Время кобольда
Шрифт:
– А где ведьма? – спросил фанернорылец.
– Больше вы её не увидите. Проваливайте.
С кряхтением снявший самодельную маску мужчина оказался вполне обычным. Этакий мужичок с невыразительным лицом, но от его глаз неприятно. Знаю такие глаза. Не помню, где и когда, но я с подобными людьми встречался. Они могут быть глупые или умные, но не могут быть злые или добрые. Не ведают добра и зла. Люди вне этической шкалы. Даже лютый злодей-живорез может любить жену, собаку, детей или котят, периодически поступаясь своим интересом ради другого существа. Эти – нет. Им нельзя объяснить, что грабить и убивать – плохо. Они искренне не поймут, почему. Если могут отнять – отнимут. Если для этого надо убить – убьют. Если будут знать, что за это ничего не будет – убьют точно. Просто потому, что так проще.
Увидев эти глаза, я понял, что переговоры не будут успешны.
– Эй, послушай, не знаю как там тебя… – мужичок сделал паузу, но я не стал представляться. – Нам нужна ведьма, и мы её получим.
Фанернорыльные за ним одобрительно забубнили.
– Нет других вариантов. Пока она у нас, мы живём. Каждый вечер ставим её на круг, а потом я открываю на трубе вентиль, и становится по-настоящему жарко! Иногда она дохнет, изредка ей удаётся сбежать. Но утром она просыпается у нас, и ничего не помнит. Привязываем и начинаем сначала. Ты бы видел эту чёрную рожу, когда в середине дня ведьма вспоминает, что ждет её вечером! Как она воет, дружок, как она воет! Как просит убить! – мужичок усмехнулся в усы. – А когда её нет – мы умираем. Каждую сраную ночь. Либо терзаем её, либо терзаемся сами. Выбор очевиден, дружок.
Он сделал было шаг вперёд, но я покачал головой, и он остановился.
– Не уверен, что ты её полноценно заменишь, но готовы попробовать. Так что лучше просто отдай нам ведьму. Что тебе до неё? Отдай и забудь, у тебя есть свои бабы, свои черти и свой ад. Не лезь в наш.
Я знал, что они кинутся, и был готов. Одним магазином меньше. Оказывается, неплохо стреляю. Почему-то так и думал.
***
– Никогда! Никогда так больше не делай! – Натаха вцепилась в меня ручищами так, что пришлось отцеплять, отгибая пальцы.
Глаза безумные, на бледном лице контрастно выделяются синяки. Сзади, обхватив руками, прижалась Сэкиль:
– Кэп-сама, это было осень страсно! Дверь закрырась и мы не могли открыть… Где вы быри так дорго?
– Долго? Да получаса не прошло!
– Кэп, не гони. Тебя сутки, наверное, не было! – Натаху конкретно трясёт. – Ладно, что жрать нечего, но этот ужас… Сэмми-то мы связали, но ещё немного, и пришлось бы связывать Сэкиль и себя. Кэп, это пиздец как жутко! Словами не передать. Понимаю, почему наш негрила бесперечь суицидит.
– Я просто вырубилась, – признала Абуто. – Только-только вспомнила, кто вы такие всё.
– Чернявая не наш вариант, – сказала Натаха. – На нас не действует. Короче, Кэп, больше ни на шаг. Как сиамские, сука, близнецы. Я хоть своей жизни и не помню, но зуб даю – так херово мне ещё не было.
– И мне, Кэп-сама! – пискнула из-за спины Сэкиль.
– Ничего не понимаю, – признался я.
– А и не надо! – Натаха обхватила ручищами нас обоих, сжав в сэндвич «Кэп между баб». – Хера тут понимать. Главное, будь рядом.
– Нет, я хочу разобраться. Почему тогда на Сэмми моё присутствие не действует?
– Действует, Кэп, – ответил негр. – С вами мне гораздо легче, чем без вас. Глядишь, со временем и вовсе попустит. Думаю, дело в том, что мы не так… Хм… Близки. Как вы с ними.
– Даже не думай. Я тебе не Стасик.
– Да я что? Я ничего. Пожрать бы только…
– У меня есть идея.
***
– Я боюсь туда заходить, – сказала Абуто. – Сейчас, когда я всё помню.
На неё тяжело смотреть – посерела лицом, руки трясутся.
– Там никого нет. Я убил их.
– Я тебе верю, просто… Ты не представляешь, что они со мной делали. Изо дня в день.
– Их переклинило на том, что это ад, а они в нём бесы. Ребятки старались, как могли.
– Прекрати!
– Всё-всё. Понимаю травматичность ситуации, но у нас уникальный случай осмотреться.
На этаже по-прежнему жуткая жара и влажность. Парят трубы, что-то неприятно на низких частотах гудит.
– Стой. Я загляну.
– Уверена?
– Да.
Абуто решительно входит в свою пыточную и сморит на трубу со свисающей цепью. Лицо непроницаемо, как фанерная маска её палачей, только руки подрагивают. Я замечаю ряд деталей, ускользнувших от моего внимания в прошлый раз, и меня передёргивает. Негритянку здесь фиксировали в разных позах, остались крепления. Понятно для чего. У стены большой диаметром в полметра вентиль, регулирующий подачу пара по трубе, на нём от частого использования даже краска подстёрлась.
– В конце… После всего… Они меня буквально поджаривали. Медленно увеличивали температуру, чтобы я дольше не теряла сознание. Потом обливали холодной водой, чтобы привести в себя – и начинали снова. Каждый день. Каждый, сука, день.
– Хватит, Абуто. Всё кончилось.
– Нет. Они вернутся. Нельзя убить бесов в аду.
– Прекрати. Это не ад, даже если очень похоже. Мы не умерли.
– Ты уверен? – спросил Сэмми. – Как по мне, так ещё как.
– Я отказываюсь рассматривать происходящее в религиозном ключе. Это не мистика. Это херня. Мистике нужно мировоззренческое обоснование. Херня просто случается.
***
Еда у фанеромордов в наличии. Такая же, как везде – гадкое пюре, посредственные котлеты, жидкий компот.
– Кто-нибудь вообще задумывался, откуда она берётся? – спросила Натаха, уминая котлетосы. Пюре она побрезговала. – Жратва, в смысле?
– Из кухонного лифта же, что тут думать, – ответил Сэмми. – Суёшь туда пустой контейнер, получаешь полный. Большого ума не надо. Чёрт, ну и жара тут! Неудивительно, что они башкой подвинулись.
В столовой зверски грязно. Посуду, похоже, отродясь никто не мыл, столы покрыты слоем присохшей еды, на пол и смотреть страшно. У здешних «бесов» был сугубо мужской коллектив – во всяком случае, женской одежды мы не обнаружили. Бедная Абуто…
Очень жарко. И влажность такая, что на крашеных масляной краской стенах тонкий слой конденсата. Пахнет плесенью, хлоркой и сыростью. Одежда уже влажная вся.
– Про лифт понимаю, не дура. А в лифт она как попадает? Вот он спустился – или поднялся, хрен его поймёшь. Кто-то же должен вынуть пустой контейнер, поставить полный, тот помыть, наполнить заново… И варит же кто-то эту картоху! И котлеты лепит…
– Может, тут всё автоматическое? – спросила Абуто. Её всё ещё потряхивало, но естественный цвет лица вернулся. И аппетит, судя по всему, тоже. – Вы же рассказывали про этаж-холодильник? Может, там замороженных контейнеров миллион, микроволновка размером со шкаф и конвейер с манипуляторами?