Враждебная тайга
Шрифт:
– Кланяйся, собака, великому хану! – рявкнул Тохучар.
– Я кланяюсь только своим богам! – гордо ответил жрец.
– И кто же твои боги? – спросил Чингисхан.
– Я не назову тебе их имен, - сказал шаман, - Потому что вера моя держится на тайне.
– Не хочешь – не говори, - улыбнулся хан, - Если мне это будет нужно, ты все скажешь под пыткой. Лучше скажи, зачем и как ты убил моего воина?
– Твой воин был силен телом, но слаб духом – это сгубило его, - был ответ.
– Лжешь! – выкрикнул Бэкхл. – Джебе нам рассказывал, что превратил его в старика!
– Это не я, - тихо произнес жрец.
– А кто? – вскочил шаман монголов и ударил в бубен, отгоняя злых духов.
– Страх, - хрипло пояснил старик, - Его собственный страх, он поддался ему и умер.
– Я верю и не верю тебе, - теребя бородку, размышлял вслух Чингисхан, - Ты - великий колдун, если не врешь, но ты должен доказать мне это, иначе умрешь, как безродный пес. Смерть за смерть – такой у меня обычай.
– Я могу открыть твое будущее и прошлое, - предложил жрец, - Но для этого я должен видеть твои глаза или коснуться тебя.
– Да знаешь ли ты, - вскипел хан, - Что коснуться моих ног губами – это великая милость, которой я удостаиваю не всякого правителя! – немного успокоившись, Тэмучжин добавил, - Развязать твои глаза я не могу, мой шаман запретил это.
– Я уже вижу твое прошлое, - примирительно сказал жрец, - И вижу ясно.
– И что же ты видишь? – прошипел Бэкхл.
– Тебе пятьдесят четыре весны, - растягивая слова, старый жрец впадал в транс, - Твой отец – вождь, он умер, когда ты справил тринадцатую весну. Твой народ возмутился, ты усмирил его… Я вижу котлы, много больших котлов, в них кричат люди, много людей – они твои враги. Их сварили заживо! Я вижу тебя в колодках – ты бы две зимы в плену. Ты бежал, возглавил свой народ, стал завоевателем, а потом нанял бродячего шамана – вот его, - сухой палец безошибочно указал в сторону Бэкхла, - За золото он сказал, что ты посланец богов и тебя избрали великим ханом…
– Лжешь! – исступленно заорал монгольский шаман, и всем присутствующим стало ясно, что старик сказал правду.
Чингисхан улыбнулся:
– Многое из твоих слов – правда, но ты мог узнать это от других, скажи-ка лучше о моем будущем. Сколько я проживу?
– От этой осени еще четырнадцать зим и лет.
– Этого нельзя проверить, - заявил Бэкхл.
– Придет четырнадцатая осень, и вы увидите, что я был прав! – оправдался жрец.
– Клянусь небесами и великой степью, - воскликнул великий хан, - Ты мне нравишься, старик, но ты убил моего воина, и я еще не решил твою судьбу.
Чингисхан махнул рукой, и жреца поволокли прочь, связали и бросили в какую-то юрту.
V
Ночью старика разбудили, развязали и молча погнали не известно куда, так и не снимая повязки с глаз. Опять пришлось пройти очищение огнем, опять жреца впихнули в шатер, усадили на колени, а сзади встал воин с обнаженным мечом – все было, как накануне. Однако в самом шатре, кроме великого хана и верных ему тургаудов, не было никого.
– Я знал, что ты еще позовешь меня, - начал первым разговор верховный жрец.
– Может, ты знаешь, зачем? – грозно поинтересовался Чингисхан, и тургауды дружно схватились за рукоятки мечей.
– Знаю, - спокойный жрец олицетворял собой бесстрастного идола, - Ты – великий воин, слава твоя бессмертна, но сам ты – смертен, потому жаждешь получить бессмертие любой ценой.
Чингисхан был поражен, ведь старик прочел его самую сокровенную тайну.
– Ты и правда великий шаман, - прошептал он, - Ответь мне и честно, есть ли такое снадобье, дарующее бессмертие?
– Оно существует, - после долгих раздумий вымолвил старик, - Но о нем знают немногие посвященные в тайну вечной жизни.
– И ты один из них, - предположил хан.
Старик промолчал.
– Я предлагаю тебе обмен, - продолжил повелитель монголов леденящим тоном, - Ты даешь мне тайну бессмертия, я сохраню тебе жизнь и отпущу.
– У меня другое условие, - заявил старик.
Великий хан побледнел, засверкал почерневшими глазами, вскочил с трона, выхватив позолоченную персидскую саблю, украшенную драгоценными камнями, то же самое сделали тургауды.
– Да кто ты такой, - орал в гневе хан, - Чтобы ставить условия мне – самому Чингису!..
– Мои условия такие, - будто не замечая буйства хана, говорил жрец, - Ты отпускаешь меня, мой народ, что пленил этой полной луной и обязуешься не трогать наших стойбищ, а я открою тебе великую тайну…
– Да ты, собака, и впрямь ополоумел, - рычал в исступлении Чингисхан, - Я проучу тебя, глупый старик! Я отрублю тебе голову и брошу ее диким псам, а тело твое оставлю в степи на растерзание воронью!
– Не делай этого, хан, - взмолился жрец, - Моя гибель не даст тебе ничего, ты…
– Довольно! – Чингисхан уже не контролировал себя и, топая ногами, заорал на тургаудов, - Делайте, как я велел!..
Монголы, уже опасаясь за свою жизнь, схватили упирающегося старика и выволокли наружу. Жрец умудрился сорвать повязку с глаз и глянул молительно на небо, но оно было темным и пустым, наступил первый день новолуния. Теперь уже никто и ничто не могли помешать исполнению приказа Чингисхана…
Спустя два часа после казни жреца Чингисхан опомнился, но было уже поздно. Бессмертие само падало ему в руки, но гнев взял верх, и старик унес свою тайну в мир, откуда нет возврата. Впрочем, не в правилах великого хана было опускать руки даже в тупиковых ситуациях.
Он вызвал к себе Джебе и отдал приказ взять сотню лучших воинов с запасными конями. Когда тысячник удалился, Тэмучжин призвал к себе сонника своих тургаудов Коргэя, поручив ему отыскать любые сведения о жреце и его деяниях, связанных с секретом бессмертия.