Время, назад!
Шрифт:
Шинтаро оглядел занявший ровно страницу список, молча кивнул в подтверждение того, что он был исчерпывающим и в закоулках памяти не осталось никаких мелочей, и принялся раздумывать. Поскольку обо всём, кроме сегодняшних событий, он перманентно думал в течение вот уже нескольких недель, Шинтаро не отказал себе в удовольствии начать размышления именно с того, что произошло сегодня. Биографию Джона Нэша он изучил в совершенстве: подозревая у себя шизофрению, он раздобыл в библиотеке множество книг и статей об этом учёном и был совершенно точно уверен, что, несмотря на всеобщее признание всех его заслуг в теории игр, Нэш пока не был удостоен
Цепь размышлений прервал настойчивый стук в дверь и возмущённое бормотание. Шинтаро возвёл к небу глаза – его вечно пропадающий на съёмках в каких-то рекламных роликах или в клубах непутёвый сосед по комнате умудрился почтить своим присутствием университет именно сейчас. Шинтаро открыл дверь, и изо всех сил тянувший за ручку снаружи Кисэ по инерции шлёпнулся на пол.
– Мидорима-чи, это нечестно! – возвестил он, поднимаясь. – Мог бы заранее предупредить, если решил привести в комнату девушку. Я бы не стал возражать, но предупреждать надо, мы ведь…
– Я никого не приводил, разумеется, – проворчал Шинтаро, возвращаясь к столу и изо всех сил пытаясь игнорировать прилипчивого и вездесущего Кисэ, и поспешил спрятать палку и рубашку обратно в шкаф.
– Вот это история с пожаром, правда, Мидорима-чи? – затрещал Кисэ, отчего Шинтаро, не скрываясь, поморщился. – Я услышал в новостях, когда был на съемках, и сразу сюда, а то мало ли что. Ты не пострадал, Мидорима-чи? Это ведь в здании вашей лаборатории было.
– Я в порядке, разумеется, – отмахнулся Мидорима, поправив очки, и проследил, как Кисэ улёгся на свою кровать и заложил руки за голову.
– Это прекрасно! – умиротворённо вздохнул Кисэ. – А то ты в последнее время какой-то… – Кисэ неопределённо повёл рукой, – напряжённый. Расслабься, Мидорима-чи, жизнь ведь прекрасна!
Шинтаро хмыкнул. Да уж, за два года совместного проживания он привык, что Кисэ перманентно сверкал, как начищенные пять йен, словно у него в жизни и впрямь всё было прекрасно. Ну, разумеется. Учился Кисэ на факультете искусств, откуда, даже сильно стараясь, вылететь по определению невозможно, потому как любая дурь и блажь там расценивается исключительно как проявление творческого склада ума. К тому же, он удивительным образом умудрялся весь семестр прогуливать и заниматься ерундой, но под конец за семьдесят два бессонных часа, в течение которых под аккомпанемент отборного нытья Шинтаро успевал только мыть за ним кружки из-под кофе, пока в них не завелась новая жизнь, заканчивал необходимые эссе и курсовые и сдавал экзамены на баллы, достаточные, чтобы не вылететь. А ещё он снимался в чёртовых рекламных роликах для телевидения и журналов, лелея мечту через несколько лет стать перспективным актёром.
Мысль пронеслась внезапно, так что Шинтаро даже еле подавил радостный возглас. Актёр! Актёр, разумеется!
– Послушай, Кисэ, – начал Мидорима, искоса взглянув на блаженно растянувшегося на кровати соседа и стараясь унять дрожь предвкушения в пальцах. – Ты знаешь актёра по имени Рассел Кроу?
– Рассел Кроу? – встрепенулся Кисэ, приподнявшись на локтях. – Что-то знакомое… Вертится на языке…
– Он известный актёр, разумеется, – проговорил Мидорима. – И сыграл знаменитого математика, получившего Нобелевскую премию. Фильм получил Оскара.
– Нет, ты знаешь, среди известных актёров я такого не припомню, – покачал головой Кисэ. –
– Нет, – поник Шинтаро. – Я не уверен, разумеется.
Он действительно не был уверен. Когда он спрашивал Кисэ, у него была призрачная надежда, что Рассел Кроу действительно существует, ведь Мидорима никак не мог бы придумать фамилию и имя уже существующего актёра и впихнуть их во фразу совсем не существующего Такао. Наличие живого Рассела Кроу в условиях отсутствия у Шинтаро хоть каких-то знаний о кинематографе ещё раз доказало бы безусловное существование Такао.
– Постой-ка, Мидорима-чи! – воскликнул Кисэ, выдернув Шинтаро из его размышлений. – Я вспомнил! Это австралийский актёр. Он играл в нескольких сериалах и в исторической драме про Вторую Мировую. Там ещё судили японских генералов за расправу над австралийскими солдатами. Мы смотрели этот фильм на занятиях. Сенсей сказал, что этот самый Рассел Кроу наверняка станет большим актёром в будущем. Я поэтому запомнил. Ты тоже посмотри, фильм интересный, там правда…
Дальше Шинтаро уже не слушал, потому что в цветистой речи Кисэ прозвучало слово, заставившее сердце Шинтаро пропустить удар. Рассел Кроу станет большим актёром. В будущем.
***
Акаши всегда приходил на встречи вовремя. А если это были важные встречи, вроде той, что Шинтаро назначил товарищу, позвонив по внутреннему телефону общежития и сбивчиво заявив, что ему надо срочно поговорить и что это вопрос жизни и смерти, и вовсе приходил заблаговременно. Вот и теперь Шинтаро, вооружённый до зубов своими записями, старой фотографией, порванной рубашкой и лыжной палкой, мгновенно заметил сквозь прозрачные окна студенческого кафетерия фигуру Акаши, сидевшего за дальним столиком и изучавшего свежий выпуск экономического журнала. Собрав волю в кулак, Шинтаро распахнул дверь, отозвавшуюся жалобно звякнувшим вверху колокольчиком.
Шинтаро нервничал. Он, разумеется, понимал, что теория, которую он развил, уцепившись за слова Кисэ, за два часа, предшествовавших звонку Акаши, звучала куда менее правдоподобно, чем его потенциальная шизофрения. Он отдавал себе отчёт, что в высшей степени прагматичный и склонный к здоровому скептицизму Акаши – не самая лучшая кандидатура, чтобы высказывать ему подобные идеи. Больше бы подошёл как раз впечатлительный и доверчивый Кисэ. Однако Шинтаро позвонил именно Акаши. То ли потому что хотел сразу подвергнуть свою теорию жёсткой критике и доказать её состоятельность, то ли потому что подсознательно признавал Акаши для себя в какой-то степени авторитетом, то ли потому что отчего-то был уверен, что Акаши не отправит его в лечебницу. Ну, или по крайней мере, отправит не сразу, а даст шанс реабилитироваться, разумеется.
– Добрый вечер, Шинтаро, – проговорил Акаши, поднимая глаза от статьи. – Рад тебя видеть. Я заказал нам чай.
– Спасибо, – выдавил Мидорима, присев на край стула и отчего-то ощущая себя нерадивым студентом перед строгим экзаменатором.
– Я рад, что ты не пострадал во время пожара, – продолжил Акаши, разлив в традиционные чашечки чай.
– Спасибо, – повторил Шинтаро, поёжившись от осознания всей неловкости ситуации и глупости собственного поведения. – Но лаборатория будет закрыта ближайшие две недели.