего поздно вечером, появляются на улицах с верёвками, врываются в дома, выводя своих пленниц в самой разной степени одетости, от ночных комбинаций до полностью голых к ожидающим их фургонам.
— И у тебя был всего один владелец? — заключил я.
— Да, — кивнула девушка. — Он был тем, кто
— А теперь, значит, Ты — его рабыня? — уточнил я.
— Да, — признала невольница.
— Скорее это он твой — раб, — засмеялся кто-то в толпе.
— Ну, если Вы так говорите, — развела она руками, подняв волну гнева в толпе мужчин.
— Как тебя зовут? — поинтересовался я.
— Леди Филомела, — представилась рабыня, и добавила: — из Ара.
— Ты — рабыня, — напомнил я.
— Тогда, Филомела, — пожала она плечами, но снова добавила: — из Ара.
— Из Ара? — прищурившись, переспросил я.
— Тогда, просто Филомела, — раздражённо пробурчала нахалка.
— И тебе можно дать любое имя, которое понравится твоему хозяину, — напомнил я.
— Да! — вынуждена была признать раздосадованная Филомела.
— Можешь сказать, почему Ты такая несчастная? — спросил я.
— Я счастлива! — закричала она.
— Я вижу, — усмехнулся я.
— А теперь, я ухожу, — заявила рабыня.
— Правда? — бросил я.
Девушка повернулась, чтобы уйти, но в стене мужчин не оказалось ни малейшей щели, куда бы она могла проскользнуть, и никто из них даже не подумал посторониться. Тогда она снова развернулась лицом ко мне.
— Теперь я могу пройти? — с вызовом осведомилась она.
— Подойди сюда, — указал я на место перед собой.
Филомела удивлённо уставилась на меня.
— Сейчас же, — добавил я, но она по-прежнему не двигалась.
Однако стоило мне щелкнуть пальцами, и она поспешила, сердито пыхтя, встать рядом со мной. Девушка замерла почти вплотную мне, и это всколыхнуло во мне довольно приятные ощущения. Меня словно захлестнуло энергией собственничества и мужественности. Хорошие такие, надо признать ощущения, сильные. А ведь она всего лишь встала рядом, посмотрела на меня, а затем, быстро отвела взгляд. Из толпы послышались понимающие смешки. Многие заметили, как задрожало её тело и как покраснело её лицо.
— Ощущаешь ли Ты в себе рабские эмоции? — осведомился я.
— Нет! — мотнула головой Филомела.
— Повернись кругом, — приказал я. — Руки держи по бокам.
Обоими руками я перекинул волосы девушки вперёд, обнажив её ошейник, оказавшийся стандартным и весьма распространённым в северном полушарии, плоским, узким, лёгким, крепким и плотно прилегающим к шее. Я не счёл нужным читать гравировку на ошейнике. Её хозяин оказался слабаком, а потому мне было совершенно не интересно его имя. Ошейник был заперт сзади на маленький, но крепкий замок. В этом тоже не было ничего особенного, довольно распространённая конструкция, привлекательно смотревшаяся на ней, впрочем, как и на любой другой женщине.