Враждебная тайга
Шрифт:
– Не понял, - окидывая взором представившуюся картину, безапелляционно заявил офицер, - Это физическая зарядка или колыхание глистов на солнцепеке?
Сержант разом стряхнул дремоту и принялся гнуться в немыслимых и противоестественных человеческому телу направлениях. Личный состав подхватил это рвение и так же проявлял завидное усердие, но было уже поздно. Отехов, по выражению своих подчиненных, «оседлал раскаленную кочергу», то есть принялся распекать личный состав.
– Еще раз не понял, - сказал он, глядя на «дедушек».
Те
– Зарядка, - продекламировал тот, - Для всего личного состава! Ясно?
– Ага, - эхом отозвались «дедушки».
– Не понял! – рявкнул Отехов.
– В смысле, так точно, - миролюбиво пояснил толстый «дедушка» и почесал волосатую грудь.
– Ч-е-е-е-г-о??? – протянул офицер.
– Так точно, товарищ старший лейтенант! – во всю глотку заревели «деды» с такой силой, что их могли услышать и во Владивостоке.
– За нарушение внутреннего распорядка секретной военной части и боевой дисциплины всему личному составу объявляю устное замечание! А лично вам, сержант Карликов, и вам, господа «дедушки», наряд вне очереди.
– Есть! – ухнул двухметровый сержант
– Ну, «духи»! – сквозь зубы процедил худой «дед», - Попа вам сегодня улыбнется много раз! А сейчас бегом марш и ты, сержант, с ними, чтобы в другой раз энергичней шевелил булками!
– Бежим отсюда и до самого завтрака, - пояснил толстый «дедушка», и когда взвод, вздымая пыль, помчался по жаре, бросил своему коллеге, - Никогда не думал, что попаду в такую хреновую часть, где будет такой хреновый взводный.
– И не говори, - засыпая, промямлил худой, - Он, вроде, не тупой, но всё никак не поймет, что на нас – «дедах» вся армия держится.
6:38
Рябинин знал, что пора вставать, но упорно продолжал с закрытыми глазами лежать на мятой простыне в душной комнате. Ему не хотелось открывать их и видеть спящую жену, потолстевшую и поглупевшую за последние годы. Он не хотел больше смотреть на низкий потрескавшийся потолок, голые неровные стены, казенную мебель с инвентарными номерами… Не хотел, но открыл глаза и сделал это.
Рябинин встал, поморщился от собственного перегара, шагнул в соседнюю комнату, мельком глянул на двух близнецов шести лет, мирно спящих в кровати, и еще раз подловил себя на мысли, что не испытывает к ним никаких отцовских чувств. Рябинин прошел на кухню, открыл холодильник с одним и тем же набором продуктов и достал бутылку пива.
Он всегда пил пиво по утрам, а вечером водку. Когда, раз в два месяца, машина ездила в районный центр за продовольствием, он всегда заказывал шестьдесят бутылок пива и тридцать бутылок водки – все это съедало большую часть зарплаты и вызывало бурю возмущения жены, но он все равно так поступал.
Рябинин мастерски, одним движением, открыл бутылку и с огромным наслаждением, зажмурив глаза и смакуя каждый глоток, выпил все пиво. Эти секунды он и считал жизнью, а все остальное просто вечный сортир. Рябинин поставил, пустую бутылку в длинную череду такой же опорожненной по утрам тары и пошел умываться. Умывшись, он всегда брился, глядя в разбитое зеркало, напоминавшее его не сложившуюся жизнь.
Семья Рябининых славилась своими боевыми традициями – все мужчины этой семьи были военными, воевали в Гражданскую, с немцами, японцами, в Израиле, в Афганистане. Сергей Рябинин был отдан в четырнадцать лет в суворовское училище, потом было военное училище ПВО (он хотел в поступать в летное, но помешал хронический отит).
На четвертом курсе отец «нарисовал» сыну его будущие перспективы: после посредственной учебы в посредственном военном заведении, он получит посредственную специальность. Таким образом, Сергея ждала посредственная карьера в виде посредственных должностей, званий и мест прохождения службы.
Отец видел два выхода из этой ситуации: найти себе покровителя в виде какого-нибудь полковника с хорошими связями на теплом месте или жену в виде дочери такого полковника. После семейного совета остановились на втором варианте.
Рябинин-младший стал подыскивать себе кандидатуру. Однако все дочери старшего офицерского состава уже были заняты – многие шустрые курсанты тоже хотели попасть на «тёплое местечко». И все же Сергею повезло, он сумел «охмурить» дочь полковника-тыловика.
Рябинин-старший поздравил сына с крупной удачей, но тот не испытывал никакой радости. Красивый, молодой, спортивного телосложения, образованный, поющий и играющий на гитаре лейтенант на веки связывал свою судьбу с глупой толстухой, несимпатичной, капризной, без всяких интересов и инициатив.
Многие годы Сергея не покидало ощущение, что он женат не на ней, а на ее отце. Впрочем, жаловаться на тестя не приходилось. Отдельная квартира для молодоженов, машина, мебель, всякие дефицитные шмотки, квартира для свата (отец Сергея десять лет стоял в очереди как ветеран Афгана, но не подвинулся в ней ни на шаг), теплое место в штабе округа, внеочередные звездочки…
Ровно семь лет назад (как ужасно давно это было!) жизнь Рябинина круто изменилась. Сначала загуляла жена – эта толстая дура тайком бегала к начальнику столовой для офицеров, от которого вечно разило жиром, потом и жуткой смесью дешевого одеколона с чесноком.
Этой связи Сергей был только рад – ему теперь не надо был исполнять свой супружеский долг с давно опостылевшей ему женой. Уже давно, когда он ложился рядом с ней, его коробило от ощущения гадливости.
А потом жена заявила, что беременна и родила двойню – два симпатичных светловолосых крепыша. Однако у Рябинина были темные волосы, а у начальника столовой светлые. Кроме того, у Рябининых в роду никогда не было близнецов, а у двоюродного брата начальника столовой и родной сестры – были.