Врата судьбы
Шрифт:
— И я тоже, — сказала Таппенс. Они переглянулись.
— Только у меня оно сейчас выскочило из головы, — сказал Томми. — Арти…
— Да, что-то такое, — согласилась Таппенс. — Неплохое деревцо, верно?
— Но зачем ты залезла в колючки?
— Ну, потому что, если, подъезжая к подножию, ты не успеваешь притормозить ногами, то оказываешься в этом арти — или как оно там.
— Арти — ли? А не «уртикария»? Нет, это крапива, так ведь? Ну что ж, — заметил Томми, — каждый развлекается, как умеет.
— Я просто продолжала исследование
— Твоей проблемы? Моей? Чьей?
— Не знаю, — ответила Таппенс. — Надеюсь, наших проблем.
— Но не проблем Биэтрис, случайно? Нет?
— О нет. Мне просто пришло в голову, что в доме может быть что-то спрятано, вот я и пошла посмотреть на массу игрушек, которые были убраны в какую-то странную древнюю оранжерею много лет назад, и там нашлось вот это и Матильда — лошадь — качалка с дырой в животе.
— С дырой в животе?
— Ну да. Похоже, люди засовывали туда всякую всячину. Дети, из интереса, ворох старых листьев, ненужные бумаги, старые тряпки и фланель, жирные тряпки, которыми чистили вещи.
— Ясно. Пошли в дом, — сказал Томми.
— Ну, Томми, — произнесла Таппенс, с удовольствием протянув ноги к огню, который она развела в гостиной к его приходу, — рассказывай новости. Ты ходил на выставку в галерею «Ритца»?
— Представь себе, нет. У меня не хватило времени.
— Что значит «не хватило времени»? Ты же за этим и ездил, верно?
— Ну, не всегда удается сделать то, за чем ездил.
— Но куда-то ты ходил и что-то сделал, — сказала Таппенс.
— Я нашел новое место, куда можно припарковать машину.
— Тоже полезное дело, — заметила Таппенс. — Где же?
— Возле Хаунслоу.
— Но что ты делал в районе Хаунслоу?
— Вообще-то я не ездил в Хаунслоу. Там есть что-то вроде автомобильной стоянки, а оттуда я поехал в метро.
— Как, до Лондона?
— Да. Так легче.
— Что-то у тебя виноватый вид, — сказала Таппенс. — Только не говори мне, что в Хаунслоу живет моя соперница.
— Нет, — сказал Томми. — Ты останешься довольна тем, что я сделал.
— Ты, случайно, не покупал мне подарок?
— Нет, — ответил Томми. — К сожалению, нет. Честно говоря, я никогда не знаю, что тебе покупать.
— Ну, иногда ты очень удачно придумываешь, — обнадежила его Таппенс. — Но чем же ты занимался, Томми, что я должна быть довольна?
— Я тоже занимался исследованиями.
— Кто сейчас только не занимается исследованиями, — сказала Таппенс. — Все подростки, племянники, двоюродные братья, дети других людей — на кого ни посмотри, все занимаются исследованиями. Понятия не имею, что они там исследуют, но они никогда потом этим не занимаются. Они только исследуют с большим удовольствием, вполне довольные собой, а чем все это кончается — один Бог знает.
— Бетти, наша приемная дочь, уехала в Восточную Африку, — сказал Томми. — От нее что-нибудь слышно?
— Да. Ей там нравится — нравится залезать в африканские семьи
— Как, ты думаешь, к этому относятся африканские семьи? — спросил Томми.
— Я полагаю, не очень хорошо, — сказала Таппенс. — В приходе моего папы, помнится, никто не любил местных визитеров — их называли носатыми.
— В этом что-то есть, — проговорил Томми. — Ты ясно указываешь мне сложности того, что я проделываю, вернее, пытаюсь проделать.
— Исследования чего? Надеюсь, не машинок для подстригания газона?
— Не понимаю, при чем тут машинки для подстригания газонов.
— При том, что ты постоянно разглядываешь их каталоги, — сказала Таппенс. — Все рвешься купить одну такую.
— В нашем доме мы проводим исторические исследования — исследуем преступления, которые, судя по всему, были совершены лет 60—70 назад.
— Расскажи же, наконец, о своих исследованиях, Томми.
— Я поехал в Лондон, — сказал Томми, — и запустил кое-что в действие.
— А, — сказала Таппенс, — исследования? Исследования в действии? В принципе я занималась тем же самым, только у нас разные методы. Да и мой временной период приходится на более раннее время.
— Ты хочешь сказать, что серьезно заинтересовалась проблемой Мэри Джордан? Так ты это вносишь в план работы, да? Тайна, или проблема, Мэри Джордан.
— Какая типичная фамилия. Она не может быть настоящей, если правда то, что она была немецкой шпионкой, — размышляла Таппенс. — Хотя, пожалуй, она вполне могла быть англичанкой.
— Я думаю, эти рассказы — всего лишь легенда.
— Продолжай же, Томми. Ты мне еще ничего не рассказал.
— Ну, я навел определенные — определенные — определенные…
— Перестань повторять «определенные», — сказала Таппенс. — Мне ничего не понятно.
— Объяснять не всегда легко, — возразил Томми. — Я хотел сказать, есть возможность навести кое-какие справки.
— Ты говоришь о происшедших событиях?
— Да, в какой-то степени. Я имею в виду, кое-что еще можно узнать. Есть куда обратиться за информацией. Это тебе не езда на старых игрушках, расспросы старых дам и перекрестный допрос старого садовника, который скорее всего все перепутает, и не хождение по почтовым конторам, где ты мешаешь людям работать, требуя, чтобы они вспоминали рассказы своих дальних родственниц.
— От каждого я что-то да узнала, — сказала Таппенс.
— Узнаю и я, — заявил Томми.
— Ты наводил справки? К кому же ты обратился со своими вопросами?
— Ну, дело было не совсем так, но ты должна помнить, Таппенс, что время от времени я сталкивался с людьми, которые знают, с какого конца браться за дело. Есть, знаешь ли, люди, которые за определенную сумму наведут для вас справки там, где надо, так что их информация вполне достоверна.
— Какие люди? Какую информацию?
— Да любую. Для начала можно попросить кого-нибудь выяснить вопрос смертей, рождений и браков.