Воздается по вере. Грехи имеют свою цену. Книга третья
Шрифт:
Завод выполнял объемный государственный заказ. Работали без выходных. Из отдела технического контроля привлекли всех сотрудников и только по просьбе Михалыча Гордеевой сделали поблажку в связи с ее положением. Пораньше утром в субботу Михалыч отправился на работу. Первого, кого он увидел в еще пустом цеху, была Маша Гордеева. Она сидела закутавшись в теплый пуховый платок, лихо орудуя штангенциркулем, обмеряла изготовленные во вторую смену, детали.
– Гордеева, ты что тут делаешь? – разозлился Михалыч. – Ты думаешь – мы без тебя не
Маша вскинула ресницы. На пожилого мужчину уставились карие с поволокой, глаза.
– Здравствуйте, Михал Михалыч, что это вы с утра развоевались?
– Ты мне, Гордеева, зубы не заговаривай. Я вчера на оперативке четко, по-русски сказал, что явятся все кроме тебя. Зачем ты пришла?
Маша, не выпуская инструмента из рук, тянула из металлического ящика детали, замеряла и складывала в пустой.
– Гордеева, ты меня слышишь? – гневался начальник.
– Слышу.
– Давай вставай и ступай домой. Без тебя обойдемся.
Женщина насупилась, шумно задышала носом, по подбородку пробежала легкая рябь.
– Гордеева, я приказываю – уходи!
Мария опустила голову ниже.
– Нет, вы посмотрите на нее. – обратился мужчина к пустому цеху. – Начальник ей никто. Надо же какая упертая! А случится выкидыш от переутомления? Кто виноват будет? Нельзя по закону беременных женщин привлекать к переработкам. Нельзя!
Вредная контролерша вышла из-за стола и подошла к своему начальнику. Она умоляюще заглянула ему в глаза.
– Михал Михалыч, я же не за деньгами сегодня пришла. Мне плохо одной. Я как остаюсь одна, так реветь начинаю.
– Вот те раз, тебе же расстраиваться нельзя. Ребенка нервного родишь, потом сама же маяться будешь.
– Я знаю, только ничего поделать не могу, слезы сами катятся. Мне на работе среди людей лучше.
– Это в общаге то тебе людей не хватает? – удивился Михал Михалыч.
Маша шмыгнула носом и смахнула предательскую слезу:
– Здесь я работаю, занята делом, а там слоняюсь по комнате от стены к стене. Все соседи в семьях. Кому я нужна?
– А Ольга? Я думал вы подружки.
Михал Михалыч обошел длинный, самодельный стол. За ним, у самой стены, стоял тоже самодельный шкаф, куда сотрудники отдела убирали личные вещи и специальную одежду.
– Конечно, Ольга подруга, но у нее семья. Своих забот хватает.
Начальник надел черный халат. Нужно отметить, что жена следила за своим мужем исправно. Мужчина всегда выглядел ухоженным и наглаженным.
– Значит, поэтому тебя из цеха не выгонишь. То-то я смотрю: народ домой, а ты все копаешься. Раньше всех приходишь, позже всех уходишь. Выходит, девонька, дом пустой тебе не мил.
Маша, молча отчаянно закивала головой.
– А Сашка пишет?
– Пишет.
– Ну, тогда не все так плохо! Часто пишет?
– Часто.
– Телевизор у вас есть?
– Нет. Еще не купили.
– А что так? В наше время молодежь прежде всего телевизор покупает.
– У нас в общежитии в красном
Михалыч не прерывая разговора с Машей, заинтересовано изучал ящики, наполненные готовой продукцией около стола. Видимо, ночная смена, чтобы не терять времени даром, предъявила свою работу на проверку.
– Ходишь, смотришь?
– Иногда.
– Ладно, Мария, давай договоримся так: ты поработаешь до обеда и пойдешь не в общагу, а ко мне домой. Раз тебе надоело по комнате слоняться, познакомишься с моей женой. Она у меня рукодельница, стряпуха отменная, есть чему поучиться.
Маша замялась:
– Я же ее совсем не знаю. Неудобно.
Михал Михалыч широко улыбнулся:
– Перестань глупости говорить. Садись. Доделывай этот ящик. За тобой еще вот этот и этот. Я пойду к начальству.
Довольная Мария без лишних слов продолжила работу. На душе вдруг стало светло и покойно. Казалось бы, что, в сущности, произошло? Просто позвали в гости, просто есть возможность познакомиться с хорошим человеком, а внутри разлилось тепло от чьей-то заинтересованности в ее судьбе.
Когда Мария сообщила родителям о своей беременности, их реакция один в один напомнила реакцию мужа.
– Маша, ты должна срочно уволиться и вернуться домой, – кричала в трубку Галина Ивановна. – Тебе нужно спокойно выносить и родить ребенка. Пока Саша в армии ты должна находиться под нашим наблюдением.
– Мамуля, у меня все хорошо. Я работаю, работа мне нравится. До декрета хочу оставаться в Солнечном. Когда выйду в декрет, приеду рожать к вам, – спокойно объясняла дочь.
– Я не понимаю, какая необходимость оставаться одной в чужом городе? – не унималась мать.
В трубке раздался сдержанный отрывистый шепот. На другом конце провода кто-то кому-то явно давал наставления. Раздался голос отца:
– Мария, в самом деле, зачем лишние неудобства и сложности? Увольняйся и приезжай домой. Здесь спокойно родишь, а вернется муж из армии – все вместе обсудим ваше дальнейшее место проживание. Я думаю: его родители нас поддержат.
Позиция родителей была совершенно понятна. Впрочем, именно такой она и ожидалась.
– Маша, – из трубки опять выплыл голос матери, – ты его родителям сообщила о беременности? А то как-то неудобно. Мы знаем, они – нет.
– Саша сам захотел лично их оповестить в письме. Не переживайте. Они сами между собой разберутся.
– Хорошо. И все же, Машенька, пожалуйста, подумай над нашим предложением.
– Я подумаю, – пообещала дочь.
Меньше всего Марии хотелось портить настроение родителям. Настоящий ответ давал им возможность надеяться на положительный исход, а ей, в свою очередь, не обещать этот исход. В каждом письме Галина Ивановна уговаривала дочь плюнуть на все и приехать под родную крышу. Маша перестала реагировать на уговоры. Она сообщала о своей прекрасной жизни и делилась показателями из детской консультации.