Возвращение в Панджруд
Шрифт:
— Купил? — между делом поинтересовался Джафар.
— Купил! — фыркнул Муслим. — Вы, хозяин, как маленький, честное слово. Если нам такие казаны покупать!.. — он безнадежно махнул рукой: дескать, по миру пойдем с этакими-то покупками. — У этого взял, — он мотнул головой в сторону второй половины дома. — Завтра обещал отдать. Вы кушайте, хозяин, кушайте...
Дело повторялось: Муслим раз за разом обращался к хозяину дома с просьбой о казане. Морщась и вздыхая, тот отвечал обычно, что вот какая незадача: сам хотел кой-чего приготовить. Но раз уж дело такое,
Настал день, когда Джафар обнаружил в углу комнаты совсем маленький казанчик — ну просто игрушечный.
— Муслим, а мне варить яйцо ты не собираешься? — устало пошутил он.
— Почему?
— Потому что одно в этот наперсток кое-как поместится, — пояснил Джафар. — Но уж два — ни в коем разе.
— При чем тут яйца? — не принял шутки слуга. — Это для другого дела.
— Тоже в долг взял?
— Нет, — сухо отвечал Муслим. — Не в долг. Этот казан я купил.
— Зачем? — удивился Джафар.
Муслим вздохнул.
— Хозяин, подождите пару дней, скоро все узнаете. Одно могу сказать: вам от этого — одна выгода.
Уже следующим утром, возвращая, как обычно, домовладельцу большой казан, Муслим присовокупил к нему маленький.
— Это что? — подозрительно спросил домовладелец.
— А это, видите ли, казанчик, — с готовностью объяснил Муслим. — Похоже, от вашего родился. Вечером я один оставлял... даже остатков масла не слил... утром смотрю — два! И в маленьком — тоже масло!
— Масло?
— В том-то и дело! — тарахтел Муслим. — Просто чудеса какие-то. Я ни сном ни духом!..
— От моего? — хозяин крякнул, переводя одурелый взгляд с одного казана на другой.
— Ну да. По закону он тоже ваш.
— Мой? По какому закону?
— Ну, вы же понимаете: если я, к примеру, нанял у человека кобылу, привел к себе во двор, а она у меня возьми да как на грех ожеребись, то ведь я не только лошадь, но и жеребенка хозяину вернуть должен? Верно?
Самые нелепые утверждения находят отклик в человеческом сердце, если за ними брезжит хоть небольшая выгода.
— Верно, но...
— Ведь приплод? — добивал его Муслим. — Ведь так? То есть, я хочу сказать, если по закону.
— Приплод? — тупо повторил хозяин. — Нет, ну кобыла-то... она того... а казан?
Муслим развел руками: дескать, он лишь немой свидетель случившегося.
— Никогда я о таком не слыхивал, вот чтоб меня шайтан съел, — пробормотал домовладелец. — Но если ты говоришь: по закону...
— А как же! — с готовностью подхватил Муслим проклюнувшийся росток мысли, позволяющий выстроить разумные основания случившегося.
— Вы же сами про кобылу...
Хозяин помотал замороченной головой и сказал:
— Ну ладно, поставь там.
Как известно, хозяйство — вещь хлопотная: то шурпы надо сварить, то голубцов запарить. Поэтому Муслим (всякий раз исправно платя свои фельсы) брал большой казан еще два или три раза — до тех пор,
— такой же большой и гладкий как хозяйский, с крышкой и приданным ему капкиром, но все же другой: с клеймом иного мастера.
— Это еще что? — удивился Джафар.
— Это казан! — с гордостью объявил Муслим.
— Ты меня уже заморочил своими казанами. Вижу, что не корова. Чей?
— Наш.
— Наш?! Откуда?
— Откуда! Вы, хозяин, как маленький, честное слово. Будто не знаете, что все в мире, кроме людей, берется с базара.
— Ты что ж его — купил?
— Опять “купил”! Я ведь не сумасшедший, чтобы такие казаны покупать. Не купил, а поменял.
— На что поменял?
— На тот.
— Какой“тот”?
— Хозяйский.
— Как это? Чужой казан поменял?!
— А что такого? — Муслим беззаботно пожал плечами. — Я ж ему не говорил, что я его казан поменял на этот. Ему я сказал, что его казан умер. А если про этот спросит, скажу — купил.
Джафар расхохотался.
— Не смейтесь, хозяин. Все по закону. Если казан может дать приплод, то ведь он и умереть может? Вот, к примеру, взять кобылу...
— Ну бестия ты, Муслим! — смеялся Джафар. — Жалко, Хаким не знает о твоих проделках. Он бы тебе показал, чем кобыла от казана отличается.
— Старый господин меня бы похвалил, — возразил Муслим. — Правда, этот скупердяй грозит пойти к судье, да я намекнул, чтоб и думал забыл: соседи-то все слышали, сам хвастал, придурок, что у его казана малыш родился.
— Смотри, гореть тебе в адском пламени...
— Я перед тем воды побольше выпью, — хихикнул Муслим. — Потом сделаю так: пфу-у-у! — и все погаснет!
Стена поэтов. Юсуф. Мулла Бахани. Успех
Тот мальчишка, что при первой встрече насмешливо интересовался насчет баранов, оказался вовсе не мальчишкой. Юсуф был младше всего на два месяца. Просто тонкая кость, малорослость и какая-то детская просветленность, то и дело сквозившая в живом, искрящемся взгляде, и впрямь могли ввести в заблуждение насчет его возраста.
Джафар поздоровался.
— О! — обрадованно сказал тот, узнав его. — Что, взяли?
— Взяли. Вчера с мутаввали разговаривал...
— Сколько манов [37] ?
— Пятьдесят, — с достоинством, как само собой разумеющееся, сообщил Джафар — но не удержался, расплылся в ликующей улыбке.
— Ничего себе! Поздравляю. Заплатил ему?
— Кому?
— Мутаввали.
— Мутаввали?
— Ну что ты как ребенок! — рассмеялся Юсуф. — Взятку давал? Или ты арабский так хорошо знаешь?
37
Ман — мера веса, около 800 граммов. Как правило, студенты медресе получали стипендию трех разрядов — 35, 40, 50 манов пшеницы в год.