Восстание Персеполиса
Шрифт:
Как и в случае с Палладой и Независимостью, план заключался в эвакуации гражданского населения, до того как начнется насилие. Последние дни, корабли постоянно стыковались с Народным Домом, забирая с него семьи, которые жили там годами, отправляя их на Марс и Землю, на Луну, на станции Лагранжа, или в любую другую дыру из тысяч, разбросанных в космосе, которые все еще были способны удерживать воздух. Прогулка в доки с Лаффлином, была похожа на прогулку по кладбищу. По широким, изогнутым залам, которые должны были быть заполнены людьми. С музыкой и голосами, которые должны были эхом разноситься по общим паркам, станциям трубы, докам. Даже воздух теперь пах по-другому, был более спертым и затхлым, потому что рециркуляторы гасили свою мощность, чтобы соответствовать уменьшающейся нагрузке.
Она отдавала Лафлину должное, он остался почти до конца. Большинство политических фигур коалиции из его команды, сбежали среди первых, сразу после семей с детьми. Очереди беженцев, ожидающих эвакуации, теперь состояли только из пожилых людей. Персонал и граждане, не имеющие навыков, способных помочь в битве, с небольшими сумками, плавающими рядом с ними. Многие из них со спальными мешками. Как будто они собирались вернуться обратно в скором времени. В этой очереди было много смеха, и над ней витало чувство ожидания, больше похожее на лихорадку.
Часть ее хотела остановиться, обменяться рукопожатиями, взять для себя немного этой яркой, дрожащей энергии, но Драммер и Лаффлин даже не притормозили. Должность все еще обязывала ее соблюдать некоторые приличия. В административной зоне ожидания, не было недостатка в грушах с кофе или ликером, там все еще были живые растения на стенах, мягкая музыка и светодиодные фонари, спектр которых соответствовал утреннему свету ранней весной. По крайней мере, так ей говорили. Не то чтобы весна была концепцией, с которой она была хорошо знакома на протяжении ее жизни. Но это все-равно было мило.
Авасарала плавала в невесомости, в белом сари с золотым поясом. Драммер восхищала способность старой женщины носить такую одежду, и выглядеть при этом достойно. Не многие Земляне могли похвастаться таким.
Она коснулась плеча Лаффлина.
– Вы не извините меня?
– Разумеется, Госпожа Президент, - сказал он.
– С нетерпением буду ждать встречи с вами, на разборе полетов после всего этого.
– Я тоже, - ответила Драммер.
Авасарала кивнула, когда Драммер скользнула ближе к ней, ухватившись за поручень, чтобы погасить инерцию.
– Тоже улетаешь?
– спросила Авасарала. Ее голос оставался осторожно нейтральным.
– Нет, - ответила Драммер.
– Остаюсь здесь.
– Ну и дура, - вздохнула старушка, - но если уйдешь, тоже ей будешь. Это был бы замечательный мир, если бы в нем всегда существовал хотя бы один правильный ответ, вместо целой корзины херовых вариантов.
– Вы в порядке?
– спросила Драммер.
Авасарала отмахнулась вместо ответа, и протянула руку к поручню, чтобы стабилизировать себя.
– Вот, пытаюсь решить, мы абсолютно точно проиграем, или определенно победим, - сказала она.
– Меняю решение примерно каждые десять минут.
– Там один корабль, который не имел возможности пополнить запасы несколько последних недель, - сказала Драммер.
– И уже прошел через одну битву. И к этой его штуковине, отключающей-людей-на-время, мы на этот раз готовы. Автоматизированные системы выведены на полную мощность. Возможно, нам еще придется поумнеть, до того, как появится следующий такой же, но что бы ни случилось, мы будем продолжать стрелять, пока от этого корабля не останется облако из сложных молекул и сожалений.
– В эти десять минут, - сказала Авасарала, - я нахожу этот аргумент убедительным. А в следующие, я вспоминаю что его отправил Дуарте, и начинаю бояться.
– Она покачала головой.
– Кто знает? Этот сукин сын заперся в своей персональной системе, еще до того, как Свободный флот получил причитающееся. И довольно ясно, что он там терся обо все артефакты, которые нашел. Может быть, это лишило его разума.
– Это не меняет того, что нам предстоит сделать, - сказала Драммер.
– Не меняет, - согласилась Авасарала.
– Ненавижу эту часть. У тебя есть четкий преемник? Сантос-Бака пошла ко дну со своим судном, и даже если ты превратишь этого уродливого мудака, похожего на корабль, в шлак, один из ублюдков коалиции, скорее всего, может бросить что-нибудь в неправильном направлении. И в самом плохом случае, последнее, что нам будет нужно, - это долгая, сердитая встреча комитета, где каждый будет вопить, что ракушка вождя теперь у него.
Драммер почувствовала вспышку раздражения, но оттолкнула ее. Старушка не пыталась оскорбить. Она просто металась вокруг, пытаясь найти хоть что-нибудь, что все еще могла контролировать.
– У нас есть устав, - сказала Драммер.
– И это не имеет значения. Если я поймаю случайную торпеду, руководство перейдет к Альбину Назари.
– Этому нытику? Он уже начал осваиваться в кресле Сантос-Баки, а теперь получит еще и твое? Это будет похоже на управлением механическим погрузчиком пятилетним ребенком.
– Я буду мертва, - сказала Драммер.
– Так что мне похер.
Смешок Авасаралы был коротким, и на удивление, радостным.
– У меня нет к тебе неприязни, Камина. В эти дни я ненавижу почти всех, но не тебя.
– Не собираюсь я делать Назари главным, - сказала Драммер.
– Я собираюсь победить.
В схеме битвы, Народному Дому отводилось много ролей: линкор, медицинское учреждение, порт и снабжение. На все это город был способен. На дисплее он выглядел немного бледнее, чем остальные зеленые точки союзников. У Стража Ворот была зеркальная позиция. Два великих города союза, замедляли раскрутку барабанов, включали тягу, и шли в битву, являясь ориентирами для флота. Города, ставшие боевыми кораблями.
– Кофе?
– спросил Вон, но Драммер отмахнулась.
Контрольный центр был освещен, как театр, - свет был приглушенным и теплым, с тактическим дисплеем в многосетевом голографическом исполнении. Драммер участвовала в других битвах. И еще больше битв она изучила. Но она еще никогда не видела, чтобы столько огневой мощи было сосредоточено на одной цели. Она была уверена, что такого вообще никогда не было.
Она пристегнула себя к амортизатору, проверила систему подачи сока. Шансы, что Народному Дому придется войти в ускорение, были не велики, но если это произойдет, она будет готова. Вся область битвы была диаметром меньше трех световых секунд. Восемьсот пятьдесят тысяч километров между самыми дальними кораблями коалиции, воздушный шарик, вмещающий триста квадриллионов кубических километров пустоты, с несколькими сотнями кораблей, внутри его поверхности. Если бы она была в скафандре, и могла выглянуть, факелы приводов флота невозможно было бы различить среди звезд. Это была самая плотная боевая формация за последние десятилетия - а может быть, и вообще - и она не смогла бы разглядеть своего ближайшего союзника невооруженным глазом.