Время кобольда
Шрифт:
Команда Джиу не стала дожидаться. Увидев, всё, что хотели, они аккуратно притворили дверь, вставили в ушки изуродованный замок, погрузились на мотоцикл и покатили в город – кружным путём через дамбу. Мы некоторое время смотрели, как они едут, потом отключились.
– Знаешь, уже как-то совсем по-другому смотрится, – сказала задумчиво Настя. – Как будто подглядываешь.
***
В моей комнате сидит в кресле и болтает ногой Фигля.
– Я её впустила, ничего? – спросила Нетта.
– Я пришла, ничо? – спросила
– Конечно, – ответил я обеим. – Рад, что ты наконец вышла из своей комнаты.
– Ништо, – отмахнулась девушка, – пора нам с тобой, Аспид, делом заняться. Время-то уходит.
– А чего это оно уходит?
– Завтра – Большая Луна. Не ждать же следующей. Кто знает, сколько мёртвым по земле ходить позволено? И не надо так на меня смотреть. Лечил ты меня как мог, старался, ценю. Но ты не Балий, не тебе мёртвое живым делать.
– А Балий может?
– Надеюсь на то. Или боюсь. Не решила ещё. Не знаю цены. Но спрошу.
– А если дорого запросит?
– Поторгуемся. Может, на двоих нам скидку дадут?
– А мне-то зачем торговаться?
– Ты всё думаешь, что живой? Ну, думай дальше. А детишек выкупить не хочешь? Или с глаз долой – да из сердца вон?
– Что ты о них знаешь, Фигля?
– Мало, Аспид. Это же ты их новому Хозяину скормил. С тебя и спрос будет.
– Не знал я, Фигля.
– Не впервой я эти слова от тебя слышу. И как, стало легче?
– Ничуть.
***
– Гражданка начальник?
– У тебя есть для меня новости? – Лайса хмурится, моя проекция её от чего-то отвлекает.
– Я нашёл проводника к Сумерле. Это не Клюся, но тебе, как я понимаю, без разницы. Завтра в ночь выходим.
– На Большую Луну? Логично. Но я бы всё же поинтересовалась личностью проводника, если ты не против.
– Фигля.
– Но она же…
– Ей, скажем так, лучше.
– Знаешь, проводник с суицидальным комплексом, или что там у неё…
– Скорее антисуицидальным. Она уверена, что уже умерла. Впрочем, это не важно.
– Ладно, её психическое здоровье – не моя забота. У меня своих проблем хватает. Да чёрт! Уверен? Тебе точно это надо? Хрен с тобой…
Я не сразу понял, что она говорит не со мной, но потом Кобальт расшарил трансляцию, и я увидел Ивана.
– Антон, я пойду с вами.
Лайса закатила глаза и сделала сложное лицо.
– Какого хрена?
Когда-то я всерьёз подумывал его убить. И было за что. Но с тех пор много воды утекло, да и сам он уже не тот.
– Что, паршиво выгляжу?
– Ну…
Когда-то Иван брал у меня на ринге три раунда из пяти. Он моложе, крупнее, у него длиннее руки и были лучше физданные. Сейчас носит спортивные штаны только для того, чтобы ремень брюк не давил на пузо.
– Знаю. Плевать. Я должен пойти с вами. Это не жизнь. Я как мёртвый с тех пор. Ничего не хочу и ничего не могу.
Лайса за его спиной
– Это не оздоровительная прогулка, Иван.
– Я знаю. Мне нужно к Балию.
– Да мне как бы насрать, что там тебе нужно. Мы не в Изумрудный город к Гудвину идём по дороге жёлтого кирпича. Никто не даст мне мозгов, тебе храбрости, а Лайсе мужика хорошего. Кроме того, я тебе просто не доверяю. Лайса, решай свои семейные проблемы без меня. До завтрашнего вечера.
Трансляция отключилась.
***
– Антон, я боюсь.
– Нетта…
– Я знаю. Я не отговорю тебя. Тебя никто никогда не мог ни от чего отговорить, если ты решил. Твое «Я должен» сильнее даже тебя самого. Но я не могу не сказать – я боюсь.
Мы сидим на её берегу, море тихо шепчет что-то под мостками. Я занял капсулу без веского повода – по расписанию у нас терапевтический сеанс с Фиглей, но она только отмахнулась: «Мёртвые не болеют». Так что это использование дорогостоящего казённого оборудования в личных целях и провоцирование вирт-зависимости. Но мне насрать.
– Я понимаю, что это опасно. Но в моей жизни было полно всякого опасного. Одним больше, одним меньше…
– Однажды твое везение не сработает. И что тогда делать тем, кто тебя любит?
– Однажды все умирают, Нетта. Я не могу лежать завёрнутый в вату. Я не ёлочная игрушка.
– Ты прав. И всё же… Знаешь, твоя дочь уже взрослая – но ей будет очень больно потерять тебя. Твой сын уже лишился матери. Он растёт в детдоме, но стать сиротой – это другое. Клюся, у которой всё сложно, но без тебя станет ещё сложнее. Дети интерната, возложившие на тебя все свои надежды. Это правда того стоит?
– Ты не упомянула себя.
– Я не имею значения. Меня просто не станет.
– Ты имеешь значение, – я обнял её за плечи, с наслаждением вдыхая запах волос. – Иногда мне кажется, что только ты и имеешь. Но посмотри на это иначе – любой человек может умереть в любой день. Просто так, от внутреннего несовершенства или несовершенства мира. Оторвался внутри тромб, отвалился от балкона кирпич – и опаньки, «безвременно-безвременно». Говно случается. Нельзя жить, считая шансы, это глупо и не работает. Вероятность смерти я всегда воспринимал как блондинка из анекдота про динозавров – или встречу, или нет. Пятьдесят на пятьдесят.
– У тебя всегда было плохо с математикой, – тихо засмеялась Нетта.
Она прижималась к моей груди, и от её смеха внутри меня что-то сладко вибрировало. Для чего так точна реальность капсулы? Лишний раз напомнить, как никчёмна моя?
– На самом деле, опасность довольно умозрительная. Если бы Сумерла хотела меня убить, у неё было на это полно времени. А Великий Балий вообще, на мой взгляд, страшилка.
– Я боюсь не того, что Сумерла или Балий захотят тебя убить.
– А чего?