Все себя дурно ведут
Шрифт:
Тем временем Париж продолжал и расстраивать, и радовать. К разочарованиям, вызванным первыми публикациями, добавились разногласия Хемингуэя с Фордом Мэдоксом Фордом. Хемингуэй заподозрил, будто Форд расхваливает собственные произведения в «Transatlantic Review» под псевдонимами, и не ошибся. Об этом Хемингуэй сообщил Эзре Паунду, добавив, что руководство журналом Форда – это «компромисс». Все материалы, которые публиковал Форд, можно было легко найти уже изданными в других журналах; почему бы ему не рискнуть, рассуждал Хемингуэй. Ведь у него почти нет ни подписчиков, ни рекламодателей, которые могли бы оскорбиться.
«Как нужно поступить с Фордом, – писал Хемингуэй, – так это уничтожить его» [335] .
Не оценил он и поправки, внесенные Фордом в его юмористический рассказ, написанный на скорую руку. Хемингуэй пожаловался на это Паунду, но просил ничего не говорить Форду, поскольку не хотел поднимать шум – по крайней мере, пока.
Примерно в то же время Хемингуэй наладил контакт с писателем-юмористом Дональдом Огденом Стюартом, обосновавшимся этой весной в Париже. Стюарт был одним из первых сатириков эпохи, а сатира пользовалась огромной популярностью. Его первая книга, заглавие на языке оригинала которой
335
«Компромисс» и «как надо…»: письмо Эрнеста Хемингуэя Эзре Паунду, 2 мая 1924 г., в «Письмах Эрнеста Хемингуэя, 1923–1925 гг.», том 2, под ред. Альберта Дефацио-третьего, Сандры Спаньер и Роберта У. Трогдона (eds. Albert Defazio III, Sandra Spanier, Robert W. Trogdon, The Letters of Ernest Hemingway, 1923–1925, Volume 2, Cambridge: Cambridge University Press, 2013), стр. 113. Относительно похвал Форда в собственный адрес под псевдонимом: специалист по Хемингуэю Сандра Спаньер указывает, что Форд также публиковался в журнале под именами Р. Эдисона Пейджа и Дэниела Чосера, и в одной статье, подписанной Чосером и озаглавленной «Критический анализ», есть «краткие положительные упоминания о произведениях Форда», там же, 116, примечание № 18.
336
Ресторан мадам Леконт: позднее Хемингуэй вставил это заведение и его владельца в роман «И восходит солнце». Персонажи Джейк Барнс и Билл Гортон ужинают там; некогда тихий и уютный ресторан описан как переполненный туристами, – этим способом Хемингуэй давал понять, сколько неприятностей доставил приток американских туристов экспатриантам-пионерам.
«Я ничего не знал о нем как о писателе, но как человек он пришелся мне по душе», – вспоминал Стюарт. И объяснял, что это означает: оба они любили сытно поесть и как следует выпить, вдобавок Хемингуэй оказался благодарным слушателем, «понимающим мой специфический юмор» [337] .
Они стали близкими друзьями. Хемингуэй даже сдал Стюарту свою квартиру сразу после знакомства: он как раз собирался в Швейцарию на несколько недель вместе с Хэдли и Бамби, и «с типичным для него энтузиазмом настоял, чтобы я занял его комнаты, пока семья не вернется, – позднее писал Стюарт. – На следующее утро я проснулся в его комнате очень довольный и узнал из записки от него, где взять яйца и молоко» [338] .
337
«Оба они любили…» и «понимающим мой…»: Дональд Огден Стюарт, «По прихоти фортуны. Автобиография» (Donald Ogden Stewart, By a Stroke of Luck, New York: Paddington Press Ltd, 1975), стр. 116.
338
«С типичным для него…»: там же, стр. 116.
Для Хемингуэя это знакомство стало очередной удачей. В литературном Нью-Йорке связей у Стюарта насчитывалось даже больше, чем у Леба. Он не только был знаком с влиятельными редакторами и издателями всего города, но и считался своим человеком на местном литературном Олимпе – в «Круглом столе Алгонкина», неофициальном, однако эксклюзивном клубном ресторане, который посещало дюжины две наиболее острых умов города. Еда не имела отношения к этим собраниям, непременным топливом служил скорее мартини, поскольку «алгонкинцы» собирались, чтобы поразить и сокрушить друг друга шутливой беседой.
«Разговорам в начале 20-х годов полагалось быть один другого остроумнее, – вспоминал писатель Джон Дос Пассос. – Остроты так и летали туда-сюда, как воланчик в бадминтоне». Стюарт был, добавлял он, «одним из самых сильных игроков в этом будоражащем виде спорта» [339] . В своих мемуарах «По прихоти фортуны» Стюарт признавался, что в этом мире, где человек человеку волк, он всегда чувствовал себя не в своей тарелке – «большинство самых удачных ответов приходили ко мне в голову через три или четыре часа после того, как я подвергся словесной атаке», утверждал он, и тем не менее оставался желанным гостем за столом [340] .
339
«Разговорам в…», «остроты так и…» и «одним из самых…»: Джон Дос Пассос, «Лучшее время» (John Dos Passos, The Best Times, New York: Signet Books, 1968), стр. 157.
340
«Человек человеку…» и «большинство самых…»: Дональд Огден Стюарт, «По прихоти фортуны. Автобиография» (Donald Ogden Stewart, By a Stroke of Luck, New York: Paddington Press Ltd, 1975), стр. 106.
За год, прошедший с момента знакомства с Хемингуэем, Стюарт потерпел несколько неудач. И он, и книготорговцы по всей Америке возлагали большие надежды на его вторую работу, манифест путешествий во времени, озаглавленный «История человечества от тети Полли», но, ко всеобщему огорчению, книга успеха не имела. После такого разочарования в апреле 1924 года Стюарт бежал в Париж, где его пути и пути Хемингуэя вновь пересеклись.
Расстановка сил между ними несколько изменилась. Провал «Тети Полли» привел к временному снижению популярности Стюарта. Хемингуэй же был теперь видной фигурой в литературном Париже, и Стюарт поделился с ним рукописью нового романа, над которым работал. И обрадовался, услышав от Хемингуэя просьбу опубликовать отрывок романа в «Transatlantic Review». (Эта радость исчезла, когда Стюарт узнал, что гонорар за публикацию в «Transantlantic Review» авторам не полагается.) Тем не менее он охотно принял приглашение Хемингуэя съездить с ним летом в Испанию, вместе с группой издателей и писателей.
«Захватите с собой побольше песет», – посоветовал Хемингуэй и добавил, что Стюарт может рассчитывать на plage (пляжи) и poules (проституток) высшего качества [341] .
Стюарт безоговорочно принял гостеприимство и ободрение Хемингуэя.
«Вскоре я узнал, что когда Эрнест чем-то увлекался, противиться было чрезвычайно опасно, особенно дружбе», – писал он много лет спустя [342] .
Первая вылазка Хемингуэев на фиесту Сан-Фермин в Памплоне была приключением для двоих. Но в июле 1924 года они с Хэдли оставили Бамби на попечение няни и отправились в поездку в сопровождении большой свиты, в которую входили оба издателя парижских книг Хемингуэя, Билл Берд и Роберт Макэлмон, жена Берда Салли, товарищ Хемингуэя по оружию Эрик Эдвард Дорман-Смит по прозвищу Китаеза и писатель-экспат Джон Дос Пассос, с кем Хемингуэй познакомился во время войны [343] . Для гостей обязательным условием была высокая степень возбуждения.
341
«Захватите с…» и «пляжи и…»: письмо Эрнеста Хемингуэя Дональду Огдену Стюарту, ок. начала июля 1924 г., в «Письма Эрнеста Хемингуэя, 1923–1925 гг.», том 2, под ред. Альберта Дефацио-третьего, Сандры Спаньер и Роберта У. Трогдона (eds. Albert Defazio III, Sandra Spanier, Robert W. Trogdon, The Letters of Ernest Hemingway, 1923–1925, Volume 2, Cambridge: Cambridge University Press, 2013), стр. 127.
342
«Позднее я узнал…»: Дональд Огден Стюарт, «По прихоти фортуны. Автобиография» (Donald Ogden Stewart, By a Stroke of Luck, New York: Paddington Press Ltd, 1975), стр. 116.
343
Бамби был доверен заботам парижской экономки и няни, мадам Рорбах.
«[У Хемингуэя] имелась миссионерская жилка, побуждавшая его приобщать друзей к той мании, которую он поощрял в то время», – вспоминал Дос Пассос [344] .
Как и предыдущим летом, Памплона выглядела обособленной и чистой, не тронутой потоком американских и прочих туристов.
«Памплона была нашей, – рассказывал Стюарт. – Пока никто не открыл ее… Это был „винтаж Хемингуэя“. Счастливое было время… мужское время» [345] .
344
«У Хемингуэя…»: Джон Дос Пассос, «Лучшее время» (John Dos Passos The Best Times, New York: Signet Books, 1968), стр. 160–161.
345
«Памплона была нашей…»: Дональд Огден Стюарт, «По прихоти фортуны. Автобиография» (Donald Ogden Stewart, By a Stroke of Luck, New York: Paddington Press Ltd, 1975), стр. 191.
Испанцы в синих беретах танцевали на городских площадях, маленькие городские оркестры ручейками растекались по городу, били в барабаны и играли на дудках. Сотни крестьян с ближайших гор заполнили улицы, вешали на шеи связки чеснока, лили вино в рот из бурдюков. Пятнадцатифутовые гиганты из папье-маше участвовали в шествиях по городу. По ночам в небе взрывались фейерверки, гуляки танцевали на улицах до рассвета.
«Из каждого переулка доносились ритмы баскской флейты и барабана, или блеяние галицийских волынок, или треск кастаньет, – писал Джон Дос Пассос. – Как зрелище Сан-Фермин великолепен. Оркестры. Шествия. Cohetes [петарды]» [346] .
346
«Из каждого переулка…»: Джон Дос Пассос, «Лучшее время» (John Dos Passos The Best Times, New York: Signet Books, 1968), стр. 173. Хотя в своих последующих воспоминаниях Джон Дос Пассос прекрасно передает атмосферу Памплоны, его рассказы об этой конкретной поездке изобилуют неточностями. Он ошибается, указывая в мемуарах 1966 г., что в 1924 г. Памплону посетили леди Дафф Твисден, Паулина и Вирджиния Пфайфер, и, «возможно», Гарольд Леб. Твисден и Леб приехали туда в следующем году, а Паулина Пфайфер побывала вместе с Хемингуэем первый раз в 1926 г. Кроме того, Дос Пассос утверждает, что фиеста проходила в августе, однако праздник Сан-Фермин ежегодно проводится с 6 по 14 июля.
Жара была почти свирепой; «п'oтом истекали плоть и кости», как вспоминал Роберт Макэлмон [347] . Едва начавшись, фиеста превратилась в сюрреалистический, бессонный, движимый адреналином и алкоголем марафон. Компания Хемингуэя начинала каждый день, потягивая черный кофе и вскоре переходя на перно. Они теряли друг друга в толпе гуляющих и снова находили, правда, иногда лишь на следующий день. Любого и в любой момент могли увлечь блуждающие музыканты, танцоры и крестьяне. Каждую ночь попойки продолжались до тех пор, пока не вставало солнце или участники не валились с ног. Экспаты не могли угнаться даже за своими товарищами: Хемингуэй утверждал, что Дональд Стюарт облевал всю Памплону [348] .
347
«П'oтом истекали…»: Роберт Макэлмон, «Вместе с гениями» (Robert McAlmon, Being Geniuses Together, 1920–1930, San Francisco, North Point Press, 1984), стр. 243.
348
«Облевал всю…»: письмо Эрнеста Хемингуэя Джону Дос Пассосу, 22 апреля 1925 г., в «Письма Эрнеста Хемингуэя, 1923–1925 гг.», том 2, под ред. Альберта Дефацио-третьего, Сандры Спаньер и Роберта У. Трогдона (eds. Albert Defazio III, Sandra Spanier, Robert W. Trogdon, The Letters of Ernest Hemingway, 1923–1925, Volume 2, Cambridge: Cambridge University Press, 2013), стр. 323. Сын Стюарта утверждает, что в присутствии Хемингуэя его отец становился «более агрессивным» и пил больше, чем обычно. (Источник: Дональд Огден Стюарт-младший, в интервью с Лесли М. М. Блум, 26 января 2015 г.).