Война в России и Сибири
Шрифт:
Эта операция представляла серьезную угрозу для русского фронта. Если неприятелю удастся перебросить достаточное количество личного состава на левый берег реки, то левый фланг армии генерала Леша окажется под угрозой. Возникла необходимость в срочных ответных действиях.
Генерал Брусилов по просьбе своих коллег подготовил операцию [74] , которой весьма способствовали природные условия участка, где вызывали тревогу вражеские действия.
На востоке и северо-западе от Чарторийска нет лесов – там равнина и на ней невысокие холмы. Немцы укрепили их и превратили в подобия маленьких крепостей, однако равнина не такое надежное укрытие, как лес, для войск, прячущихся в рельефе и растянутых по длинному фронту.
74
Из воспоминаний генерала А. И. Деникина, командовавшего в это время 4-й стрелковой
Также леса затрудняют продвижение вперед. В густом лесу разъезды попадают в волчьи ямы или их расстреливают из закамуфлированных окопов.
Зато равнины вокруг Чарторийска позволяли продвижение вперед на много верст, если бы кто-то захотел потратить на это силы.
Генерал Брусилов показал мне армейский корпус генерала Воронина [75] , которому собирался доверить главную роль, и сказал несколько слов о готовящейся операции. Армейский корпус генерала Зайончковского должен был выступить, чтобы отвлечь внимание неприятеля.
75
Бывший военный атташе в Вене.
2. Подготовка к бою
Чтобы дать представление о сложностях со связью и транспортом, скажу следующее: штаб фронта находился в 90 км от армейского корпуса, а его штаб примерно километрах в десяти от входящих в него подразделений, железные дороги отсутствовали, автомобили не ездили из-за плохого состояния дорог.
Бригада, которую я должен был сопровождать, именовалась «железная» (4-я стрелковая, покрыла себя славой во время войны с турками 1877 г. [76] ).
76
4-я стрелковая бригада стала одной из наиболее отличившихся во время войны с Турцией частей Русской армии: 13-й, 14-й, 15-й и 16-й стрелковые батальоны бригады приняли участие в наиболее трудных операциях, потребовавших от них полного напряжения физических и моральных сил. Среди дел стрелков – переправа через Дунай у Зимницы, Забалканский поход Передового отряда генерала И. В. Гурко, выручка Шипки и др. В боях с превосходящими силами турецкой армии, в суровых природных условиях стрелки проявляли высокие боевые качества, за что получили неофициальное звание железной бригады, или железных стрелков. В годы Первой мировой войны, в 1914–1916 гг. 4-й стрелковой «железной» бригадой (с августа 1915 г. дивизией) командовал генерал А. И. Деникин, неизменно высоко отзывавшийся о боевых качествах стрелков. «Судьба свела меня с “железной” бригадой, – вспоминал впоследствии Деникин. – В течение двух лет шла она со мной по полям кровавых сражений, вписав немало славных страниц в летопись Великой войны (название Первой мировой войны в Российской империи. – Примеч. сост.). …Положение бригады (дивизии) в 8-й армии было совершенно особое. “Железным стрелкам” почти не приходилось принимать участия в позиционном стоянии, временами длительном и скучном. Обычно, после кровопролитного боя, бригада выводилась [генералом А. А.] Брусиловым в “резерв командующего армией” для того лишь, чтобы через два-три дня опять быть брошенной на чью-либо выручку в самое пекло боя, в прорыв или в хаос отступающих частей. Мы несли часто большие потери и переменили таким порядком четырнадцать корпусов. И я с гордостью отмечаю, что “железная” дивизия заслужила почетное звание “пожарной команды” 8-й армии» (Деникин А. И. Путь русского офицера. С. 300–301).
Вместе с князем Барановым мы поскакали туда на казачьих лошадях в сопровождении двух казаков из свиты генерала.
За Великой Осницей кончились леса, и началась равнина такая же, как вокруг Чарторийска. Она была вся в ямах
В четыре я приехал в бригаду. Командующий, генерал Деникин, посоветовал мне немедленно отправиться в 16-й полк, который через два часа должен будет форсировать Стырь. Не теряя времени, я поскакал туда с одним казаком и солдатом, которого прислал за мной уже предупрежденный о моем приезде полковник [Н. П.] Бирюков.
Облачно. В лесу потемки. Не меньше часа мы продираемся сквозь заросли, и мне то и дело приходится утыкаться в гриву лошади, прячась от еловых лап. Наконец мы добираемся до небольшой лужайки, где горят костры. Я нахожу полковника Бирюкова и его адъютанта рядом с телефоном на огромном пне. Полковник числится среди лучших старших офицеров русской армии, человек образованный, утонченный. Ко мне он проявил гостеприимство, и мы немедля отправляемся туда, где готовится операция.
В этот день все необходимое для переправы подтащили как можно ближе к реке. Через час начнут наводить мосты и, если неприятель не окажет противодействия, в 9 часов мы переправимся.
Мы вошли в небольшой домишко, стоящий в лесу: до войны в нем, скорее всего, жил лесник. Единственная комната была и канцелярией, и кухней, и столовой, и спальней. Свеча осветила сцену, надолго оставшуюся в памяти: молоденький паренек спит на соломе возле печки, обнявшись с собачонкой. Солдат-кашевар подбросил в печку дров, хотя она и так хорошо горела. Вспыхнувший огонь осветил комнату, и я обнаружил в ней еще бедно одетую молодую женщину – она дожидалась остатков нашей трапезы. Несколько казаков с широкими лицами, блестящими глазами, в огромных папахах стопилось в дверях и с большим любопытством смотрело на нас. Все переговаривались между собой, телефон звонил, полковник отдавал приказы, доедая обед, кстати, очень вкусный.
Было 7. Командир батальона сообщил нам по телефону, что переправа наведена и они готовы переправляться через Стырь. Мы сели на лошадей и углубились в темноту леса.
Арьергард и резервные войска сгрудились у больших костров. Еловые ветки шевелились в огне, потрескивали, распространяя запах смолы. Отсветы пламени ложились на темные ели и казались подвижными драпировками.
Рядом с вязанками сидели люди самого необычного вида, таких только в России и увидишь. На лицах выражение безудержной удали, на головах большие барашковые шапки, и кажется, что эти выносливые, ко всему готовые существа появились здесь из каких-то далеких времен. Мы быстро прошли мимо них, невольно поглядывая на их белые или слегка розоватые барашковые шапки и блестящие кинжалы [77] .
77
Длинный кавказский клинок из дамасской стали.
Говорят эти люди мало и отдыхают с такой беспечностью, что невозможно себе представить: еще минута и лес наполнится громом боя. Нас они едва замечали. Унтер-офицер, узнав моего спутника, вскочил и громко крикнул: «Смирно!» К нам повернулись любопытные лица, глаза заблестели. Солдаты поднялись, но тут же улеглись обратно, как только полковник дал ожидаемую ими команду: «Вольно!». Полулежащие крепыши походили на питонов, жмущихся к благодетельному теплу посреди ночного холода.
Троп в лесу не было, мы шли, задевая ветки и низко весящий телефонный кабель. С большим изумлением я обнаружил, что уже в километре от лагеря костров не видно – таким густым был лес.
Мы подошли к опушке. Глаза приспособились к темноте, и издалека был виден среди деревьев клочок светлого неба. Тишина мертвая. Немцы стояли недалеко от реки, и успех операции зависел от осторожности наших. Внезапно моя лошадь подалась влево, и возле себя я услышал шепот.
Сотни серых шинелей покрывали землю, оставив узкий проход, по которому мы едва могли ехать. Командиры батальонов подошли к нам. Кроме полковника Бирюкова, поручик, который говорил с нами, был единственным офицером, он находился в этом полку с начала войны. Другим батальоном командовал прапорщик Севастьянов [78] . Я был удивлен, что он командует офицерами, у которых на четыре лычки больше, чем у него. Я еще буду говорить об этом прапорщике.
78
Вероятно, речь идет о прапорщике (в 1917 г. поручике) 16-го стрелкового полка Иване Севастьянове.
Мы с полковником подошли к берегу реки и осмотрели понтоны, наведенные для переправы. На быстрине плавали надутые воздухом мешки, скрепленные между собой досками. Мосты показались мне ненадежными, но меня уверили, что инженер промерил глубину реки, она здесь десять метров, что не дает возможности наводить мосты с опорами. Левее, в сотне метров от нас находился мост другого полка – 13-го, под командованием полковника [С. Л.] Маркова, он должен был выступить одновременно с нами.
Пока что, похоже, противник не заметил наших приготовлений. Однако мне сказали, что, возможно, нам готовится сюрприз.