Время в философском и художественном мышлении. Анри Бергсон, Клод Дебюсси, Одилон Редон
Шрифт:
Новые бергсоновские понятия, возникшие на почве образов, можно назвать качественными понятиями-образами, которые поворачиваются той или иной гранью (как понятие или как образ) в зависимости от гносеологической ситуации, не теряя при этом своей двоякой сущности. Предлагаемый мной термин «качественные понятия-образы», возможно, не слишком изящен, однако я хочу надеяться, что он вполне отражает суть дела [440] .
Тут самое время вспомнить о неприятии Бергсоном платоновских эйдосов; дело в том, что эйдосы, как их понимает Бергсон, представляют собой полную противоположность образам-понятиям, поэтому в противопоставлении одних другим можно лучше раскрыть сущность и свойства последних. Сперва я постараюсь выстроить цепочку таких противопоставлений, а потом мы перейдем к обоснованию свойств образов-понятий, свойств, становящихся очевидными в самом процессе предалгаемого противопоставления. Итак, перво-наперво, платоновские Идеи [441] , согласно Бергсону, суть не что иное, как разновидность понятий; а любое понятие для философа, и эйдос в том числе, не имеет права претендовать на собственное бытие и на субстанциальность. Напротив, образы-понятия не таковы. Они обладают собственным бытием в силу того, что возникли на основе образов (как уже читатель успел убедиться, когда разговор шел об образах, образы онтологичны по природе).
440
Уже пришлось убедиться, что образы материального мира и образы-посредники обладают сходными качествами, и вся разница только в преобладании материального компонента над духовным в первом случае и духовного над материальным во втором. Качественный образ-понятие, в свою очередь, вбирает в себя свойства как образа, апеллирующего к интуиции, так и понятия, адресующего к разуму.
441
Бергсон, переводя, как это принято, греческое слово словом Идея, пишет последнее с прописной буквы (См.: Бергсон А. Творческая эволюция. С. 300).
Впрочем, Бергсону приходится все же сделать для эйдосов определенное исключение относительно их онтологичности. По мысли Бергсона, «античная философия не могла избежать… заключения» о том, что необходимо, «чтобы Идеи существовали сами по себе» [442] . Бергсон объясняет данное требование так: если рассматривать Идеи в качестве «простых снимков», «схватываемых разумом с непрерывности становления», то неизбежен вывод об их вторичности, относительности, обусловленной зависимостью Идей «от разума, который их себе представляет» [443] . Эйдосы же вторичными по определению быть не могут, поскольку являются априорными формами для вещей, предсуществуя вещам и обусловливая бытие последних. В этом смысле эйдосы независимы от сознания человека и не нуждаются в конституировании посредством сознания, в отличие от обыкновенных понятий.
442
Бергсон А. Творческая эволюция. С. 306.
443
Бергсон А. Творческая эволюция. С. 306.
Однако, допустив онтологичность эйдосов, наделив их собственным бытием, нельзя упускать из виду, что это бытие неизменное, застывшее в своем непреложном совершенстве; ведь эйдосы не подвержены воздействию изменчивой земной реальности и не знают, что такое всесильное время. Платоновская философия Идей, по Бергсону, «исходит из формы и в ней видит самую сущность реальности»; причем «такая независимая от времени форма уже не будет формой, содержащейся в восприятии; она будет понятием» [444] . Итак, Идеи апеллируют к Вечности, являющейся их колыбелью и обителью. Ясно, что подобные вечные и самодовлеющие понятия, наделенные собственным бытием [445] , независимым от становления и длительности, не подходят для характеристики изменяющейся, длящейся реальности – истинной реальности, согласно Бергсону.
444
Бергсон А. Творческая эволюция. С. 303; разрядка моя. – Е. Р. Отметим, что курсив принадлежит самому Бергсону. Бергсон ставит знак равенства между Формой и Идеей, на что указывает сам и что находится в русле античного понимания эйдосов (Там же. С. 300). Проблема в том, что Бергсон разграничивает форму как воспринимаемый атрибут и свойство вещи и форму как пустую оболочку. Видимо, именно последнее значение он и приписывает эйдосам. Согласно Джеймсу, «Бергсон безусловно опрокидывает традиционное платоновское учение» (Джемс У. Вселенная с плюралистической точки зрения. С. 138). На самом деле философия Идей в интерпретации Бергсона не настолько прямолинейна, как может показаться: бескомпромиссность некоторых приведенных выводов Бергсона не следует из исходных посылок самого философа, и вопрос об эйдосах оказывается более тонким.
445
Обычные понятия, по Бергсону, вообще не обладают собственным бытием, в этом их отличие от платоновских эйдосов и в этом сходство последних с бергсоновскими образами (поседние связаны с работой восприятия и сознания, бытию которых по природе имманентна длительность). Однако бытие образов процессуально; оно длится, а бытие идей – вечно и неизменно.
По мнению философа, «свести вещи к идеям значит… разложить становление на его главные моменты, каждый из которых… свободен от закона времени и как бы установлен в вечности» [446] . Идеи Бергсон уподобляет снимкам с реальности, то есть застывшим моментам, точкам на линии, символизирующей движение и являющейся его пространственным следом. «…Приложение кинематографического метода интеллекта к анализу реального приводит к философии Идей» [447] , – замечает Бергсон.
446
Бергсон А. Творческая эволюция. С. 300.
447
Бергсон А. Творческая эволюция. Напомню, что метафорическое определение метода интеллекта как «кинематографического» служит своего рода «визитной карточкой» бергсоновской философии.
Оппозиция «интуиция/интеллект» предстает в приведенных высказываниях в виде антитезы «образ/понятие», в виде противопоставления формы, «содержащейся в восприятии», и формы как ментальной конструкции, что позволяет перейти к оппозиции «конкретное восприятие/абстрактное мышление» [448] . «Бергсон прав, когда он отвлекает нас от понятий и обращает к восприятию для того, чтобы нам удалось приобрести познание… движущейся жизни» [449] , – уверяет Джеймс.
448
Еще раз подчеркнем, что интуиция – это тоже, по Бергсону, функция мышления, – но не абстрактного мышления. Удивительно, насколько близок Бергсону в проведении указанных бинарных оппозиций Джеймс: он говорит о «великом преобразовании» «порядка восприятий в порядок понятий» (Джемс У. Вселенная с плюралистической точки зрения. С. 127). Джеймс пытается выявить те «черты в потоке восприятий, которые столь фатально исчезают при переводе на язык понятий» (Там же, с. 139).
449
Джемс У. Вселенная с плюралистической точки зрения. С. 229.
В отмеченной оппозиции наиболее полно раскрывается представление Бергсона об истине и достоверности, исходящей только из опыта [450] . Как уже приходилось говорить, образ у Бергсона есть квинтэссенция абсолютного опыта [451] . (Этот вывод проистекает из признания чистого восприятия абсолютно непосредственным и, следовательно, исходным [452] ). Согласно Бергсону, не нужно объяснять, как появляется восприятие: оно дано изначально. Окидывая с высоты птичьего полета всю историю философии, Бергсон приходит к выводу, что раньше «метафизик априорно работал с понятиями, заранее помещенными в языке, как если бы, спустившись с неба, они открыли разуму сверхчувственную реальность» [453] . А теперь ситуация изменилась: никакого доопытного априорного знания нет, как нет и вообще никаких умственных конструкций априори. Союзником Бергсона здесь снова выступает Джеймс, постулирующий, что восприятие первично, а концепты выделяются из перцептов и потом вновь растворяются в них [454] .
450
«…Истина по природе эмпирическая…» – таково мнение Бергсона (Цит. по: Бергсон А. Психофизический параллелизм и позитивная метафизика / Анри Бергсон // Бергсон А. Собрание сочинений: в 5 т. / Анри Бергсон. СПб.: М. И. Семенов, 1913–1914. Т. 5: Введение в метафизику. Смех и др. произведения / пер. В. Флеровой и И. Гольденберга. 1914. С. 72).
451
Штенберген говорит о методе Бергсона как о методе «абсолютного опыта» (Штенберген А. Интуитивная философия Анри Бергсона. С. 52).
452
См.: Блауберг И. И. Анри Бергсон. С. 156.
453
Бергсон А. Введение. Часть вторая. С. 115.
454
См.: Джеймс У. Введение в философию / Уильям Джеймс // Джеймс У Введение в философию. Рассел Б. Проблемы философии / Уильям Джеймс, Бертран Рассел; пер. с англ.; общ. ред., послесл. и примеч. А. Ф. Грязнова. М.: Республика, 2000. С. 34. Поясню, что у Джеймса перцепт выступает антонимом концепта и синонимом ощущения. У Бергсона же речь идет именно о восприятии, которое, несомненно, не есть сумма ощущений и не выводится из них; образ Бергсона, соответственно, имеет более высокий онтолого-гносеологический статус, по сравнению с перцептом Джеймса, но, однако, во многом близок последнему. «Все „что именно“ и „вот это“ – реальности, и в смысле отношений и в смысле составных частей являются в конце концов содержанием непосредственного конкретного восприятия» (Джемс У. Вселенная с плюралистической точки зрения. С. 232).
Вот почему образы дают нам истинное знание: они первичны – первичны не только гносеологически, но и онтологически. И, рождаясь вместе с познанием, в процессе симпатического проникновения в реальность, они не только транслируют становление жизни в ее самораскрытии (онтологический аспект истины), – ибо это становление и есть единственная реальность, по Бергсону. Образы также напрямую дают постигнуть становление смысла бытия, динамического смысла, возникающего при постепенном всматривании, вживании в реальность (гносеологический аспект истины).
Надо заметить, что динамический, становящийся смысл не предполагает ни означаемого, ни означающего [455] . Ведь последние невозможны без детерминации, а значит, без вербальной фиксации некоторого смысла; и хотя в данном случае не исключена известная вибрация смысла, но амплитуда ее не слишком широка. Да и кардинальные семантические метаморфозы тут не предполагаются [456] . Динамический же смысл невербализуем – ведь он первичен по отношению к любым концептам, будучи укоренен в чистом опыте восприятия. Следовательно, этот динамический смысл поднимается над любыми определениями.
455
«…Поток чувственных переживаний, как таковой, не означает ровно ничего и есть просто непосредственное переживание» (Джеймс У. Введение в философию. С. 35). Джеймс сам указывает, что для него «чувственный опыт», «ощущение», «интуиция», «поток жизни сознания» – синонимы: это то, что чувственно воспринимается. Такая расширительная трактовка чувственного опыта (потока переживаний) свидетельствует о том, что все слова в кавычках, в общем, адресуют к той же реальности, что и чистое восприятие Бергсона.
456
Джеймс высказывается категорически: «У каждого концепта есть его единственный смысл, исключающий все другие…» (Джеймс У. Введение в философию. С. 35). Концепт у Джеймса синонимичен понятию.
Динамический смысл инспирирован интуитивным проникновением в сущность бытия и дан в образе (поскольку, как мы уже знаем, образ у Бергсона «есть первая кристаллизация интуитивного знания» [457] ). Итак, в противоположность концепту, становящийся смысл питается интуицией. Как это происходит, Бергсон предлагает представить на примере с поэмой и буквами. Нельзя из букв составить поэму, но если я знаю поэму, буквы сами встанут одна за другой, вовлеченные в поток развертывания смысла. Представляя смысл поэмы или воссоздавая ее вероятный смысл, «я даю себе… интуицию» [458] . И вот только после этого можно спуститься «к элементарным символам, которые и должны послужить… выражением» [459] интуиции. Используем теперь бергсоновский пример. В случае с поэмой у нас есть целостный смысл, который существует еще до вербализации [460] . Буквы («элементарные символы») могут иметь, следовательно, значение не сами по себе, а лишь в связи со смыслом целого и исходя из него: целостный смысл первичен. Если теперь вместо поэмы взять всю реальность как целое, то увидим, что буквы олицетворяют понятия, которые не имеют самодовлеющего смысла без исходного смысла, приобретенного интуитивно. Ясно, что с точки зрения аксиологии привычные понятия у Бергсона стоят на более низкой ступени в сравнении с образами – трансляторами целостного смысла [461] . Как буквы, так и понятия есть «частичные означения» смысла, а не его «реальные части» [462] .
457
Штенберген А. Интуитивная философия Анри Бергсона. С. 46.
458
Бергсон А. Введение в метафизику. С. 16. Добавлю, что, по моему мнению, представление вероятного смысла поэмы напоминает воссоздание образа-посредника.
459
Бергсон А. Введение в метафизику. С. 17.
460
В работе «Возможное и действительное» Бергсон отрицает наличие целостного образа произведения до его конкретного воплощения в материале. Можно подумать, что это противоречит позиции, изложенной во «Введении в метафизику» (смыл предсуществует воплощению). Однако в очерке «Возможное и действительное» Бергсон под общим целостным представлением, формирующимся на прекомпозиционном этапе, подразумевает не столько образ, сколько эйдос. Памятуя негативное отношение Бергсона к эйдосам и понимание их как вечных, неизменных, «готовых» моделей, мы можем прийти к выводу, что, конечно, смысл, рождающийся на наших глазах, смысл вероятностный, а не фиксированный – это скорее интуиция как направление мысли, чем интуитция как готовый оформленный образ.
461
Ясно, что понятия, как дробные выражения целостного смысла, преподносят нам мир фрагментарно, в то время как образы дают целостное представление о реальности. «…Сложенные вместе понятия всегда будут давать нам только искусственное воспроизведение предмета, они могут только символизировать некоторые общие и в некотором роде безличные его стороны. Напрасно поэтому было бы надеяться схватить с помощью их реальность: они ограничиваются тем, что представляют нам только тень ее» (Бергсон А. Введение в метафизику. С. 11).
462
Ясно, что понятия, как дробные выражения целостного смысла, преподносят нам мир фрагментарно, в то время как образы дают целостное представление о реальности. «…Сложенные вместе понятия всегда будут давать нам только искусственное воспроизведение предмета, они могут только символизировать некоторые общие и в некотором роде безличные его стороны. Напрасно поэтому было бы надеяться схватить с помощью их реальность: они ограничиваются тем, что представляют нам только тень ее» (Бергсон А. Введение в метафизику. С. 16.
Необходимо отметить, что части и Бергсон, и Джеймс понимают не как осколки смысла, а как качественные его составляющие, причем составляющие нераздельные. Это части потока, где границы переливчаты и не более отчетливы, «чем граница между отдельными частями единого поля зрения» [463] . Установление отличий между частями и элементами имеет огромную значимость для Бергсона [464] . Философ дает несколько примеров. Если мы пытаемся выделить психологическое состояние из личности как целого, мы должны рассмотреть это целое «под известным, элементарным аспектом, которым специально заинтересовались и который позаботились отметить. Это – не часть, но элемент. Он получен не делением, но анализом» [465] . Вот, объясняет философ, башня парижского собора Нотр-Дам. Она «нераздельно связана со всем зданием, которое так же нераздельно связано с почвой, с окружающим, со всем Парижем и т. д. Нужно начать с того, что выделить ее…» [466] . Далее, художника, рисующего башню, не интересуют камни, «специальная группировка которых и дает ей ее форму»; художник «отмечает только силуэт башни» [467] . Такой рисунок башни и есть наглядное представление того, что Бергсон именует элементом: элемент – это репрезентация и следствие искусственно выбранной точки зрения на предмет и определенного способа представления предмета.
463
Джеймс У. Введение в философию. С. 35.
464
См. также: Джеж У. Вселенная с плюралистической точки зрения. С. 150.
465
Бергсон А. Введение в метафизику. С. 15–16.
466
Бергсон А. Введение в метафизику. С. 15.
467
Бергсон А. Введение в метафизику. С. 15.