Время кобольда
Шрифт:
– Плавно переходящее в групповуху, ага…
– Какая интересная мысль… Натаса, да ты сарунья!
– Дамы, это совещание втроём, – пресёк я на корню нездоровые инсинуации. – Надо обсудить планы. И пожрём заодно.
***
В столовой по ночному времени горит одна лампочка. Кладём себе пюре и котлет, наливаем компот. Возможно, там, на морозильном этаже, продукты хранятся? Откуда-то же берётся вся эта еда? То-то картошка говно комковатое, небось, переморожена…
– Какие планы, Кэп? – спросила Натаха, переходя к компоту.
Она никогда не жалуется на еду, ест равнодушно, как в топку кидает. Сэкиль же всегда морщится и ноет, что ей «совсем невкусна».
– Да вот, решил вашего мнения спросить.
– Оу, это сто-то новенькое!
– Наши прогулки становятся опасными, девочки. Раньше никто не пытался нас убить.
– И что, Кэп? – спросила Натаха. – Вооружимся посерьёзнее. У меня есть пара идей…
– Я предлагаю вам подумать, насколько вы заинтересованы рисковать жизнью в поисках неизвестно чего.
– Кэп, ты сам-то бросишь вылазки?
– Нет, Наташ. Не брошу.
– А посему? – заинтересовалась Сэкиль. – Ты зе не верис в дверь?
– Потому что тут сидеть – тоска смертная, а здешняя жизнь не то, чем я сильно дорожу.
– Кэп, о чём тут думать? Если ты идёшь, то и я с тобой.
– А как зе твой Васятка? – засмеялась Сэкиль.
– Ну, ты скажешь, Сека. Он мне так, трубу иногда прочистить.
– Фу, как грубо! Надо говорить: «Украшать киноварную пещеру янским зезром!»
– И что же ты до сих пор не украсила?
– Сду, когда Кэпу надоест дерать вид, сто он не понимает намёков.
– Ну, хватит вам, барышни. Вопрос серьёзный.
– Оу, Кэп, ты зе знаес ответ. Мы с тобой. Мог бы не спрасывать. Я дазе готова надевать эту групую броню.
– Ничего она не глупая! Я пробовала – её ножом почти нигде не проткнёшь!
– На нас никто есе не нападар с нозом!
– Когда нападёт, будет поздно!
– Всё, всё, болтушки, хватит! – не выдержал я. – Ценю ваше доверие. Рад, что мы и дальше будем вместе.
– Оу, а сто тут есё дерать, Кэп?
– Ладно, я спать. Умотался сегодня. Кстати, Сэкиль – может, хватит подстерегать меня в душе по утрам, когда я ничего не помню?
– Низасто! Это осень смесно, осень! И мне нрависся видеть, как меня приветствует вас нефритовый стеберь!
Я только рукой махнул. Всё равно завтра не вспомню. Надо ещё успеть записать сегодняшний день хотя бы вкратце.
«…это не может быть Абуто. Она небольшого роста, хрупкого телосложения, худая, аж ребра торчат. Я в хорошей физической форме, но я не смог бы оторвать человеку голову. Не думаю, что это вообще в силах человеческих. Голова довольно крепко приделана…»
В коридоре кто-то завопил, как сирена. Голос женский, вроде бы незнакомый, но, когда орёшь, как сирена, голосовые особенности как-то теряются.
– Уби-и-и-ли! Уби-и-и-и-ли!
Прекрасно. Шоумастгоон. И кого у нас сегодня ещё убили?
– Блевать отходите подальше, – сказал я, приоткрыв дверь и заглянув внутрь.
Беглого взгляда оказалось достаточно.
– Сто там, Кэп.
– То же самое.
Секиль полностью одета и с ножом в руках. А вот Натаха в одной футболке, натянутой на пузе и еле прикрывающей квадратную жопень. И голова мокрая. Видать, из душа.
– Чёрт, это ж Васькина комната!
– Сумеешь его опознать по… В общем, труп нам на этот раз любезно оставили. Но не весь.
Натаха побледнела, сглотнула и неуверенно кивнула.
– Ну, загляни тогда.
Она приоткрыла дверь, кинула быстрый взгляд, выдавила: «Да, это он. Был…» – и убежала, закрывая руками рот.
Кто бы ни порешил Васятку, тащить тело в душ он поленился. Дверь Васяткиной комнаты просматривалась от поста чёрного хода, но пост «бдил» в другую сторону, наблюдая за припёртой двумя кроватными каркасами пожарной лестницей. В коридор они не смотрели, тем более, что народ ещё шарашился туда-сюда: кто в душ, кто из душа, кто в поиске плотских утех на ночь.
– А что за баба орала? – спросил я вернувшуюся Натаху. Она нацепила треники и выглядела не то чтобы краше, но хотя бы приличнее.
– Ксения. Она у меня Васятку отбила. Он, как я ему дала, осмелел, а тут скука такая…
– И ты ей не выдергара воросья? – удивилась Сэкиль.
– Из-за этого дебила? – махнула рукой Натаха. – Ой. Нельзя же плохо о… Простите.
Прибежал заспанный испуганный Стасик и стал призывать «сплотить ряды под мудрым руководством», мне стало противно, я ушёл. Часов нет, как бы не накрыло ресетом посреди толпы. Без понятия, что тогда будет, лучше не проверять.
Внёс сей трагический казус в свою летопись, сложил её, аккуратно пристроил под зеркало, и только уже было собрался отойти ко сну, как в дверь постучали. Скорее всего, это Стасик призывает меня на службу в народную милицию. Решил, что быстро дам ему в зубы, а то не успокоится. Очень хотелось дать кому-нибудь в зубы.
За дверью обнаружилась Сэкиль с сумкой.
– Хосес ругайся, хосес дерись – но я сегодня носюю у тебя. Мне страсно.
– И я, – буркнула из-за её спины Натаха. – А то она тебя выебет, если её одну пустить. Дождётся, пока отрубишься, и хвать за нефритовый шкворень…
– Вот зараза какая, вы видери, Кэп! – сказала Сэкиль, но не сильно расстроилась. Наверное, ей действительно страшно.
Мы с Натахой приволокли две кровати с матрасами, я разделил на них единственный чистый комплект постельного белья. В результате укрываться стало нечем, но тут и не холодно. Сэкиль не удержалась от демонстрации – разделась до трусиков и так и улеглась, закинув руки за голову, чтобы грудь лучше видно было. «Нефритовый шкворень» не остался равнодушен к этому зрелищу, пришлось укладываться так, чтобы это не привлекало внимания. Натаха постаралась раздеться незаметно и осталась в майке.