Воскресный роман
Шрифт:
– Лика, - прошептал он. И все снова пришло в движение. Сжимал ее, тонкую, хрупкую, в объятии, скользил ладонями по спине. Сбегал пальцами к застежке брюк. Расстегивал пуговицы. Скользил по краю ее белья, проникая все дальше под ткань. И не мог оторваться от нее. Не мог заставить себя прекратить этот шквал. И не хотел его останавливать.
Его губы быстро спускались по шее к груди, прикусывая кожу, смыкаясь вокруг сосков. И еще ниже, лаская живот, впитывая ее запах там, где двигались пальцы.
Она прикрывала глаза и тут же распахивала
Много позже, засыпая, обхватив ее руками, он снова заглядывал в ее лицо. Будто очень давно не видел ее вот такой. И тут же понимал: такой – не видел никогда. Она никогда не позволяла ему видеть. Откинул с высокого лба рыжую челку и коснулся пальцами лишь недавно зажившего окончательно шрама. Нахмурился. Тихо выдохнул:
– Я не отдам тебя.
И уткнулся носом ей в шею.
Она закусила губы и отвернулась, почувствовав, как по щеке на подушку скатилась слеза.
Утром он проснулся один. Пошарил рукой по постели, не найдя ее, открыл глаза и вяло улыбнулся, понимая, что она сбежала. Но теперь у него было кое-что важное, чего не было еще накануне. Теперь он знал, что она любит его. И значит, все было не зря.
Закревский захлопнул книгу и некоторое время смотрел прямо перед собой. Лицо его не выражало никаких эмоций, кроме крайней озадаченности. Потом он негромко булькнул и спросил:
– Выпить есть чего?
Вересов молча достал стакан, виски и поставил перед Ярославом.
Тот еще некоторое время повтыкал на бутылку. Потом все-таки налил, но руку с напитком до рта так и не донес. Вместо этого удивленно промолвил:
– Вообще-то она меня там без жены оставила почти!
– Почти не считается, - сказал Макс, налил себе и быстро выпил.
– Засчитано… Черт, Вересов! Будь Маринка мужиком, я бы ей точно морду набил!
– Она не мужик. Она молодая писательница с фантазией.
– Ты сам-то понимаешь, что она вычудила, а?
– Понимаю… Ты там Нику успокой… как-нибудь.
– Как-нибудь, - Закревский поднялся из-за стола. – Книжку-то с собой дашь? Хоть узнать, чем закончилось…
– Забирай, - махнул рукой Макс.
– Тогда бывай… удачи… а то вдруг она и про вас напишет.
– Да иди ты! – слабо огрызнулся Вересов и проводил Ярослава.
Медленно поднялся по лестнице и ввалился в спальню.
Мара лежала на постели, глядя в потолок. И на появление мужа отреагировала только тем, что протянула в его сторону руку.
Он присел на кровать, взял ее ладонь в свою и устало сказал:
– Я не спрашиваю, зачем ты все это выпустила. Но, черт, Мара, нафига ты позвонила Славке?
Она слабо всхлипнула и несчастным голосом прошептала:
– Я хотела извиниться. Ника трубку не берет… Я не знала, что он не знает!
– Теперь знает.
–
– Не городи чепухи. Ложись спать.
– Прости… Тебе это все тоже уже надоело и неприятно…
– Дело не в этом. Но однажды ты уже сделала, не подумав – написала… это. Зачем повторяться?
Она по-детски искривила губы – время шло, а эта привычка у нее все еще оставалась. Притянула его руку к лицу, прижалась щекой к ладони и тихо сказала:
– Люди иногда наступают на грабли по нескольку раз.
– Когда-нибудь обязательно надо остановиться.
– Ты намекаешь на то, что когда от эффекта грабель у меня вырастет шишка, я тебе разонравлюсь?
– Я намекаю на то, что тебе надо спать. Что предпочитаешь на сон грядущий?
– Тебя. И не только на сон, - вдруг усмехнулась Мара.
– Тогда двигайся! – хохотнул Макс и завалился рядом.
Глава 6
Не звонить Митрофанушке.
Мантра этой недели.
Ни в коем случае не звонить Митрофанушке.
Кирилл не был склонен к подобной ерунде. Мантры, чакры, сансара и всякий там фэншуй – хрень исключительно бабская. Но в голове настойчиво крутилась кошмарная до жути мысль: позвонить и потребовать объяснений. Что, если вдуматься, было бы той еще глупостью. Главным образом потому, что он сам не понимал, зачем ему это нужно.
Его к ней тянуло. Почему и за каким чертом, Кирилл не знал. Как не знал и того, нафига таскаться за женщиной, которая не предприняла ни одного ответного шага. Может быть, и правда, дело в азарте, который всегда был ему свойственен? Неприступность интересна в попытках ее завоевать. Но и эту идею Вересов подвергал жесткой критике. Его мучило ощущение недосказанности. Было что-то такое вибрирующее между ними, о чем ни один ни разу не заговорил. Может быть, отсюда и свербение набрать ее номер? Такое, что он пускался в самоанализ, которого обычно тоже избегал?
Неделя была спокойно-напряженная, что несколько отвлекало от этого пагубного процесса.
В том смысле, что на работе приходилось работать, а дома сил хватало только на то, чтобы быстро пожрать и оттаранить собственную тушу на второй этаж.
Готовился ко второму заседанию, назначенному на пятницу. В среду объявилась госпожа Горелова, настойчиво лопотавшая о том, что за ее изменщиком-почтибывшиммужем необходимо установить слежку, с целью доказательства факта его измены. По ее мнению, все это значительно ускорило бы развод. Попытки объяснить, что адвокатская контора по предоставлению бракоразводных услуг Лины Мильх и детективные агентства из романов Дарьи Донцовой – это разные организации, большим успехом не увенчались. Пришлось намекнуть, что сейчас Горелов, не желая расторжения брака, будет осторожен вдвойне, потому вероятность поймать его на горячем минимальна.