Возвращение Богов
Шрифт:
Расиль гортанно рассмеялась. — Я рада это слышать, — сказала она. — За то время, что я сопровождала твою супругу Шарину, Воин Кэшел, я привыкла к тому, что меня не относят к грязи и отбросам. Хотя я могла бы вернуться к своей прежней жизни с Настоящими Людьми, я не чувствую необходимости усиливать свое чувство смирения до такой степени. Хотя, без сомнения, было бы полезно так поступить.
Они дружно рассмеялись. Кэшел посмотрел вниз, на город, держа свой посох в левой руке. Внизу были самые разные люди, гуляющие, работающие и просто бездельничающие. Они напомнили ему о летних днях на южном пастбище, когда он сидел под падубом на вершине холма и наблюдал, как
К его удивлению, от соприкосновения брызнул голубой магический свет. Расиль тоже заметила искру. Ее ухмылка обнажила ряд зубов, которые были заметно острее, чем у человека. — Я же говорила тебе, что битва не окончена, Воин Кэшел, — сказала она. — Я чувствовала, но не говорила, что Вождь Гаррик поступил бы мудро, если бы оставил меня при себе. Я не могу сделать столько, сколько делает его Теноктрис, но я тоже кое-что могу; а ему нужно будет многое сделать, если он и его королевство, наше королевство, хотят выжить в предстоящей борьбе.
Кэшел, молча, кивнул. С этого места он мог видеть птиц, ловящих рыбу в прудах, которые теперь усеивали равнины там, где до Изменения было Внутреннее Море. Большинство из них были белыми или серыми, как чайки, но попадались и более темные формы, которые вспыхивали, синим, когда попадали прямо под солнце. Он был уверен, что это зимородки.
— Ты не возражал бы остаться здесь еще немного, Воин Кэшел? — спросила волшебница. — Я бы хотела сотворить небольшое заклинание. Полагаю, мне помогут и наша высота над землей, и твое присутствие.
— Все, что пожелаете, мэм, — отозвался Кэшел. — И я был бы признателен, если бы вы называли меня просто Кэшел. Я не воин, вы же знаете. Я всего лишь пастух.
Расиль фыркнула мягким смехом, присев на корточки. Она достала горсть стеблей тысячелистника из мешочка, сплетенного из ивовых прутиков, таких тонких и плотных, что Кэшел подумал, что в мешочке можно держать воду. Люди-кошки были искусны в ткачестве; даже Илна так сказала.
— Ты видишь то, что видишь, пастух, — сказала Расиль. — Но я вижу то, что видит мир. Если ты не хочешь, чтобы я говорила «Воин», я не буду произносить это слово. Но истина не меняется, Кэшел. Она бросила стебли тысячелистника в узор на камне, затем начала бормотать слова силы.
Кэшел не обращал на нее особого внимания. Он продолжал наблюдать за небом и землей внизу, за направлениями, откуда могла прийти опасность. В конце концов, он был пастухом.
***
Шарина оглядела квартиру, в которой жила и работала Теноктрис. Она надеялась, что выражение потрясенного смятения не отразилось на ее лице. Маленькая комната была встроена во внешнюю стену цитадели. Стены были покрыты конденсатом, а единственным окошком было маленькое оконце в окованной железом двери. В целом, это место вполне подошло бы для тюремной камеры — и, вероятно, использовалось в качестве таковой в прошлом.
Помимо того, что Теноктрис была подругой Принца Гаррика и Принцессы Шарины, она была волшебницей, которая своими советами и мастерством сделала для сохранения человечества не меньше, чем любой другой человек. Хотя население Панды росло с каждым днем, она могла жить в любом жилище, в каком пожелает.
— О, боже, — воскликнула Теноктрис в явном смятении. Она выглядела как женщина двадцати двух или трех лет, дерзкая и симпатичная, но не красавица. Очевидно, Шарина не смогла сохранить бесстрастное выражение своего лица. — Прости, дорогая. Я выбрала эту комнату, потому что это то, к чему я привыкла. Я не хочу сказать, что мне не дали чего-нибудь лучшего или, ну, что-нибудь в этом роде. Ты должна помнить, что большую часть моей жизни... И она пожала плечами.
Теноктрис было семьдесят лет, когда ее выбросило на берег у деревушки Барка, как обломок, отброшенный на тысячу лет вперед от времени катаклизма, положившего конец Старому Королевству. Теперь она казалась той женщиной, какой была в юности, но это было правдой только физически. За долгую жизнь она приобрела как знания, так и мудрость. Она сохранила эти достоинства, и теперь обладала дополнительной силой, на которую могли претендовать немногие волшебники. — Меня справедливо считали волшебником с очень небольшой силой. Я гордилась своей ученостью, и опять же, я думаю, гм, но... Теноктрис усмехнулась. Ее жизнерадостно-ироничного выражения лица было бы достаточно само по себе, чтобы Шарина узнала ее, независимо от того, какие черты лица она имела. — Но ученых не размещают и не кормят так же хорошо, как волшебников, которые могут расколоть горы заклинанием и жестом.
— Ну, если говорить, как дочь хозяина гостиницы, а не как Принцесса Шарина, — отозвалась Шарина, стараясь говорить непринужденно, — я бы предпочла, чтобы у моей подруги было жилье получше. Но я понимаю привлекательность привычных вещей. Хотела бы я иметь такую же свободу в выборе одежды.
Она поправила свое шелковое одеяние. Это была относительно простая одежда по сравнению с полным придворным платьем, весившим столько же, сколько доспехи кавалериста, но в отличие от туник, которые она обычно носила в деревушке Барка — даже для необычно официальных случаев — она была тяжелой, жаркой и сковывающей.
Отряд солдат тихо переговаривался, ожидая снаружи в коридоре. Это были Кровавые Орлы, члены королевской охраны. Шарина смирилась с тем, что, поскольку она была принцессой и регентшей в отсутствие своего брата, у нее всегда будут охранники. Она поморщилась. Не то чтобы она хотела побыть одна — никто в крестьянской деревне не ожидал уединения, особенно зимой, когда даже в богатом доме отапливалась только одна комната. Однако она не привыкла к тому, что людям, на самом деле, было не все равно, чем она занимается изо дня в день. Что ж, ничего не поделаешь, и опасности были достаточно реальны. Шарина слабо улыбнулась. Хотя она сомневалась, что люди с мечами смогут как-то помочь против волшебства, которое было самой большой опасностью для королевства за последние два года.
— Каково твое мнение о Расиль, Шарина? — внезапно спросила Теноктрис. Она взмахнула руками, тоже знакомо, хотя казалось странным видеть, как молодая женщина делает жест, который обычно делает старуха. — Я знаю, что она могущественная волшебница; об этом я могу судить. Что она за человек?
Шарине потребовалось время, чтобы сформулировать ответ. Стул с низкой спинкой в комнате был завален рукописями. Кровать тоже, хотя на внешнем краю было достаточно места, чтобы лечь худощавому человеку. И три плетеные корзины со свитками, хотя и были такой высоты, что на них можно было сидеть, показались Шарине слишком хрупкими, чтобы это было безопасным вариантом. Однако там было место, чтобы присесть на корточки. Она присела, как делала дома, открывая стручки гороха на ужин.