Война крылатых людей [Война крылатых людей. Сатанинские игры. Звездный торговец. Люди ветра. Право первородства. Повелитель тысячи солнц.]
Шрифт:
— Они более или менее млекопитающие, — продолжил Пер, — хотя есть отличия в анатомии и биохимии, как и следовало ожидать. Сложная система экзо- и эндотермических реакций в крови регулирует температуру тела.
— Выделение пота нечасто встречается на холодных планетах земного типа, — заметил ван Рийн. — Если долго приглядываться к чему-либо, то обязательно найдешь аналог тому, что встречал раньше. Эволюция образует параллельные линии.
— А также отклоняющиеся линии, — добавил я. — Брандер анатомировал их тела?
— Ни одного милдивана, — ответил Пер. — Но они присылали ему столько мертвых тел лугалов, сколько он не просил, а лугалы принадлежат к тому же виду, несомненно, — Он вздрогнул. — Надеюсь, они не убивали лугалов специально для землян.
Мое внимание перешло на существо, скрывающееся за Шивару. Это был другой каинит — приземистый, коротконогий, с коричневой шерстью. Лоб и подбородок были развиты слабо, на лице почти не было носа. Это существо было голым, если не считать тяжелого тюка, колчана со стрелами, лука и двух копий, торчащих из-за мускулистой спины. Я видел, что кожа существа натерта тяжестями, которые ему приходилось перетаскивать.
— Это лугал? — спросил я.
— Да. Видите ли, на этой планете два вида, и чем дальше развивается эволюция, тем больше они отходят один от другого. Все равно, как если бы австралопитеки, дожили бы до наших дней. Милдиваны превратили лугалов в рабов — по крайней мере в Улаше, а также, если судить по нашим разведочным полетам, по всему Каину.
— Не очень-то хорошо обращаются с этими бедными дьяволами, а? — вставил Гарри. — Я не стал бы доверять рабу с оружием.
— Но лугалам можно абсолютно доверять, — возразил Пер. — Как собакам. Они выполняют тяжелую монотонную работу. Милдиваны, и мужчины и женщины, колдуны, художники, охотники и тому подобное. Вся культура основана милдиванами. — Он отпил из стакана, нахмурившись. — Хотя я по вполне уверен в том можно ли применить к ним слово «культур».
Как это так? — Ван Рийн высоко поднял брови над синими маленькими глазками.
— Ну… у этих милдиванов нет ничего похожего на нацию, племя или любой другой вид общества. Семейные группы распадаются, когда самец становится слишком стар, чтобы удержать семью. Молодые самцы отделяются, к ним присоединяются несколько молодых самок. Их лугалы уходят вместе с ними, как собаки. Насколько я мог понять, такие семьи лишь случайно контактируют друг с другом. Изредка меновая торговля, иногда временные объединения для охоты на особо крупного зверя, случайные стычки между индивидуумами — и это все.
— Но этого не может быть, — возразил я. — Разумные расы нуждаются в большем. Передача традиций, что-то должно стимулировать развитие мозга. Разум не может развиваться только как биологическая функция.
— Меня это тоже смущает, — согласился Пер. — Я много разговаривал с Шивару и другими каинитами, время от времени посещавшими наш лагерь. Они были не менее любопытны к нам и тоже старались добиться успеха в торговле. Но что за работа! Целая планета дна или три миллиарда лет особой эволюции — и у них есть только упрощенный язык Улаш для начала, скромный словарь, который составили люди Брандера. Мы не могли углубляться в тонкости. И особенно, когда речь заходила о странностях их образа жизни. К концу, однако, передо мной стало что-то мерцать. Получалось, что, несмотря на свой придурковатый вид, лугалы далеко не глупы. Может, они не менее умны, чем их хозяева, но по-своему, во всяком случае, между ними не слишком большая разница. И в любом из этих патриархальных селений в пещере или под навесом в лесу всегда больше лугалов, чем милдиванов. Каждый член семьи, даже ребенок, имеет по нескольку рабов. Среди милдиванов нет кланов или племен, но нечто подобное наблюдается у лугалов. Лугалов посылают с поручениями в другие семейства милдиванов: с товарами для обмена, с известиями и так далее: они возвращаются назад с новостями. Милдиваны выращивают лугалов сознательно: у них есть некоторые практические сведения по генетике. Лугалам часто разрешают быть свободными, когда нет работы, так же как и мы разрешаем бегать собакам. У лугалов есть свои знахари и колдуны. Не следует думать, что с ними обращаются жестоко. По нашим стандартам так оно и есть, но Каин — жестокая планета, и даже жизнь самих милдиванов не так уж легка. Разумный лугал ценится высоко. Он назначается старшим среди других лугалов, учит маленьких детей милдиванов ремеслам, и в некоторых случаях хозяин даже спрашивает у него совета, как поступить в той или иной ситуации. Некоторые семьи разрешают таким лугалам есть и спать в их жилищах, как мне говорили. И вспомните, что он исключительно предан своему хозяину. То, как обращаются с другими лугалами, для него ничего не значит. Он с радостью помогает выбраковывать слабых, наказывает ленивых и все такое. Таким образом, я как будто нашел ответ на ваш вопрос. У милдиванов есть общественная жизнь, есть большие, чем семьи, объединения, ко не прямые, а косвенные, через лугалов. Милдиваны — создатели и новаторы, лугалы сохраняют традиции и осуществляют связь между поколениями. Я могу утверждать, что такие отношения между ними существуют так долго, что биологическая эволюция привела к неразрывной связи этих двух видов.
— Ты говоришь о них так спокойно и дружелюбно, — сказал Гарри, — как будто забыл, как они поступили с вами.
— Но вначале они были хорошими созданиями, — по голосу Пера я понял, как тяжело он перенес случившееся. — Гордые, как Сатана, но не жестокие. Честные и щедрые. Приходя в лагерь, они всегда приносили подарки и не требовали платы. Два или три раза предлагали нам помощь лугалов в работе. В этом не было необходимости, но они не понимали. Когда же поняли, то были очень поражены. Так во всяком случае считаю я. Трудно быть уверенным, ибо они не могли признать кого-нибудь могущественней и сильней себя. Каждое существо считает себя высшим созданием во всем мире. Но они признавали нас равными. Я не старался объяснить им, откуда Мы на самом деле. «Из другой страны». Для практических целей такое утверждение вполне подходит. Шивару особенно интересовался нами. Он был уже не молод, большинство его детей выросло и отделилось. В своем роде он считался даже богатым, передовым — экспериментировал со скотоводством, как добавочным источником пищи, наряду с охотой, и его советы всегда внимательно выслушивались остальными. Однажды я взял его с собой в флиттер, и он был возбужден и счастлив, как ребенок: в следующий раз привел трех своих жен, чтобы они тоже порадовались. Время от времени мы вместе охотились. Боже, вы посмотрели бы, как он гнался за этими огромными рогатыми животными, вскакивал им на спины и валил одним ударом топора! Затем его лугалы свежевали добычу и тащили ее в лагерь. И поверьте мне, мясо чертовски вкусное. В биохимии каинитов не хватает некоторых наших витаминов, но в целом человек может вполне питаться их пищей. Большую часть времени мы с ним разговаривали. Может, это будет для вас странным, фримены, но я никогда раньше не проводил столько часов за разговорами с другим существом. Мы старались пополнять словарь, пытались понять друг друга, и оба были так увлечены этим, что забывали даже о еде, пока Мануэль или Черкез — это главный лугал — сухой и старый каинит, напоминавший мне дружелюбных старых гномов из детских сказок, — пока один из них не приходил за нами. Иногда я приходил в себя и с удивлением замечал, что любуюсь его красотой. Каиниты хорошо сложены и грациозны, как кошки, и смертельно опасны, когда хотят этого. Это мы тоже узнали со временем. У нас было любимое место под защитой скалы на склоне холма за лагерем. Скала за нашими спинами была теплой, она казалась еще теплее, когда я смотрел на бледное сморщенное солнце и на свое дыхание, белым облачком вырисовывающееся на фоне жемчужного неба. Высоко-высоко над нами кружил хищник в поисках добычи, потом птица вдруг неожиданно метнулась в сторону — в разреженном воздухе я отчетливо слышал свист ветра в ее крыльях — и скрылась за вершинами деревьев внизу в долине. Листва деревьев имела миллионы оттенков цвета, как будто стояла бесконечная осень. Шивару сидел на корточках, охватив хвостом колени, рядом с ним на земле лежал топор. Черкез и один или два других лувала горбились на приличном удалении. Глаза лугалов никогда не отрывались от милдиванов. Иногда к ним присоединялся Мануэль, когда не был занят на строительстве. Помните, Мануэль? Вы не всегда могли быть с нами.
— Да, капитан, — отозвался Мануэль.
— Ну, — продолжал Пер, — глубокий голос Шивару звучал все дальше и дальше. Он был полон планов на будущее. Никаких вопросов о торговом договоре — у них не было никаких организаций, с которыми мы могли бы заключить договор, — но он предвидел, как его люди приносят то, что мы хотим, и обмен на то, что мы им предлагаем. И он был достаточно умен для того, чтобы понять, кик воздействует на них существование постоянного торгового поста, общего места всех встреч. Начнется более близкое общение. Пустит корни идея более тесного объединения. Он видел это впереди, выходя за рамки тех утих понятий, к которым привык. Например, он считал, что множество милдиванов, работая вместе, смогут наиболее полно использовать нерест на реке Мукуньян. Можно будет построить больше крепких каноэ и отправиться на поиски новых охотничьих угодий. Ну и тому подобное. Потом уши его, выражая внимание, начинали двигаться, усы дрожали, он наклонялся вперед и расспрашивал о людях. Из какой страны мы пришли, какая там дичь? Как мы женимся и воспитываем детей? О, он взрывался целым космосом вопросов! Постепенно, по мере расширения словаря, вопросы его становились все более отвлеченными. Мы начали изучать основы психологии каждого и были совершенно поглощены этим занятием. Я был не очень удивлен, узнав, что его культура не имеет религии. Вообще он с трудом понял мой вопрос об этом. У них практикуется колдовство, но они рассматривают его как разновидность технологии. Они не тают анимизма, у них нет аналогов антропоморфизма. Милдиваны очень хорошо знают, что они господствуют над любым растением или животным. Мне кажется также, хотя я в этом не очень уверен, у них есть смутная идея перевоплощения. Но эти вопросы не очень их интересуют, так же как и проблемы происхождения. Жизнь есть то, что существует. Мир — это такой феномен, в котором нужно либо господствовать, либо быть побежденным. Шивару спрашивал меня, почему я задаю вопросы о таких самоочевидных вещах.
Пер покачал головой. Взгляд его скользнул по повязке на ноге.
— Вероятно, в этом была моя первая ошибка.
— Нет, капитан, — мягко сказал Мануэль. — Откуда вы могли знать, что у них нет души?
— Нет ли? — пробормотал Пер.
— Оставим это теологам, — вставил ван Рийн. — Мы платим за то, чтобы они решали эти вопросы. Продолжай, мальчик.
Я видел, как Пер старается ободриться.
— Я попытался объяснить идею Бога, — начал он вновь свой рассказ. — Уверен, что это мне удалось. Шивару выглядел удивленным… и обеспокоенным. Вскоре после этого он ушел. Упоминал ли я, что милдиваны используют барабаны для связи на большое расстояние? Всю ночь я слышал грохот барабанов из долины, далеко на холмах слышался ответный рокот. В течение недели нас никто не навещал. Но Мануэль, бродивший по окрестностям, видел множество следов. За нами все время наблюдали. Вначале я почувствовал облегчение, когда вновь пришел Шивару. Вместе с ним было несколько других туземцев: Ферагхир, Тулитур — не менее значительные, чем он. Они направились прямо ко мне. Я знал об их приближении, так как их заметили наши автоматы, рубившие лес. Мы использовали в строительстве много местных материалов, в том числе и бревна. Обрубали деревья силовым лучом, грузили на грави-тележки и везли на строительство. Воздух был полон гула и грохота, звона и треска, а ветер пронизывал, как луч лазера. В облаке пыли я с трудом различил наш корабль и жилые навесы около него: лучи солнца едва пробивались на площадку. Они подошли ко мне, эти трое высоких охотников, в сопровождении дюжины вооруженных лугалов. Шивару поманил меня.
— Идем, — произнес он. — Тут не место для милдивана.
Я посмотрел ему в глаза, они были непроницаемы, как будто он поставил стеклянную маску между собой и мной. Правду сказать, у меня по коже пробежал озноб. Я был безоружен, мы все были безоружны, за исключением Мануэля — вы знаете новомексиканцев, — и я боялся, что сделаю хуже, если пойду за оружием. Я на языке Улаш приказал Тому Вуллису занять мое место и попросил Мануэля пойти со мной. Если автохтоны вбили себе в голову, что мы хотим причинить им ущерб, вряд ли их успокоит, если я буду при них говорить по-английски — на языке, которого они не понимают. Не было сказано ни слова, пока мы не очутились вдали от пыли и шума, на нашем старом месте у скалы. Сегодня она не казалась теплой.
— Я приветствую вас, — сказал я милдиванам, — и прошу есть и спать с нами. — Это местная форма вежливости для посетителей.
Но я не получил обычного ответа. Тулитур взмахнул копьем, которое он держал, и спросил — не грубо, понимаете, а с каким-то неприятным оттенком в голосе:
— Зачем вы пришли в Улаш?
— Зачем? Но ты знаешь. Торговать.
— Нет, подожди, Тулитур, — прервал Шивару. — Ты не то спрашиваешь. — Он повернулся ко мне. — Кто вас послал? — спросил он.
— И я должен вас спросить, фримены, понимаете ли вы, что такое черный голос? Я не собирался увиливать от ответа. Мы что-то сделали неправильно, но у меня не было ни малейшего представления, что же именно. Ложь или увертки могли улучшить дело, но могли и ухудшить его. Я видел, как солнце блестит на лезвиях топора, и испытывал радость, что со мной Мануэль. Шум лагеря доносился сюда слабо. Либо мы далеко отошли, либо усилился ветер. Я заставил себя смотреть прямо на него.