"Вот тебе, бабушка .... или раз картошка, два картошка...
Шрифт:
— То ли еще будет? — качала мысленно головой.
Как он и говорил, сегодня на балу он объявит свое решение. Вот почему он приехал сюда, в узкий круг высшей знати на утиную охоту. Сделать это хотел тихо, по-семейному, дабы не дать разгореться большому скандалу. Все, конечно, итак выйдет наружу, но здесь и сейчас нет репортеров и фото кристаллов. Обойдется без снимков. Так всем будет спокойнее. И он это сделать вправе. Тут его никто не сможет упрекнуть. Продолжение рода — главное в каждой семье, тем более владетельных князей драконов.
После обеда спустилась в парк. Еще раз захотелось посмотреть на его скульптуры и особенно на ту, что назвала по своему «молочница». Долго стояла, любуясь. И даже задумалась.
— Госпожа Галина, — услышала женский голос сзади.
Я обернулась. Меня позвала княгиня Прасковия. Она была одна и на лице ее читалась решимость. Мне это не понравилось. Она подошла ближе.
— Как вам наш сад? — спросила, показывая рукой вперед пройтись.
Я пошла рядом.
— Он прекрасен, ваша светлость. Особенно та скульптура, около которой вы меня встретили.
— Да, — кивнула она, глядя вдаль, — Я тоже ее люблю. Она напоминает мне о неожиданностях нашей жизни. Вот так раз — и она меняется от неосторожного движения.
— Вы мудрец, ваше сиятельство, — улыбнулась я, — И в то же время прекрасно разбираетесь в искусстве. Мне говорил его сиятельство Петер, что вы покровительствуете всем, кто причастен к творчеству.
— Не всем, — усмехнулась она, продолжая движение, — Только самым талантливым. Вот и вам тоже. И если вы позволите, то хочу дать вам совет, как старшей по возрасту.
Я хмыкнула про себя.
— Ага, старшей по возрасту. Тогда сколько ей лет, ну не больше же ста. Хотя, кто знает, сколько тут живут человеческие жены драконов. Сами драконы, слышала, до двухсот лет. А сколько же Алексу? Как-то все не удосуживалась спросить.
— Я готова внимательно выслушать вас, ваше сиятельство.
— Вы еще очень молоды, госпожа Галина, и в то же время деятельны и удачливы. Я давно за вами наблюдаю. Недавно я и мой муж услышали от сына желание сделать вам предложение. И, насколько мне известно, он еще его не сделал. Упреждая, хочу сказать, что мы не против. Есть одно, что удерживает его и нас — это учеба и сдача диплома. Если вы согласны, то прошу переговорить с моим сыном и просить отсрочки помолвки на год. А пока вы сможете ближе узнать друг друга и ему оглядеться. Он слишком юн и влюбчив и мне не хотелось бы, чтобы первое свое чувство к вам было для него последним. Простите, но это говорит во мне мать.
Я слушала ее и понимала, как никто. У меня самой были в том мире взрослые дети, и я помню все свои сомнения в этом их возрасте. И теперь мне надо как-то утихомирить Петера с его юношеским максимализмом в отношении своих чувств ко мне. Голова раскалывалась от дум.
— Ваше сиятельство, я даю вам слово, что сделаю все от меня зависящее, чтобы Петер, наконец, избавился от своих молодых иллюзий и направил свои силы на важные в его жизни дела.
Правсковия остановилась и посмотрела на меня, прищурив глаза. Она, вдруг поняла, что я сказала, поняла, что между нами, а вернее у меня, ничего к нему нет и не будет. Помолчав, сказала.
— После той игры мой муж сказал, что вы умная женщина. Теперь и я согласна с ним. Надеюсь, вы сдержите свое слово.
— Так и будет, ваше сиятельство, — поклонилась я.
— Идемте в дом, — вдруг заторопилась она, кутаясь в большую пелерину, — Скоро будут и наши охотники. Надо поспешить. А сегодня еще и бал. Вы будете на балу?
— Обязательно, ваше сиятельство, — усмехнулась я, и мы стремительно шли по аллее рядом, почти касаясь плечами.
Глава 17
Бал был в самом разгаре, когда на возвышение взошел Алекс и сказал, что забирает назад свое слово о свадьбе с Сюзан и разрывает помолвку, объясняя это тем, что государственная забота превыше его предпочтений. Он просит Сюзан простить его и не расстраиваться, и уверен, что такая красивая, богатая, умная и воспитанная девушка, найдет еще свое счастье, и он желает ей большой и взаимной любви.
— Надеюсь, — продолжил он, — что мы останемся добрыми друзьями и соседями.
Сюзан поднялась на возвышение к князю под руку с градоначальником бледнее обычного, но улыбалась сквозь слезы. Алекс поклонился, принимая из рук градоначальника кольцо, и поцеловал ей руку. Потом что-то проговорил, глядя в глаза и они сошли вниз на танцпол. Я так поняла, что был их прощальный танец.
По окончании он подвел ее к отцу, пожал ему руку, переговорил с князем и они ушли из зала. Сюзан окружили ее родные и подружки, и среди них была и и Ирэн. Она приобняла ее за плечи, и та склонилась к ней. Честно говоря, мне было ее жаль. Но жизнь жестокая штука. Она может, как и осчастливить, так и подкинуть гадость. И принимать ее нужно стоя, а не на коленях. Я это поняла еще в своем мире, когда осталась одна, с девочками на руках, и сама пробивалась в жизни. Все мои достижения это мои пот и слезы. И свою старость я встретила достойно. И вот сейчас судьба подарила мне второй шанс испытания на прочность. И еще возможность любить и быть любимой.
Больше Алекса мы не увидели. Потом я узнала, что он тут же выехал из имения и отбыл в свое княжество.
А пока мы веселились. Я была в ударе. От кавалеров не было отбоя, и я практически не стояла. Даже Петер принялся отчаянно ревновать и все это заметили. Мои увещевания вести себя сдержанно, он отметал и, вытащив с танцпола, провел в другую пустую залу. Там, опустившись на колено, он просил моей руки и клялся в любви. Я, помня, наказ княгини и свое обещание, попыталась спокойно, не касаясь его чувств, объяснить, что пока это невозможно и что об этом я ему не раз говорила. Но тот вдруг покраснел, часто задышал, его зрачки сузились, подскочил и вдруг ударил меня в лицо кулаком. Я упала, ударившись головой, все еще в шоке, и даже не почувствовала боли. Подбежав ко мне, лежащей на полу, он начал бить меня ногами. Я сжалась в позу эмбриона и прикрыла голову руками. Кровь заливала мое разбитое лицо, я скорчилась от боли, а потом потеряла сознание.
Очнулась в своей постели, с примочками на глазу и на голове. Тело было тяжелым и сильно болело. По еле заметному свету в окне, я поняла, что уже наступает утро. Рядом в кресле, сидела Лиззи. Она дремала сидя.
Очень хотелось воды.
— Пить, — пробормотала я разбитыми губами, — Пить, Лиззи.
Она внезапно открыла глаза и подскочила испуганно глядя на меня.
— Пить, — еще раз попросила я.
— Да-да, госпожа, — поднесла мне воду в чашке и осторожно приподняла мою голову. Отпив немного, я застонала и в голове закружилось. Поняла, что это, возможно, сотрясение мозга. Отдышавшись, попросила Лиззи принести мою сумку и, взяв обезболивающую таблетку, выпила и откинулась на подушки.