Вперед в прошлое 5
Шрифт:
И Карась вернул тетради, которые брал у Минаева, да с нами и остался. Вот интересно, если, когда они вырастут, Желткову и Карася поженить, выживет такая семья или нет? Скорее да, ведь в будущем будет соцподдержка. Нарожают кучу ребятишек, возьмут льготную ипотеку, Любка пойдет на винзавод, Санек — сварщиком или трактористом. Кузнечный цех, пока еще несуществующий, — скорее всего, придумка его будущей жены.
Подбежали Алиса с Каюком, девушка выглядела довольной. Я поискал взглядом ее обидчиков, Дорика с Афоней, и не нашел
— Когда у нас следующая лит-ра? — спросил Рамиль. — Я ни хрена в этих стишках не понял.
— В четверг, — сказал я. — Времени вагон. Сочиним кучу стишков, а я прослежу, чтобы они получились по максимуму бездарными.
— Нафига это так? — насторожился Карась.
— Чтобы на олимпиаду не погнали, баран, — ответила Гаечка, постучав себя по лбу пальцем; задумавшись, вздохнула: — Но мне будет стыдно.
— А куда деваться, — развел руками я.
Прищурившись, Минаев спросил Карася:
— Саня, у тебя же мнение есть. Как думаешь, что было раньше: рыба или икра?
— Рыба! — радостно воскликнул Карась, и Чабанов с Рамилем прыснули.
Переменившись лицом, Карась взревел раненым Кинг-Конгом:
— Ты че это, а? Ты это — да? Наезд?
Минаев шагнул назад, сделал придурковатое лицо.
— Саня, ты чего?
— Попуститесь оба! — рявкнул я.
Раньше я вместе со всеми веселился бы, потешаясь над тупарём, теперь же чувствовал неловкость, как если твои друзья пинают инвалида.
Расправившись с полдником, мы перекочевали в кабинет математики, я отдал тетрадь Кабанову, который принялся лихорадочно списывать, поглядывая на Инну Николаевну, воссевшую за учительским столом. Я подошел к Саньку, наклонился и, тыкая пальцем в формулы, объяснил, что и почему, понимая, что парню сейчас совсем не до уроков. Они кивал, не отрываясь от списывания, а Памфилов сравнивал решения с теми, что в его тетради. Денчик хорошо соображал, но учиться не любил, как, впрочем, все в нашем классе.
Чтобы любить учиться, надо быть заинтересованным, а как, когда учителя ничего не могут объяснить, а лишь отбывают срок? Вся мотивация нашей группы пока сводится к тому, чтобы доказать: мы круче барановцев.
Когда Санек наконец списал домашку, я забрал тетрадь и спросил:
— Есть новости?
— Только завтра к вечеру, — ответил он, косясь на Карася. — Бабла-то нет. Сегодня — как договорились? — Он тронул рукой пакет с приставкой.
Я показал пятерню — мол, в пять вечера, он понял, кивнул. После того, как его мать получит деньги, она понесет их приятелю Канальи, и афганцы начнут работать. В лучшем случае им удастся поговорить с вымогателями завтра, значит, Кабановы что-то узнают в среду или позже.
После школы я улучил момент и остался наедине с Ильей. Остановился и сказал:
— Мне нужна твоя помощь.
Илья вскинул белесые брови.
— И?
— Я беру приставку у Кабанова. «Денди»…
— Круто же! — Илья улыбнулся от уха до уха, единственное немногое, что запрещали ему родители — обзаводиться приставкой.
— Я не хочу, чтобы наши знали, что она моя.
— Почему? — удивился друг.
— Потому что будут играть денно и нощно, залипнут, перестанут учиться и тренироваться, чего доброго, прогуливать начнут.
— Ну а я чем помогу?
— Ты скажешь, что она твоя, а родители разрешают играть только час.
— Вот ты жук! — усмехнулся Илья.
— Храниться она будет у тебя.
— А играть мы на чем будем? — остудил мой пыл Илья.
— На телеке. У меня есть черно-белый «Рекорд», его на запчасти продать хотели, но я починил, так что он, считай, мой.
— Так он же древний! Разве получится подключиться?
Я напряг память взрослого, поскрипел извилинами.
— Должно. Приходи после пяти, попробуем, а потом заберем телек на базу. Он тяжеленный, зараза, хоть и маленький. Один не донесу.
Я развернулся и направился домой, но Илья меня остановил:
— Стой!
— Что еще? — обернулся я.
— Я не могу обманывать друзей, — проговорил он виновато.
Вдохнув и выдохнув, я сказал:
— Ну ты представь, что будет, если я скажу, что эта приставка наша. Все будут играть, играть и только играть. А когда мы попробуем их отогнать от телека, шипеть будут на нас! Истерики нам закатывать и топать ножками. Да мы разругаемся со всеми! Проще тогда вообще им приставку не показывать, а мне хотелось бы, чтобы она была в клане, потому что это прикольно. А так, ну, если ты хозяин, то есть твои родители — нельзя и все. Взрослый сказал.
— Все равно не могу, — уперся Илья, он всегда таким был, слишком правильным.
Видя растерянность Ильи, я сжалился:
— Ладно, сам нашим скажу вместо тебя. Тебе только надо будет предупредить родителей и приносить и уносить приставку.
— Отец будет ворчать…
— С таким подходом не будет. Скорее одобрит. Он-то у тебя продвинутый… Короче, жду тебя в пять, потом, в шесть, — тренировка.
Глаза Ильи блеснули азартом, и он кивнул.
Глава 28
Мечта родом из девяностых
Дома я первым делом протопал на кухню, где мама, уже вернувшаяся с работы, занималась готовкой.
— Ма, — позвал я, она обернулась, — я заберу старый телек, ты не против?
— Куда заберешь? — насторожилась она.
— К Илюхе в подвал.
— Против. — Она вытерла руки о передник, заглянула в кастрюлю, выпуская аромат горохового супа. — Во-первых, его можно продать, во-вторых, так вы совсем распоясаетесь и перестанете бывать дома.
Ну, началось. Вот уж не ожидал, что она упрется.