Вопросы

Ронберг Тони

Рига повторил глухо:

– Уходи... И мы уедем. Не встретимся с тобой больше. Видно, и не нужно было нам встречаться.

Дим спокойно покачал головой.

– Я не уйду. Пусть она скажет, что не хочет быть со мной. А ты знаешь, что она этого не скажет.

В воображении Рига уже нажал спуск, но на самом деле – не успел. Между ним и Димом внезапно метнулась тень и заслонила одного от другого.

Перед дулом пистолета Риги стояла Таня в черной ночной рубашке. И глаза, устремленные на Ригу, выдавали ее далеко не здравое состояние.

Она упала на колени и заговорила, обращаясь к одному Риге:

– Пожалуйста... не убивай его. Не убивай его, Рига. Ради меня, пожалуйста... Не убивай его...

Мужчины смотрели растерянно. Рига видел ее перепуганные полубезумные глаза, и мороз шел по коже.

– Не убивай его, Рига... Ради меня, – умоляла его Таня.

– Перестань... Я никого не убиваю. Я только хотел, чтобы он ушел, – оправдался Рига, как школьник, и спрятал оружие. – Поднимись с колен... Перестань...

– Или убей меня тоже... с ним вместе. Потому что я люблю его...

Дим подошел и взял ее за руку.

– Идем, Тань.

Она ухватилась за руку и спряталась за его спину. Рига отступил в сторону. В этот момент входная дверь открылась настежь, и вошел Джин с ребятами.

– Братва! Мы вас не разбудили? – хохотнул Мелкий.

Дим попятился к окну, закрывая собой Таню.

– Убирайся, Джин, к черту! – бросил Рига.

Но говорить было уже бесполезно. Их не только не могло остановить присутствие Тани или соседей за стеной, но и внезапное землетрясение не выбило бы почвы у них из-под ног. Парни уверенно потянулись за оружием.

Просчитать ситуацию не было времени. Рига только успел взглянуть на Дима, пытаясь угадать, вооружен ли тот. Дим едва заметно кивнул и в тот же миг оттолкнул Таню на пол и рванул на себя стол. Рига выстрелил первым.

Ни ошибки, ни осечки... За первым выстрелом грянули ответные. Но Рига не промахнулся. Джин упал на пол, словно с разбегу, задев табурет. Дим, укрывшись за перевернутым столом, выстрелил в Мелкого. Того отбросило к стене, на обои брызнуло все содержимое его черепной коробки и потекло вниз.

Похоже, гости вовсе не ожидали такого решительного отпора. Крот отшвырнул оружие и вскинул вверх руки.

– Я за тебя, Рига. Я за тебя!

Понял, кто самый меткий. На полу расползались лужи крови. Рига с пистолетом в руке обернулся к Диму.

– Проваливайте отсюда! Я здесь убирать буду. Стены, блядь, скоблить!

– Крот, помоги ему. И живо! – скомандовал Дим.

И потащил Таню к выходу, переступая через тела убитых. Она зажмурилась.

– Давай, давай, золотко. Рига здесь убираться будет. Не нужно ему мешать.

Усадив ее рядом с собой в машину, набрал Ригу по мобильному.

– Эй, Рига, тут их тачка, внизу. Загрузите – и с обрыва.

– Пошел на хер! – поблагодарил за совет Рига.

Таня молчала. И Дим заговорил глухо:

– Ну, Таня. Так вот. Это наша жизнь. Может, не упади ты перед Ригой на колени, не было бы сейчас этой жизни. А так – она есть. Будет Рига всю ночь сдирать

со стен обои. А я, знаешь, у себя в «Фортуне» твою фотографию на стену повесил, как плакат. И кажется мне, что ты – лучше всех, кого я встречал. А, может, это и не важно – лучше или хуже, а важно, что я одну тебя люблю. И все, что я тебе говорил до этого, – бред собачий. Видишь, как приходится. Трудно сказать по-другому. Ничего нет в этой жизни хорошего, кроме тебя. Так что – прости... Знаю, что несладко тебе пришлось со стариком, да и с Ригой... И со мной, может, нехорошо будет. Тут гарантии нет никакой. Только я люблю тебя. А если и обижал, то потому, что мне больно за тебя было...

– А мне – за тебя, – кивнула она, глядя на дорогу.

– Ну, значит, друг друга стоим. Ты в голову не бери. У нас не каждый день мочилово. И порошок я школьникам не продаю. А наоборот – спортзалы открываю и фитнесс-клубы.

Она пожала плечами.

– Ничего не ответишь? – спросил Дим.

– А что ответить? У меня за всю мою жизнь был только один светлый день, когда я тебя в столице на площади увидела. Все остальное – сплошная тошнота. Даже от мозгов сейчас так не тошнит, как от моей жизни.

Дим остановился у «Фортуны». Она оглядела свою ночную рубашку и вышла за ним из машины.

– Только трахаться я с тобой не буду, – предупредила, войдя в номер.

– Не нужно. Будем ужинать и ждать, пока Рига отзвонится. Есть ты сможешь?

Она вспомнила красные лужи на полу, комки на стенах, запах быстро мертвеющей крови и покачала головой. Села на кровать и закуталась в белую простыню, как в саван, пытаясь совладать с дрожью.

Дим опустился в кресло и стал смотреть на нее. Видел, как вздрагивают ее плечи от напряжения и пережитого страха.

Рига так и не позвонил.

33. ЗАЧЕМ ЛЮДИ ПРОЩАЮТСЯ?

Таня уснула под утро. Все сидела, вцепившись в край простыни, а потом упала на постель, совершенно без сил. А Дим подошел к окну и присел на подоконник. Над морем стало вскарабкиваться солнце.

Кажется, что все рассветы одинаковы, но на самом деле это не так. Каждый рассвет над морем рисуется в разных красках. В одних рассветах больше багряных тонов, в других – серых. А этот был по-осеннему золотистый, и море заметно волновалось под солнечными лучами.

Она проснулась, так и не отойдя от беспамятства. Дим сел рядом, заглянул ей в лицо.

– Все дурной сон, Таня. Все забудется.

– Много дурных снов было. Не хочу... ничего забывать, – ответила она.

И Таня, наконец, поняла, где она и с кем. Опять ничего не осталось от прошлого, только пеньюар и больная память.

– У тебя ничего нет из одежды? – спросила она.

– Есть вещи одной шлюхи, но лучше я в магазин позвоню.

– Ты всегда такой резкий?

– Резкий? Я резкий, потому что мир резкий, Таня. И чтобы не порезаться об его углы, надо самому быть резким.