Времени нет
Шрифт:
— Саатчи, явись.
Если джин говорил о том, что Эдем уже успел сделать, то гадать о неожиданных последствиях — все равно, что выпустить рыбу в море, а через десять лет попытаться выловить все ее потомство. Слишком много встреч и поступков.
— Саатчи, я знаю, ты меня слышишь. Я уже сделал кое-что, что приведет к ужасным последствиям или только собираюсь?
В ответ — тишина.
Может, все-таки подразумевается военная операция?
Эдем нащупал ботинком большую занозу зеркала и поднял ее. Вернулся к телефону и приказал соединить его с министром обороны.
Посошок скользнул по шахматной фигуре. Белая лошадь упала набок, блеснув зубами в немом ржанье.
Министерство готовится к операции,
Еще есть шанс ее отменить, думал Эдем, — не сделает ли он хуже? Нет уверенности, что джин говорил именно о ней.
Серая кавалерия облаков готовилась к набегу на утренний Киев. Суставы ныли.
— Господин президент, мне зайти? — спросил Ридчук.
— Нет, это лишнее, продолжайте подготовку.
Так Эдем заставил себя принять одно и то же решение дважды. Белый слон хрустнул под президентской палкой.
4.4
Григорий Гарда отошел по делам, но секретарша предупредила Эдема, что он явится с минуты на минуту. Президент часто заходил в кабинет главы администрации в его отсутствие. Причиной был холодильник, всегда набитый едой.
Но сейчас Эдем зашел не за едой, а из-за сущего, казалось бы, пустяка. В надежде отвлечься от мыслей о военной операции он перебирал почту и не нашел в ней открытки с изображением моря. Неясное воспоминание, будь то его собственное или президент, кольнуло его, когда он увидел сегодня эту открытку. И теперь он пришел к главе администрации за ответом.
Кабинет Гарды был не менее просторен, чем президентский. Эдем вспомнил, что тот, в отличие от президента, капитально его отремонтировал и обставил, руководствуясь исключительно практическими соображениями. Если карта Украины на стене — вся усеяна загадочными для непосвященного посетителя примечаниями. Если книги в шкафу — то в большинстве своем юридические справочники и сборники цитат, которые могут понадобиться при составлении речей. Если картина — то с изображением той небогатой закарпатской деревни, откуда Григорий Гарда был родом. «Чтобы не забывать», — поделился он откровенно с президентом, и теперь воспоминание об этом вышло так естественно, словно Эдем всегда его знал.
Единственным нефункциональным элементом обстановки были полки с посудой разных типов и размеров. И так же естественно, как и в случае с картиной, Эдем вспомнил, почему они здесь.
Вот маленькая чашечка для кофе, но пили из нее коньяк. Олекса Антоненко тогда был молод, еще мог танцевать с вечера до утра, а на пустой трассе не пристегиваясь превращал свой бывалый в быльках «мерседес» в истребителя — грозу дорог. Реноме очень перспективного и амбициозного специалиста объясняло, почему 28-летний финансист внезапно был приглашен работать в областную администрацию — главой департамента экономической политики и стратегического планирования. Впоследствии Антоненко станет звездой исполнительного органа, где всем остальным председателям департаментов было не менее сорока пяти. О второй причине своего назначения Олекса узнал вечером в первый же день работы, когда в его кабинете появился Григорий с бутылкой коньяка и двумя лимонами. Секретарша уже ушла, и единственной посудой, которую нашел Антоненко, были чашки для кофе. Однажды на следующее утро он не досчитался. Значительно позже, узнав, кто ее украл, Олекса спросил себя: знал ли Гарда, что судьба свяжет их тугим узлом, или молодой финансист был не единственным, чью чашку Григорий забрал на память?
Вот обычная глубокая кружка с толстыми стенками. Гарда окрашивал чай молоком — оно смягчало горло, и для первой речи Антонова в роли президента такой напиток был наиболее уместным.
Вот железная кружка. Они пили
Вот бокал из-под шампанского. Его Григорий утащил из квартиры Олексы. Они вернулись из церкви прямо к праздничному столу. И если первый бокал был поднят за будущее малыша, который уже спал в кроватке после обряда крещения, то второй — за здоровье крестного — Гарди.
Вот накрытый коричневой крышечкой одноразовый кофейный стаканчик из Макдональдса. Они встретились на вокзале — новоназначенный замглавы Нацбанка Антоненко и только что отправленный в отставку чиновник Гарда. Три чашки кофе пришлось им выпить, прежде чем Олекса уговорил Григория перебраться в Киев, обещая, что найдет ему работу, только бы учитель был рядом. Так и вышло. Крышек тогда на стаканчиках не было — это Олекса четко помнил. Наверное, Гарда накрыл их позже, чтобы картонная посуда не собирала пыль, потому что ее уже не вымоешь.
Вот раскладной стаканчик. Такие появились во времена перестройки, вмещали чуть более ста миллилитров и были популярны среди тех, кто ездил в командировку. Четыре кольца, нижнее из которых крепилось к пластмассовому кружочку — оно и было дном. Конусообразные кольца поднимались и фиксировались, превращаясь в вечно протекавший стакан. Однажды, в начале 90-х, когда Алексей Антоненко был не политиком, а вицеголовой небольшого банка, его занесло в областную администрацию и, завершив дела, он заскочил пообедать в местную столовую. Доедая гречневую кашу, он следил за мужчиной за соседним столиком. Тот достал из внутреннего кармана плоскую флягу и раскладной стаканчик, вылил весь коньяк из первого в другой, и уже прятал флягу в карман, когда кольца не выдержали — и стаканчик просто сложился. Человек не выругался, не бросился вытирать стол единственной салфеткой — просто с сожалением смотрел, как его напиток сбегает на грязные плиты пола. Антоненко вынул из кармана свою флягу и молча протянул соседу. Так они и познакомились — будущий президент Украины и будущий глава его администрации.
В приоткрытую дверь ворвался хохот такой силы, что даже люстра закачалась, а Эдем резко вынырнул из погребов чужой истории.
— А могут написать, что следователи схватили вот такую Щукину, — министр обороны Тимофей Ридчук зашел в кабинет и, обернувшись, раскинул руки, как хвалящийся своим уловом рыбак.
Следовавший за ним Гарда ответил ему вежливой улыбкой.
Эдем был поражен поразительным изменением: в ситуативной комнате Ридчук был по-военному мрачен, а тут сразу превратился в жизнелюба. Увидев президента, министр не растерялся.
— Господин президент, как вы относитесь к рыбалке?
— Больше любил охоту, — ответил вместо Эдема Гарда и указал на президентскую палку, объяснявшую, пока продолжался этот восторг.
Ридчук отнесся к такому выбору с пониманием.
— Мне тоже когда-то нравилась охота. Выберешься на него весной, когда мороза уже нет, но еще свежо, первая трава вытекает из прошлогодних листьев, прелый запах… И ты понимаешь, что ради этого ты пришел сюда, а не ради добычи. Представьте, бредешь себе среди дубов, далеко-далеко от душных кабинетов… — он походил на героя, ступающего по сказочному лесу, надеясь встретить зеленокосу малку.