Вредность не порок
Шрифт:
– И Гордей здесь, – словно разговаривая сам с собой, прошептал Седой, – и этот гад здесь… Что ж он здесь крутится, почему не уезжает?
– Седой окинул меня отсутствующим взглядом, а чайник в моих руках вдруг задрожал, и я едва не налила кипятка Седому на колени. «Почему же он тут крутится и не уезжает… – мысленно повторила я, в смятении пытаясь уловить ускользающую мысль. – Бешеный тогда сказал: мы ему еще нужны… Зачем?» Я шумно выдохнула и потрясла головой. Может, я чего-то и не понимаю, но очень похоже, что мы с Седым ломаем здесь головы об одних и тех
– Наверное, ищет, кто доллары подменил…
Если бы я все-таки налила Седому кипятка в штаны, он бы взвился над лавкой чуток ниже. А так я едва успела отодвинуть в сторону немудреную посуду, как тот громыхнул пудовым кулаком о стол:
– Какие доллары?! Кто подменил?! Кого ищет?!
Знай я какие, кто и кого, немедленно бы призналась, потому что второй раз лицезреть такое выражение лица, какое сейчас было у Седого, я не желала. Подскочив с перепугу вверх, я стиснула руки, но позабыла, что держу горячий чайник, и обожгла пальцы. Взревев не хуже своего собеседника, шваркнула чайник на стол, после чего мы с Седым уставились друг на друга с взаимным интересом. Это маленькое происшествие несколько разрядило обстановку, лицо Седого понемногу стало приобретать естественный цвет, а глаза – нормальный размер.
Вот он ткнул указательным пальцем куда-то в стол и сказал:
– Еще раз.., о чем ты говорила?..
Опустив глазки к полу, я пожала плечиками:
– Надо же Ефиму найти того, кто подменил деньги…
Он за них отвечал…
– Еще раз, – повторил Седой довольно странным голосом и рукой показал, чтобы я села. – Внятно.
– Вообще-то это ваши дела, и никаких подробностей я не знаю… Просто Ефим рассказал мне, что после сделки, ради которой тут все собрались, кто-то подменил «дипломат» с баксами на фальшивые. И это значит, что и у вас, и у них есть.., ну как это.., предатели, что ли…
Должна признать, что выглядел сейчас Седой прямо-таки ошалелым, правда, длилось это всего пару секунд, но от моих глаз не ускользнуло.
– Что значит «после сделки»? – тихо спросил Седой, а голос его чуть заметно дрогнул. – После какой сделки?
За какие деньги он отвечал?
Теперь настала моя очередь удивляться. Потому что все вопросы я с таким же успехом могла адресовать ему самому.
– Семен, – позвала я, сама поражаясь своей храбрости, – кто такой Белый?
– Уважаемый в городе человек. Две фабрики имеет, рыбозавод тоже его… Его попросили, он людей дал, помог.., а твой сучонок.., меня подставил. Под самые гланды, детка. И если я не последний дурак, то с твоей подачи…
– С моей? – Я чуть слюной не захлебнулась, однако, о чем он, хорошо поняла. – Вы что, серьезно?
– А то… Ты же меня с Черепом увидела… Значит, Ефиму рассказала. И все как по писаному пошло: связной исчезает, тачку грохают, а я крайний…
«Что за манера, – подумала я с досадой, – выражать свои мысли столь убогим способом? Вот что он сейчас сказал? Печенкой чую, сказал что-то важное, но как это на русский перевести?» Я уставилась задумчивым взглядом на окошко,
– Скажите, пожалуйста… – вкрадчиво протянула я, заметив, что Седой не столько злится, сколько усиленно скрипит мозгами. – А почему не было сделки?
– Почему? – Он зло рассмеялся. – Да потому что покупателей встретили на узенькой лесной тропке и разнесли их машинку к едреной бабушке в кровавые клочья!
Ясно, деточка?
– Ясно, дяденька… – Я поскребла в затылке и опомнилась. Сейчас подумает, что я над ним издеваюсь! Ой! То есть извините… А-а.., все подумали, что это вы сделали?
– А все подумали, что на машинку я навел… Спрашивай еще, любознательная моя…
Я и сама понимала, что меня уже несет, но остановиться не могла.
– А-а… Белый – это не покупатель?
– Нет.
– А-а…
– Уважаемый человек. Договаривается с продавцом, договаривается с покупателем. Встречу устраивает на своей территории. Обговаривает все мелочи. И его человек в определенное время сообщает сторонам все условия. Продавец и покупатель встречаются только в момент сделки. Проблем нет, все довольны, каждый получает то, что хочет.
Рассказывал Седой замечательно, подробно и понятно, я слушала в оба уха, всячески стараясь отогнать назойливую, словно весенняя муха, мысль: а чего это вдруг он так откровенничает? Изведясь в конце концов этим вопросом и видя, что искренность собеседника иссякает, проникновенно спросила:
– А зачем вы меня сюда привезли? Я-то Вам зачем?
Ласково кивнув головой, Седой пояснил:
– Если б ты спросила Ефима, знаешь, что бы он сказал? «В пасьянсе каждой карте свое место. И свое время…» И коли ты до сих пор живая, значит, нужна…
Я отпрянула и неожиданно громко икнула. Седой глянул удивленно и раздраженно бросил:
– Ты мне сегодня чаю нальешь или нет?
– Пожалуйста, пожалуйста, – зачастила я, бестолково гоняя посуду по столу, – вот чай, вот сахар…
Ближе к вечеру в мою комнату снова заглянул Мамонт.
– Эй, – позвал он негромко, – не спишь?
Я оторвала голову от подушки и глянула на радостную физиономию. Какой тут сон! Битых три часа, а то и больше, я ворочалась с боку на бок, вздыхала и маялась.
– Нет, – отозвалась я, – тебе чего?
– Ребята жрать хотят…
Вот прорва! Нет, это просто беспредел какой-то!
В туалет выпускают по расписанию, из комнаты выходить не дают, а готовить им бегай по первому зову! Рожи наели – в дверь не пролезают…
– Нет, – буркнула я, демонстративно отворачиваясь к стене, – не пойду.
– Да ну? – обрадовался Мамонт и просочился в комнату – А у меня самые широкие полномочия!
– Умное слово выучил?
– Ага! И тебя могу научить. Если много говорить будешь…