Время кобольда
Шрифт:
К концу спуска по лестнице она побагровела лицом, как свёкла, и дышит с присвистом, но от помощи отказывается. У Сэкиль в кои-то веки хватает такта её не подначивать.
***
Дверь покрыта инеем и примёрзла, но к этому мы готовы. Пара ударов Натахиной суперкувалдой по углам косяка, и я, обхватив ручку отобранным у Сэкиль шарфиком, открываю вход в морозную темноту. С шарфиком – это уже горький опыт, в прошлый раз клок кожи оставил на ручке. Не ожидал.
– Оу, сюка, как писидеси хородно!
Согласен. Аж в зобу дыхание спёрло.
– Куда его? – мрачно спросила Натаха.
– Давай, вон, на кровать.
Кровать без матраса и белья, но ему-то пофиг. Под весом тела сетка морозно хрустнула. А за спиной громко хлопнула дверь.
– Блядь! – с чувством сказала Натаха, разом потеряв свой торжественный похоронный настрой.
Входная дверь закрыта. В свете фонарика Сэкиль мы пытаемся её открыть – чёрта с два. Замка с этой стороны нет, был ли с той – я не помню. Удары кувалды, нанесённые Натахой, оставляют невнятные вмятины, сама дверь даже не колышется.
– Оу, какая падра? – риторически спрашивает азиатка.
Да уж, не сквозняком же её закрыло? Нет тут сквозняков. А вот холод есть. И вот сейчас перед закрытой дверью он чувствуется как-то особенно сильно.
– Бегом! – скомандовал я и ломанулся по коридору вперёд.
Тонкая подошва спортивных туфель создаёт ощущение бега босиком по льду. Коридор тёмен и пуст, двери комнат закрыты.
– Здесь должна быть!
– Так ты к чёрному ходу бежал, Кэп? – догадалась Натаха.
Вот же тётка – побежала за мной, даже не спросив, куда и зачем. От двери, за которой такое, кажется, близкое спасение… Сэкиль-то наверняка сразу сообразила, что к чему, и что эту дверь мы хрен вышибем. Тот, кто нас закрыл, наверняка об этом позаботился.
– Сейчас, сейчас… – бормотала Натаха. – Блин, Сека, да свети ты нормально, не тряси фонарик!
– Руки дрозат! Хородно, брять! Примерзра узе к нему…
– Кэп, тут нет двери!
– Уверена?
– Как в своей жопе.
– Оу, такой зопе надо верить! – не удержалась синеватая уже Сэкиль.
– За мной! Хватайте стулья из комнат и бегом!
Женщины, не стали спрашивать, где я собрался на них сидеть, – прихватили по стулу и побежали за мной. Я тащил сразу два.
– Мусоропровод, Кэп?
А вот тут Натаха сообразила быстрее и сразу кинулась, чертыхаясь и обжигаясь о ледяное железо, откручивать гайки ревизионного лючка. А я с размаху навернул стулом об угол. Ещё раз, и ещё – пока он не разлетелся на палки. Азиатка последовала моему примеру – завизжала «Ки-и-ия!» шарахнула стулом об пол.
Чтобы развести огонь, пришлось пожертвовать чистым листом для рукописи – это быстрее, чем строгать щепки из крепкой мебельной древесины. Хорошо, что мебель тут деревянная, а не из прессованного говна с опилками. Закрытая дверь мусоропроводного тупичка обеспечила небольшой объём, который легко прогреть, а через трубу мусоропровода вытягивает дым. Пока костёр разгорался, я стащил всю мебель, до которой успел дотянуться, и теперь у нас даже есть по стулу, чтобы сидеть вокруг костра.
– Ноги поднимите с пола, отморозите, – сказал я.
– Я узе не сюствую, – пожаловалась Сэкиль.
Ещё бы. В мороз нет обуви хуже кед.
– Разувайся и давай сюда ноги.
Да, белые ледышки.
Я аккуратно их растёр и засунул стопы себе под майку, чуть не взвыв от ледяного прикосновения.
– Корет!
– Пусть колет, это хорошо. Это кровообращение восстанавливается. Натаха, ты как?
– Руки поморозила об ключи. Но это ничего, это я сама. Давай, грей лытки этой бесстыжей.
Натаха надулась и сунула руки себе подмышки крест-накрест.
– А сто сразу «бесстызая»? – спросила с невинным видом Сэкиль. Отогревшиеся пальчики ног стали щекотно прихватывать меня за живот.
– А то, – буркнула женщина, – я же вижу, что ты к Кэпу так и липнешь.
– Не у всех зе есть Васятка.
– Но-но, – смутилась Натаха, – у меня, знаешь, кавалеров не вагон. Выбирать не приходится.
– А у меня вообсе нет! Все думают, сто я зенсина Кэпа. А Кэп трахает негритянку, которая пытается нас убить.
– Убить? Негритянка? – растерялась Натаха.
– Сэкиль решила, что Константина убила Абуто, – пояснил я, давно продумав эту идею, – и это его кровью залита комната. Поэтому в душевой крови не было. А если кровь его, то Абуто, скорее всего, жива. А раз жива – то скрылась. А раз скрылась – то что-то нехорошее задумала. А раз так – то и дверь тоже она захлопнула. Гипотеза, не умножающая сущности.
Азиатка закивала, подтверждая.
– Но зачем ей это, Кэп?
– Не знаю, Натах. С одной стороны – это просто версия. Я в ней сильно сомневаюсь. С другой – может, не зря её к трубе приковали. Мы же с тамошними не разговаривали.
– Они же людоеды, Кэп!
– Это мы знаем только со слов Абуто.
– Они выгрядери не осень гостеприимно, – напомнила Сэкиль.
– Возможно, с их точки зрения, мы освободили опасную преступницу. Всякий бы возмутился. Но ты права – выглядели они как наглухо ёбнутые засранцы. Не хотелось близко знакомиться.
– Кэп, стульев тут надолго не хватит, – констатировала Натаха.
– Нам надо передохнуть и подумать, не примёрзнув при этом к полу. Все, Сэкиль, забирай свои ноги. Вижу, подвижность полностью восстановилась. Даже чересчур.
Шаловливая ножка уже расположилась несколько ниже, чем стоило бы.
– Оу, Кэп, я знаю один хоросый способ согреться…
– И когда мы замёрзнем, из нас выйдет очень неприличная парная статуя…
– Я просто хотера оказать ответную усругу – согреть сясть тебя в себе!
– Спасибо, эта часть меня ещё не замёрзла. Отвлекитесь, дамы, давайте подумаем, почему тут нет второй двери. Точнее, не так, это не позитивно. Давайте думать, что она есть. Только вот где?
– Смотри, Кэп, – подала голос Натаха, – здесь пиздецки холодно, так?