Ворону не к лицу кимоно
Шрифт:
Сиратама и женщины из Зимнего павильона будто застыли. Среди недоуменно шумевших дам Осеннего павильона, словно не веривших в то, что произошло прямо перед ними, угрюмо молчала Масухо-но-сусуки, не сводя глаз с Асэби.
– Вы только поглядите, ну и вид у нашей несравненной красавицы!
Масухо-но-сусуки оглянулась, услышав откровенно насмешливые слова: рядом сидела подобравшаяся к ней Хамаю. Увидев ее спокойное лицо, Масухо-но-сусуки закусила губу:
– Ты знала, да?
– Ну, как «знала». Всем известный факт: в Восточном доме много замечательных исполнителей, – с некоторым удивлением – мол, что
– Не твое дело.
Сама же Асэби вовсе не выглядела торжествующей и с улыбкой беседовала с Фудзинами. Масухо-но-сусуки злилась на себя, потому что с ненавистью смотрела на девушку, в поведении которой не было ничего заносчивого.
После этого благополучно началась церемония, и все уже ждали, что вот-вот объявят о прибытии молодого господина. У всех в мыслях было только одно: «Когда же? Когда же?» – так что время, казалось, ползло крайне медленно.
Однако придворные дамы уже закончили все приветствия, все подношения богу Ямагами-сама были совершены, а молодой господин так и не появился. Теперь уже никто не мог сказать, что это им кажется: молодой господин опаздывал к назначенному времени. Дамы, и так взвинченные донельзя, сначала сердились на наследника за его отсутствие. Но время шло, и многие ощутили растерянность.
«Молодой господин не прибудет», – зашептались придворные дамы. Фудзинами за своим занавесом ощутимо нервничала.
Однако церемония уже подошла к концу, настала пора снова подавать напитки и закуски, а молодой господин так и не появился.
– Что же это значит? – обеспокоенно спросила Самомо, оставившая Хамаю и подобравшаяся к Асэби и окружавшим ее дамам. – У молодого господина не в обычае пропускать церемонии без особых на то причин.
– Ты хочешь сказать, что с молодым господином что-то случилось?!
На вопрос Укоги Самомо ответила, что не знает, но на лице ее сохранялось беспокойство.
– Я кое-что странное слышала…
– Кое-что странное? – Асэби сама чувствовала неописуемое беспокойство из-за того, что молодой господин не появлялся.
Самомо коротко кивнула и переглянулась с Асэби.
– Мы, придворные дамы, служившие в доме Сокэ, даже после того, как нас отправили прислуживать четырем другим домам, иногда собираемся в павильоне Глициний за чаем. И одна из девушек, оставшихся в доме Сокэ, рассказала, будто слышала, как Госпожа в лиловом говорила вот что…
– Госпожа в лиловом? Что же?
– Что нынче во время представления ко двору между нами затесался… ворон-таю.
– Ворон-таю?! – повторила, как попугай, ничего не понимающая Асэби, но Укоги, напротив, ахнула.
– Ворон-таю во время представления ко двору?! Так сказала Госпожа в лиловом?
Укоги вытаращила глаза, губы у нее дрожали: явно стряслось что-то необычное. «Что же это за “ворон-таю”», – хотела переспросить Асэби, но тут раздался звук, будто треснула ветка. Повернувшись на неожиданный звук, Асэби увидела, что дерево, словно покрывавшее собой огромный камень на вершине скалы, которая находилась прямо напротив площадки, неестественно трясется.
– Кто там? – строго крикнула Укоги и хотела уже позвать людей, как вдруг над площадкой разнесся громкий визг. Придворные дамы вскочили с мест, и почти в тот же миг из ветвей вылетела черная тень. Величиной почти с человека, она рухнула вниз на глазах у Асэби и других дам, роняя огромные перья.
Увидев, что на ирисы упал огромный ворон, Самомо подняла крик.
Дальше все произошло очень быстро. Дамы вопили, началась суматоха, все пошло кувырком. Самомо съежилась рядом с Асэби, а прямо перед ними бросались вперед придворные дамы из дома Сокэ.
– Вор!
– Зовите людей!
Женщины в беспорядке сбрасывали кимоно и в черных одеяниях налетали на пришельца, не обращая внимания на то, что их ноги пачкаются в грязи.
– Госпожа! Уходите, пожалуйста!
Асэби застыла при виде внезапной перемены, происшедшей с придворными дамами дома Сокэ, но от крика Укоги, пытавшейся ее укрыть, пришла в себя:
– Но, Укоги…
– Не волнуйтесь о придворных дамах дома Сокэ. Это отряд Фудзимия-рэн, их работа – защищать благородных девиц.
Поверх плеча Укоги Асэби увидела, как взлетает выбравшийся из воды ворон, ускользнув от рук Фудзимия-рэн. Он неожиданно искусно уворачивался от дам, и в погоне за ним одна из придворных дам оттолкнулась ногой от земли.
«Он ведь летит. Что она собирается сделать?» – подумала Асэби с сомнением, но в этот момент тело придворной дамы, облаченной лишь в черное хитоэ, вдруг мягко изогнулось, словно фигурный леденец.
В первый миг Асэби не поняла, что случилось. Она замерла в изумлении – у нее на глазах одна из дам Фудзимия-рэн в мгновение ока обернулась птицей. Она тоже стала трехногим вороном. Остальные женщины, будто следуя за первой, одна за другой превращались в воронов и гнались за нарушителем.
Это не иллюзия. Придворные дамы действительно обратились птицами.
В шоке от увиденного, Асэби потеряла силы и рухнула на землю. Вокруг нее плавно опускались на землю черные перья, которые роняли вороны.
– Госпожа, что с вами?!
– Укоги! Что?.. Что это было?! Почему придворные дамы стали конями? – Дрожа, Асэби ухватилась за Укоги.
– Успокойтесь, пожалуйста. Все хорошо. Они тоже… Они ятагарасу, такие же, как мы.
– Что ты говоришь?!
За ветвями деревьев было видно, как пять огромных воронов вели в небе великолепную битву. Ворон-нарушитель казался меньше своих преследователей и проворно уворачивался от них. Пока Асэби затаив дыхание следила за боем, появился еще один ворон, крупнее обратившихся Фудзимия-рэн.
– Прибыл гвардеец Ямаути-сю. Теперь все будет хорошо, госпожа.
Все были уверены, что от ворона, которого назвали гвардейцем Ямаути-сю, нарушителю не приходится ждать ничего хорошего, но Асэби показалось, что тот сам подлетел к гвардейцу. Заметив, что нарушитель замедлил движение, на него бросились птицы из отряда Фудзимия-рэн.
Ужасный крик долетел даже до Асэби. Ворон, видимо, смирился со своей участью, и придворные дамы из Фудзимия-рэн вернулись к остальным, таща его за собой. Теперь они превращались из птиц обратно в людей, но, став людьми, продолжали удерживать ворона-нарушителя. Тот, кого они поймали, действительно был совсем маленьким. Придворные дамы крепко прижимали его к земле, а его клюв наполовину погрузился в воду.