Времена Амирана. Книга 6: Путь зерна
Шрифт:
Зачем он забрался так высоко? Ну, не иначе, как от страха. Теперь надо было идти вертикально вниз. И дракон, и Халеб были прямо под ним, и Бонифациус смотрел туда, и видел, как они застыли – один в нервном напряжении, другой в предвкушении. Вот сейчас голова дракона метнется в сторону жертвы, успеет ли Халеб уклониться, отскочить? Или все будет кончено в одну секунду? Да он сам-то? Чего застыл? Что, он зритель, что ли?
И Бонифациус ринулся вниз, как это и положено той птице, чье тело сейчас выполняло все эти движения, послушное как его воле, так и тому, что заложено в это тело природой. Так эти птицы
И оно само, само, не дожидаясь никаких команд, дернулось в воздухе, уходя от стремительной вспышки раскрывшейся навстречу пасти. На какие-то доли мгновенья то, в чем был сейчас заключен Бонифациус, опередило метнувшуюся голову чудовища. Опередило, извернулось в своем полете-падении, сманеврировало – то ли крыльями, распушив перья, то ли одним лишь желанием жить, сколь сильным, столь же слепым и бессмысленным.
Он увернулся, сам не понимая и не помня как. Тело действовало в своих интересах, и в своих же шкурных интересах оно выпустило из лап то, что мешало ему осуществить этот спасительный маневр. Самострел грохнулся на землю, а Бонифациус только секунду спустя заметил, что ему стало легче. Заметил, обрадовался, и только потом понял, что случилось.
Бонифациус увидел, как Халеб дернулся в сторону упавшего самострела, но голова чудовища была явно быстрее. И Бонифациус даже увидел ту точку, в которой они встретятся – голое тело Халеба и жадная, полная зубов пасть. И он бросился вниз, туда, где головы еще не было, но где она неизбежно должна была оказаться ровно через то же самое мгновенье, что и нужно было сложившей крылья птице, чтобы достичь этого самого места. Они поменялись местами. Теперь дракон – вернее его голова, была добычей. Его добычей, добычей огромной хищной птицы по имени Бонифациус.
И теперь уворачиваться пришлось этой твари. И дракон увернулся, резко прервав свое движение туда, где неизбежно оказывался Халеб, бросившийся за упавшим самострелом. А промахнувшийся Бонифациус, чуть отлетев, словно для разгона, бросился на ускользнувшую добычу вновь. Теперь старый маг действовал уже вполне сознательно, он дарил своему молодому другу время – пусть и мгновенья, но ему должно было этого хватить.
И снова дракон мотнул головой, пропуская назойливую муху мимо себя. Она начинала надоедать, раздражать, и в раздражении дракон махнул лапой, отгоняя это создание.
И Халеб, успевший не только подтянуть за ремень самострел, но и, взяв его в руку, начать подниматься, увидел, как громадная лапа ударила по серому комку перьев, отправив его куда-то прочь. Так теннисист ударом ракетки отправляет мяч в аут. В мире Халеба не играли в теннис, как, впрочем, не играли и в бадминтон – а то, что случилось, напоминало его, пожалуй, больше. Летящее прочь тело птицы с распушенными перьями больше напоминало волан, чем теннисный мяч. Так или иначе, все было кончено, и птица исчезла, растаяла в воздухе. Ее не стало.
Халеб остался один на один со стремительно летящей на него пастью. Ну, еще оставалась надежда, что он машинально передернул-таки рычаг.
Он поднял самострел. Упирать его в плечо смысла не было, выстрел, если, конечно, таковой вообще состоится, будет один. Но промахнуться он не должен. Как тут промахнешься, когда ствол глядит прямо в летящую на тебя пасть, уже обдающую зловонным горячим дыханьем, от которого хочется зажмуриться.
Халеб сумел не зажмуриться, он нажал на курок когда ствол был уже там, внутри. Он зажмурился, когда в лицо полетели брызги и какие-то ошметки. Спутанные ноги подвели его, он упал. Но рядом упала и туша дракона. Булочка по имени Колобок не далась в зубы и на сей раз.
Халеб, задыхаясь, вскочил на ноги. Падая, он ухитрился не выронить самострел. Рука мертво держала его. Он мельком увидел лежащую тушу, но смотреть на нее не было времени, он знал, что дракон мертв, этого знания было достаточно. Он обернулся назад, туда, откуда на него смотрели расширенные от ужаса и непонимания глаза тех, кто привел его сюда и оставил тут на съедение. Он улыбался, и его оскал был страшен.
Вот он, тот, главный. Халеб помнил, что тот говорит, понимает по эрогенски. И он крикнул ему:
– Ты!.. Иди сюда, гад. Разрежь веревки.
Ствол самострела смотрел на приближающегося врага, смотрел ему в лицо. И наплевать, что в стволе не было патрона, тому-то откуда это знать?
***
Бонифациус исчез. На том месте, где он только что был, сидела, нахохлившись и распушив перья, большая птица с крупным, страшным на вид клювом. Это было, конечно, чудо, но к такого рода чудесам Майя привыкла. То ли еще проделывали ее более чем она одаренные однокашники. Хотя, по правде говоря, почему-то маги всегда старались проделать это без посторонних глаз. Было в этом что-то, что заставляет людей уединяться в момент отправления некоторых естественных надобностей. Почему? Этого никто толком объяснить не мог. Так уж повелось.
Но тут уединиться было некуда, и Майя наблюдала этот процесс, ну, и ничего такого. Может быть, если смотреть в этот момент магу в глаза…
Но Бонифациус отвернулся лицом в угол, а она послушно и старательно направляла поток энергии ему в спину. Куда-то в область лопаток, поближе к сердцу.
Птица подпрыгнула, махнула крыльями и взлетела на подоконник. Пару секунд спустя Майя осталась одна. Строго говоря, Бонифациус по-прежнему был тут. Хотя его тут и не было. Можно было зайти в тот же угол, откуда он исчез. Зайти и ничего не почувствовать. Но лучше было этого не делать. Страшно даже представить, что случится, если кто-то окажется в том месте, откуда маг отправил фантома, в тот момент, когда он вернется обратно. О таких случаях рассказывали жуткие истории, хотя Майя и не знала никого, кто лично наблюдал бы подобное. Может быть, поэтому еще маги и предпочитали проделывать это, находясь в строгом уединении?
Она осталась одна и присела в противоположный угол. Села ждать и волноваться. Собственно, ничего такого уж сложного Бонифациусу и не предстояло. Во всяком случае, когда говорили об этом, это все выглядело достаточно просто. Ну, полетит – не так уж далеко, всего-навсего туда, откуда они поднялись, бросив внизу вещи. Вот к этим-то вещам и надо было прилететь, забрать там лежащий сверху оставленный в последний момент самострел, и отнести его Халебу. Ну, конечно, тут надо было выбрать подходящий момент, в чем и была главная сложность. Самострел следовало передать не раньше, чем прилетит дракон, иначе его могут отобрать, но и не дожидаясь того момента, когда Халеба начнут есть.